Ананьев Борис Герасимович человек как предмет познания 3-е издание Серия «Мастера психологии»

Глава 6

Нейропсихическая регуляция

индивидуального развития человека

1. Иерархическая («вертикальная») система регулирования и ее становление

В этой книге были рассмотрены многие факты, свидетельствующие о наложении на одни и те же психофизиологические функции возрастных, половых, нейродинамических и других свойств или особенностей индивида. Именно констелляция этих свойств, или целостная природа индивидуального развития, регулирует динамику функций¹.

Обычно, когда говорят о регулировании путем воздействия управляющего прибора на исполнительные, индуцирующего механизма — на индуцируемый и т. д., имеют в виду управление процессами в определенной замкнутой системе. В такой системе между процессами возникают отношения по типу доминантных и субдоминантных отношений, т. е. субординационных, но вместе с тем распространены и отношения взаимного усиления или взаимного ослабления свойств по типу координационныхотношений. Однако при регулировании в организме как живой управляющей системе процессов жизнедеятельности и поведения возникают разнообразные взаимосвязи и взаимовлияния между свойствами этих процессов.

Мы думаем, что относительное взаимосоответствие между возрастными, половыми, конституциональными и нейротипологическими осо-

¹ См., например: Регуляция вегетативных и анимальных функций в онтогенезе: Сб. — М.: Наука, 1966.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

бенностями обеспечивается регулированием не только процессов, но и свойств индивида в онтогенетическом развитии.

Любая биологическая система, в том числе и головной мозг человека, представляет собой сложную организацию контуров регулирования с многочисленной цепью звеньев, включающих объекты регулирования, измерительные и исполнительные устройства, механизмы обратной связи, обеспечивающие постоянство регулируемой величины. В мозговой деятельности человека совмещены все типы обратных связей, свойственные живым управляющим системам. В ходе биологической эволюции образовались, как показал А. А. Малиновский, различные типы обратных связей, обеспечивающие кольцевую регуляцию жизненных процессов путем стабилизации функций: то путем их нарастания, то посредством их дифференциации и ухода от неблагоприятного состояния. Особенно важно сочетание типов стабилизации и нарастания, способствующих изменению порогов реакций регулируемых органов².

В человеческом мозгу различные типы обратных связей действуют не только последовательно, но и одновременно в разных отделах и на разных уровнях центральной нервной системы. В связи с этим важно отметить существенную особенность биологических систем сравнительно с автоматическими устройствами, которую С. Н. Брай-нес охарактеризовал так: «Одна система биорегулирования может также содержать (и обычно содержит) не один контур, а несколько дублеров»³.

Дублирование контуров регулирования в одной биологической системе — явление, в высшей степени характерное именно для мозговой деятельности. «Ступенчатость» механизмов регулирования следует понимать и в этом смысле, поскольку дублирование контуров регулирования происходит на различных уровнях центральной неовной системы, особенно на уровне мозгового ствола с его ретикулярной формацией, субкортикальных и кортикальных аппаратов. Поэтому не случайно в теории биорегулирования важнейшее значение приобрела идея «многоэтажной иерархической системы». Эта идея была развита Н. А. Бернштейном первоначально в теории регуляции движений, а затем в новой концепции физиологии активности⁴. Эта же идея составляет содержание гипотезы С. Н. Б р а й н е с а и В. Б. Свечинского о трех у р о в н я х б и о -логического регулирования, между которыми имеются определенные субординационные отношения в программировании и регулировании процессов внутренней среды организма и его взаимодействия с внешней средой⁵.

Идея субординационной иерархической системы биорегулирования своеобразно представлена в концепции, согласно которой головной мозг участвует в регулировании не целиком, а своими, специальными регулирующими структурами, от которых зависят другие, так называемые оперативные структуры мозга. Эту концепцию в нашей литературе развивают Н. И. Гращенков, Л. П. Латаш и И. М. Фейгенберг. Они относят к регулирующим органам аппараты разных уровней и происхождения: рети-² Малиновский А. А. Типы управляющих биологических систем // Пробл. кибернетики: Сб. — Т. 4. — М.: Изд. АН СССР, 1960. - С. 169.

³ Брайнес С. Н. Нейрокибернетика // Кибернетику — на службу коммунизу: Сб. — М.: Госэнергоиздат,
1961. - С. 146.

⁴ Бернштейн Н. А. Очередные проблемы физиологии активности // Пробл. кибернетики: Сб. — Т. 6. —

М.: Изд. АН СССР, 1961.

⁵ Брайнес С. Н. Указ. соч.

Человек как предмет познания

кулярную формацию мозгового ствола, неспецифические таламо-кортикальные проекции, мозжечок, корковые и подкорковые структуры обонятельного мозга, лимби-ческую кору, передние отделы лобной коры и некоторые другие кортикальные аппараты.

Признается, однако, что деление мозговых структур на регуляторные и оперативные не может считаться строгим, поскольку процессы саморегулирования имеют место и в так называемых оперативных отделах мозга. Поэтому в общей характеристике биорегулирования и названные авторы подчеркивают в качестве главной черты «иерархию процессов саморегулирования»⁶, причем применяют весьма выразительную терминологию, обозначающую такую иерархию. Они говорят о «вертикальной» организации любой функции в нервной системе.

О подобном вертикальном подразделении более общей системы нейрогумораль-ной регуляции говорит также Г. Дришель, включая сюда серию контуров регулирования, начиная с гомеостатического механизма печени и кончая корой головного мозга, соединяемых прямыми и обратными связями через островковые аппараты поджелудочной железы и систему гипофиз — промежуточный мозг⁷. Значение вертикальной, или иерархической, организации контуров регулирования возрастает в процессе биологической эволюции по мере цефализации и кортикализации нервных функций. Действительно, эта вертикальная, или многоэтажная иерархическая, система регулирования является основной, определяющей целостность организма, единство процессов жизнедеятельности и поведения.

Представляется вполне правомерным использовать общие кибернетические схемы контуров регулирования в области психофизиологии человека. Однако при этом необходимо учитывать одно из существенных различий между техническими и биологическими системами как регуляторами. Оно заключается в том, что каждой технической системе строго заданы те или иные свойства регулирования и одни и те же субординационные отношения между регуляторами, определяющие режим работы данной системы регулирования. Если возникает отклонение от заданных субординационных отношений и рассогласование функций регуляторов, то посредством специальных механизмов обратных связей восстанавливается заданный порядок. Такая техническая система является как бы с самого начала «зрелой».

Между тем мы ничего не поймем в иерархической вертикальной организации ней-рорегуляции, если будем игнорировать процессуальный характер ее онтогенетического становления. Эта организация имеет решающее значение для регулирования взаимосвязей между основными свойствами онтогенетического развития человека, но она сама подвержена законам созревания, зрелости и старения.

Такая система регулирования, разумеется, не является зрелой с самого начала и только в общем процессе созревания (общесоматическом, половом и нервно-психическом) достигает высокостабилизированного уровня, существующего до тех пор, пока общие инволюционные процессы вновь не изменят субординационных отношений между всеми отделами центральной нервной системы. Зависимость основной сис-⁶ Грашенков Н. И., Латаш Л. П., Фейгенберг И. М. Диалектический материализм и некоторые вопросы

современной нейрофизиологии. — М., 1 9 6 2 . — С. 48. ⁷ Дришель Г. Регулирование уровня с а х а р а в к р о в и // П р о ц е с с ы р е г у л и р о в а н и я в б и о л о г и и : Сб. — М: ИЛ, 1 9 6 0 .

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

темы нейрорегулирования от общих законов онтогенетической эволюции имеет фундаментальное значение, и поэтому теория биологического регулирования обязательно должна быть генетической, рассматривающей все механизмы этого регулирования в онтогенетической эволюции.

Неравномерность нарастания общего веса головного мозга в раннем онтогенезе человека, равно как и раннее проявление полового диморфизма в росте мозга, общеизвестны. Менее известно то, что в первые годы жизни ребенка эти моменты специфически проявляются в развитии больших полушарий, мозжечка и мозгового ствола. Изменения в весе, конечно, далеко не полностью характеризуют это развитие, но все же достаточно показательны для картины формирования головного мозга как единой субординационной системы. Современная неврология связывает с мозговым стволом важнейшие функции ретикулярной формации как регулятора взаимосвязей между большими полушариями головного мозга и внутренней средой организма.

Для наших целей достаточно сопоставить относительные величины веса (в процентах) больших полушарий, мозжечка и мозгового ствола с общим весом головного мозга детей (табл. 23)⁸.

В раннем онтогенезе, как видим, мозговой ствол относительно увеличивается в весе к 2,5 месяцам жизни (как у мальчиков, так и у девочек), затем несколько понижается (к 12 месяцам) и вновь возрастает. Что касается веса мозжечка, являющегося важнейшим регулятором нервно-мышечных координации, установок тела, вестибуляр-но-кинестетических связей и т. д., то отмечается хотя и неравномерное по величинам, но постоянное увеличение его веса в первые годы жизни, причем у девочек эта тенденция выражена более резко.

В зрелые и старческие годы, по данным Р. Эллиса, сохраняется относительно больший вес мозжечка у женщин. За исключением двух возрастных периодов (50-60 и 70-80 лет), с 20 до 90 лет обнаруживается этот феномен, причем относительный вес мозжечка у женщин является не только большим, но и стабильным (11 % от общего веса головного мозга), между тем как относительные величины веса мозжечка у мужчин варьируют почти по всем периодам⁹.

Существенно изменяется показатель прироста относительного веса больших полушарий (к общему весу головного мозга). С момента рождения до 4-4,5 лет имеет место некоторое уменьшение величины такого прироста, несмотря на значительное возрастание общего веса мозга и больших полушарий (с 91,16 у мальчиков и 91,2 у девочек до 85,6 у мальчиков и 86,0 у девочек). Следует отметить, что такое уменьшение величин прироста относительного веса больших полушарий резче выражено у мальчиков. Во все периоды раннего онтогенеза процентное отношение веса полушарий к общему весу головного мозга выше у девочек. Явления полового диморфизма постоянно перекрывают общие возрастные изменения мозга и явно свидетельствуют о том, что эти изменения связаны с эволюцией не только рефлекторных приспособлений к внешней среде, но и аналогичных приспособлений к внутренней среде организма, к которой Павлов относил как функции внутренних органов, так и скелетно-мус-кульную энергию организма.

⁸ Таблица заимствована из кн.: Блинков С. М., Глезер И:И. Мозг человека в цифрах и таблицах. — М.: Ме
дицина, 1964. - С. 338.

⁹ См. табл. 1 5 7 в кн.: Блинков С. М., Глезер И. И. — Указ. соч. — С. 359.

Человек как предмет познания

Величины относительного веса мозговых структур по отношению к общему весу головного мозга у детей

Таблица 23

Возраст

Общий вес головного мозга

Абсолютный вес

Большие полушария

Мозжечок

Мозговой ствол

Мальчики

3 недели	485	100	91,16	6,9	1,85
2,5 месяца	610	100	88,1	9,68	2,15
6 месяцев	. 785	100	-	8,92	1,72
12 месяцев	1000	100	84,5	8,90	1,50
2,5 года	1005	100	86,4	11,8	1,84
4 года	1168	100	85,6	11,2	1,92
		Девочки
3 недели	492	100	91,2	6,8	1,7
2,5 месяца	495	100	90,5	7,5	2,0
6 месяцев	661	100	89,4	10,4	1,97
12 месяцев	908	100	89,2	9,37	1,43
2,5 года	1023	100	87,4	11,0	1,6
4,5 года	1080	100	86,0	11,1	1,8

Следует отметить, что циркуляция информационных потоков, ориентирующих организм в изменениях окружающего мира, в общем, не зависит непосредственно от полового диморфизма. Поэтому на разных уровнях умственной деятельности нет существенной разницы между полами, как это пытались утверждать реакционные биологи и психологи-антифеминисты, провозгласившие тезис о «физиологическом слабоумии женщины» (К. Мебиус).

Различия в характере информационных потоков не распространяются за пределы информации о внутренней среде, хотя эта последняя, конечно, взаимодействует с информационными массами, идущими через анализаторы внешней среды из окружающего мира. Половые различия связаны лишь с теми особенными соотношениями индуцирующих и реагирующих тканей (см. главу 3), которые создают своеобразие внутренних контуров регулирования и определяют тип гомеостаза.

Половой диморфизм сказывается, следовательно, в регулировании информационных потоков лишь частично. Однако это ограничение не относится к регулированию энергетических потоков, генерируемых организмом в процессе обмена веществ с окружающей средой. Ранее было показано на сравнительно-возрастных данных об эволюции основного обмена и некоторых других явлений метаболизма, что в этой области половой диморфизм проявляется весьма эффективно.

Все возрастные даты роста, созревания, зрелости, старения модифицируются именно вследствие существенных половых различий в энергетических ресурсах муж-

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

ского и женского организмов. Эти различия, конечно, не абсолютны, и они не возрастают, а уменьшаются по мере перехода от низших к высшим генераторам энергии, включая большие полушария. Но тем не менее половые различия в энергетических потоках более значительны и существенны, чем в информационных. Поскольку биологическое регулирование обеспечивает строгое взаимосоответствие между информационными и энергетическими потоками, постольку в процессе онтогенетической эволюции с изменением энергетического баланса перестраивается констелляция информационных систем, а эта последняя воздействует на последующий ход метаболических процессов организма.

В связи с этим особый интерес представляет онтогенетическая эволюция подкорковых образований, которыми завершается ретикулярная формация, охватывающая мозговой ствол и эти образования. Ранее предполагалось, что подкорковые образования созревают если не в эмбриональный период, то в самые первые годы жизни ребенка. Вообще созревание головного мозга в детском и подростковом возрасте стало трактоваться преимущественно как созревание функций.

Между тем имеются фундаментальные доказательства того, что подкорковые образования растут и развиваются вплоть до достижения человеком взрослого состояния. Имеет место, следовательно, длительный процесс морфогенеза механизмов, через которые организуются интроцептивные сигналы и осуществляется церебральная настройка внутренней среды.

В этом отношении весьма важно авторитетное заявление руководителя многолетних морфологических исследований детского мозга С. А. Саркисова. В предисловии к коллективному обобщающему труду Московского института мозга он пишет следующее: «На основании всех проведенных исследований можно считать установленным, что подкорковые образования растут и развиваются вплоть до взрослого состояния. Эти данные, полученные при изучении клеточного строения коркового конца и подкорковых образований различных анализаторов, дают все основания, вопреки мнению некоторых зарубежных авторов, для утверждения положения о взаимосвязи развития коры и подкорковых образований, а также о продолжающемся развитии не только коры, но и ближайшей подкорки до взрослого состояния»¹⁰.

Можно полагать поэтому, что созревание одного из основных субстратов органических потребностей и элементарных эмоций охватывает ряд фаз детства и отрочества. Рост и созревание коры головного мозга происходят на протяжении всего детства и отрочества, вплоть до взрослого состояния, но гетерохронно по различным полям, областям и межобластным структурам. Темпы созревания различных мозговых структур в разные периоды жизни постепенно замедляются, но именно при этом замедлении завершается морфогенез сложных субстратов нервно-психической деятельности.

Так, например, морфогенез различных полей височной (преимущественно слуховой) зоны, в общем, завершается к семи годам, когда эта зона по величине поверхности приближается к размерам во взрослом мозгу¹¹. Но вместе с тем филогенетически новые поля (44-е и 45-е) лобной области, имеющие преимущественное отношение

¹⁰ Развитие мозга ребенка / Под ред. С. А. Саркисова. — М.: Медицина, 1965. — С. 9.

¹¹ Височная область. Внутреннее коленчатое тело, слуховой анализатор/В. А. Абовян, А. С. Арутюнова.
И. И. Глезер, Т. М. Мохова // Там же. — Гл. 5; Кононова Е. П. Лобная область // Там же. — Гл. 9.

Человек как предмет познания

к речедвигательному анализатору, дифференцируются на более поздних этапах развития (после семи лет).

Еще более показательны данные Н. С. Преображенской относительно роста поверхности коры затылочной (преимущественно зрительной) области¹². К двум годам жизни эта поверхность уже достигает 71,5 % от всей величины в мозгу взрослого человека. К семи годам она увеличивается до 83,5 %, затем темпы роста замедляются, но все же рост продолжается до достижения человеком взрослого состояния. Установлено, что филогенетически более новые поля затылочной области достигают соотношений, характерных для развитого, взрослого мозга, в поздние сроки постнатального детства.

Поскольку кору больших полушарий следует рассматривать как высший регулятор, по отношению к которому субординированы все нижележащие отделы головного мозга, постольку особенно важны знания о неравномерном созревании корковых структур (областей и подобластей), с которыми специфически связаны определенные психофизиологические функции⁴³.

Поверхности мозговых структур к семилетнему возрасту достигают величины поверхностей соответствующих структур взрослого человека лишь в основном, так как разность величин между отдельными структурами колеблется между 91,6 и 95,0 % (по отношению к величине взрослого мозга). Таким образом, морфогенез мозга завершается лишь после семилетнего возраста.

Еще более важным фактом является неравномерность созревания разных структур в одни и те же периоды. В этом отношении резко выделяется средняя височная подобласть. Все сопоставляемые подобласти, кроме этой, в возрасте 1 года достигают более половины поверхности соответствующих структур мозга взрослого. Между тем поверхность средней височной подобласти составляет в это же время всего 19,3 % от поверхности данной структуры у взрослого. В 2 и 4 года отставание роста поверхности этой структуры от других увеличивается, достигая разности в 50 %, но к семилетнему возрасту показатели почти сравниваются за счет резкого, скачкообразного прироста субстрата средней височной подобласти между 4-7 годами жизни.

Гетерохронность созревания различных полей в еще большей мере характерна для лобной области человека, как это показано Е. П. Кононовой. Говоря о росте поверхности коры в этой области, Е. П. Кононова отмечает, что «по отдельным полям она сильно колеблется в зависимости от расположения поля. Так, например, величина поверхности коры, расположенной в борозде, в поле 10 — 69-70 %, в полях 11,12 — 52-54 %»¹⁴. Существенно, что поля, филогенетически более старые, достигают окончательного развития быстрее. Поля, филогенетически новые, развиваются медленнее и заканчивают свое развитие в более поздние возрасты. По данным Е. П. Кононовой, «в некоторых полях особенно увеличивается поверхность к двухлетнему возрасту. В некоторых полях уве' личение поверхности заканчивается в возрасте 7-12 лет»¹⁵.

Гетерохронность созревания является закономерностью общего характера, относящейся к каждому из больших полушарий в целом, если сопоставлять имеющиеся данные об их морфогенетических различиях, например по весу. По данным П. Пфи-

¹² Преображенская Н. С. Затылочная область // Там же. — Гл. 4.

¹³ См. табл. 189, 190, 191 в кн.: Блинков С. М., Глезер И. И. — Указ. соч.

¹⁴ Кононова Е. П. Лобная область // Развитие мозга ребенка. — С. 191-192.

¹⁵ Там же. - С. 190.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция

индивидуального развития человека

стера и 3. Зивс, приведенным С. М. Блинковым и И. И. Глезером, вес обоих полушарий в граммах (абсолютный) и в процентах (к общему весу головного мозга в данный период) полностью не совпадает ни в один из периодов раннего онтогенеза (до 4-4,5 лет жизни). Приведем в извлечениях эти интересные сопоставления (табл. 24)¹⁶.

Вес полушарий головного мозга детей

Таблица 24

Возраст

Левое полушарие

Абсолютный вес

Правое полушарие

Абсолютный вес

3 недели 2,5 месяца 12 месяцев

2,5 года 4 года

3 недели

2,5 месяца

6 месяцев

12 месяцев

2,5 года

4,5 года

220 270 420 432 500

226 225 290 406 450 473

Мальчики
45,36	222	45,8
44,2	268	43,0
42,0	425	42,5
43,0	436	43,4
42,8	505	42,8
Девочки
45,9	224	45,3
45,5	223	45,0
44,0	287	43,4
44,7	404	44,5
44,0	444	43,4
43,8	467	43,2

Естественно, что разность величин в гетерохронном развитии обоих полушарий всюду незначительна, поскольку полушария составляют единое целое. Однако полностью тождественными являются относительные величины обоих полушарий только в четырехлетнем возрасте у мальчиков. У них наблюдается смена трех типов отношений между обоими полушариями (по весу): 1) преобладание веса правого полушария (в 3 недели, 12 месяцев и 2,5 года); 2) преобладание веса левого полушария (в 2,5 месяца) и 3) равенство относительных величин веса (в 4 года).

Как и у мальчиков, у девочек наблюдается некоторое различие в приросте веса левого и правого полушарий, но оно носит однозначный характер: во все периоды увеличение веса левого полушария обгоняет аналогичное увеличение веса правого полушария. До 4,5 лет эта тенденция сохраняется с поразительным постоянством, что свидетельствует о более раннем созревании доминантного полушария (в речевом и психомоторном отношении) у девочек¹⁷. Возможно, что такое явление связано с другими

¹⁸ Блинков С. М., Глезер И. И. Мозг человека в цифрах и таблицах. — М.: Медицина, 1964. — С. 338.

¹⁷ В этой связи уместно вновь сослаться на экспериментально-психологические данные Д. Палермо, Мак-Карти и др. о том, что «девочки оказываются более продвинутыми в своем речевом развитии, чем мальчики» (Палермо Д. Словесные ассоциации и речевое поведение детей // Изучение развития и поведения: Сб. — М.: Просвещение, 1966).

особенностями нейрогуморального развития, обусловленными фактором полового диморфизма, о котором упоминалось выше.

Приведенные морфогенетические данные говорят о том, что гетерохронность созревания мозговых структур относится не только к коре подобластей и областей, но и к полушариям в целом, причем мера доминантности изменяется в ходе онтогенетического развития. Это значит, что само явление доминантности левого полушария весьма относительно даже с точки зрения морфологии мозга.

В этой связи весьма показательно мнение С. М. Блинкова, согласно которому «уже сейчас можно сделать твердый вывод, что одни корковые поля имеют большую площадь в правом полушарии, а другие поля имеют большую площадь в левом полушарии того же мозга. Этот вывод вполне соответствует клиническим наблюдениям, из которых следует, что редко встречаются люди "абсолютные правши" или "абсолютные левши". Как правило, доминантность левого полушария в отношении одних (двигательных, зрительных, речевых) функций сочетается у одного и того же человека с доминантностью правого полушария относительно других функций»¹⁸.

Интересно отметить, что аналогичное положение было сформулировано нами несколько раньше на основании психофизиологических данных¹⁹, часть из которых рассматривается ниже.

Благодаря фундаментальным исследованиям С. Б. Дзугаевой мы теперь знаем последовательность роста и созревания проводящих путей. Первым складывается комплекс проекционных путей, затем комиссуральных и позже всех ассоциационных, причем созревание последних происходит вплоть до взрослого состояния²⁰.

Для последующего изложения важно подчеркнуть новый, онтогенетический подход к комиссуральным связям, объединяющим оба полушария головного мозга. Главнейший комплекс этих связей — мозолистое тело — согласно новейшим данным, в возрасте 7 лет и позднее заметно увеличивается в объеме. Рельеф мозолистого тела в иостнатальном детстве усложняется за счет интенсивного роста концентрированных пучков, направляющихся к лобным, затылочным и височным долям обоих полушарий. Все это свидетельствует о более позднем и более длительном, чем думали раньше, процессе созревания механизмов, обеспечивающих парную сопряженную деятельность обоих полушарий и единство мозговой структуры. Этим, вероятно, можно объяснить неустойчивость и даже хрупкость механизмов передачи импульсов из одного полушария в другое и сложность интеграции, синтеза связей в мозгу ребенка.

Есть еще одна закономерность созревания мозговых структур и проводящих путей, особенно проекционных и ассоциационных, — постепенное увеличение различий между ними за счет возрастания явления структурной асимметрии между важнейшими отделами обоих полушарий и связанных с ними проводящих путей. Об этом Дзуга-ева пишет следующее: «По нашим данным, одной из характерных особенностей про-

¹⁸ Блинков С. М., Глезер И. И. — Указ. соч. — С. 236.

¹⁹ Ананьев Б. Г. Билатеральное регулирование как механизм поведения // Вопр. психологии. — 1963 -
№ 5; Его же. Пространственное различение. — Л.: Изд. ЛГУ, 1955 и др.

²⁰ Дзугаева С. Б. Онтогенез проводящих путей мозга человека // Развитие мозга ребенка / Под ред. С. А. Сар-
кисова. — М: Медицина, 1965. -

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

водящих путей головного мозга человека является асимметрия в процессе их развития. При этом надо отметить, что асимметрия особо отмечается в филогенетически более новых отделах мозга»²¹.

Все это показывает сложный процесс становления субординационных отношений между частями мозга, рассматриваемого как иерархическая система управления. Эти субординационные отношения между корой и подкорковыми образованиями больших полушарий, большими полушариями и мозговым стволом складываются постепенно, причем на взаимоотношения между большими полушариями и нижележащими отделами головного мозга влияет возрастающая дифференциация самих больших полушарий.

Мы специально остановились на морфогенезе и структуре иерархической организации мозга потому, что в последние годы преобладала тенденция обособления функций, динамики мозговой деятельности от их субстрата. Такое обособление нарушает принцип единства структуры и динамики, важность которого особенно велика для построения теории нейропсихической регуляции. Специалисты в области не только генетической психологии, но и возрастной физиологии нередко полагают, что морфогенез всех отделов головного мозга завершается в самый ранний период постнаталь-ного детства и поэтому развитие мозга осуществляется только путем образования и преобразования функциональных систем.

Вышеприведенные данные современной морфологии мозга показывают, однако, что созревание мозговых структур захватывает ряд фаз развития, в связи с чем субординационные отношения раскрываются в своем истинном значении — как продукт развития (не только филогенетического, но и онтогенетического).

После проделанного нами необходимого морфогенетического экскурса можно охарактеризовать некоторые существенные функциональные, психофизиологические эффекты субординационных отношений между выше- и нижележащими отделами головного мозга. Прежде всего укажем на одно важное наблюдение Л. С. Выготского, сопоставившего феномены развития и распада высших психических функций. Сравнивая агнозии взрослого и ребенка, Л. С. Выготский высказал предположение о том, что существует известная закономерность: «При страдании одного и того же участка или центра у взрослого больше страдает нижележащий, чем вышележащий, центр... У ребенка же при аналогичном поражении центра высший центр страдает больше, чем низший. Взаимная зависимость отдельных центров оказывается в том и другом случае обратной»²². Следовательно, локализация высших психических функций может быть правильно понята только как хроногенная (Л. С. Выготский).

Примечательно, что в 1963 г. А. Р. Лурия, касаясь этого вывода Л. С. Выготского, писал следующее: «Нужно признать, что несмотря на то, что с того времени, когда эти положения были впервые выдвинуты, прошло более четверти века, в науке еще не сделано нужных шагов для развития этого совершенно нового подхода к конкретному раскрытию принципов хроногенной локализации в коре головного мозга»²³.

²¹ Дзугаева С. Б. Онтогенез проводящих путей мозга человека // Развитие мозга ребенка / Под ред. С. А. Сар-
кисова. — М . : Медицина, 1965. — С. 243.

²² Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. — М . : Изд. АПН РСФСР, 1960. — С. 379.

²³ Лурия А. Р. Мозг человека и психические процессы. — М.: Изд. АПН РСФСР, 1963.

Человек как предмет познания

Между тем именно за последнюю четверть века сложилась нейропсихология, для которой эти принципы были бы особенно полезны, хотя и недостаточны, поскольку Л. С. Выготский имел в виду преимущественно прямые субординационные зависимости. Известно, однако, что крупнейшие успехи электрофизиологии и функциональной морфологии головного мозга за последнее десятилетие привели к замечательным открытиям в области восходящей ретикулярной формации и ее влияний на вышележащие отделы головного мозга. Можно сказать, что впервые получены характеристики обратных субординационных связей, в частности при регулировании потоков сенсорной информации.

Экспериментально установлено,что ретикулярная формация осуществляет блокаду афферентных импульсов и участвует в образовании механизмов отбора импульсов, внимания и привыкания к стимулам. Однако это участие может быть правильно понято только в связи с деятельностью больших полушарий. Следует согласиться с суждениями Дж. Ф. Росси и А. Цанкетти по этому вопросу: «...предположение, что восходящая ретикулярная система должна иметь более тонкие свойства, чем необходимые для простой регуляции механизма бодрствования, является одним из самых интересных теоретических выводов со времени открытия самой восходящей ретикулярной формации. За последние годы производились попытки коррелировать активность ретикулярной формации также и с другими психологическими явлениями, кроме внимания и привыкания»²⁴.

Авторы имели здесь в виду различные моменты научения, особенно так называемого позитивного обучения. Именно в связи с исследованием процессов научения и других форм поведения при электрическом раздражении глубоких центров в мозгу человека были обнаружены механизмы подкрепления образующихся временных связей, т. е. безусловнорефлекторные основания мотивации поведения. Разработка и применение метода самораздражения с помощью вживленных в мозг электродов позволили наметить своеобразную топографию голода, полового инстинкта, удовольствия и страдания — в общем, элементарных состояний, эмоций и аффектов.

Один из основных исследователей в этой области Дж. Олдз установил, что «мозг состоит из трех типов клеток: 1) клеток, к возбуждению которых организм стремится; 2) клеток, возбуждения которых организм избегает, и 3) клеток, возбуждения которых организм не добивается, но и не избегает»²⁵. По данным Олдза, Дельгадо, Робертса— Миллера и др., наибольшее количество клеток в мозгу животных (60 % всех клеток) являются мотивационно нейтральными. Клетки позитивного, или подкрепляющего, типа составляют около 35 %, а отрицательного, или наказывающего, типа — около 5 % всех клеток.

Дж. Олдз пишет по этому поводу, что, «если мыслить в понятиях клеточного возбуждения или покоя, имеются гораздо большие и более многочисленные группы, возбуждения которых организм добивается, чем клеточные группы, к состоянию покоя которых он стремится»²⁶.

²⁴ Росси Дж. Ф., Цанкетти А. Ретикулярная формация ствола мозга. — М . : ИЛ, 1960. — С. 200.

²³ ОлдзДж. Выявление подкрепляющих систем мозга// Механизмы целого мозга: Сб. — М . : ИЛ, 1963. —

С. 200. ²⁶ Там же. - С . 201.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

Эксперименты с вживлением электродов интересны не только новой возможностью локализации подкрепляющих эффектов, но и доказательствами прямого влияния поведения, активных его функций на динамику глубоких структур мозга. На эту сторону проблемы нейрофизиологами и психофизиологами обращено особое вни-мание²⁷.

Прогресс электрофизиологии глубоких структур мозга и психофармакологии обеспечил серьезное расширение круга научных знаний о механизмах эмоций и их расстройствах (в состояниях стресса и при заболеваниях мозга)²⁸. В этом отношении особенно значительны исследования Н. П. Бехтеревой, А. Н. Бондарчука, В. М. Смирнова, А. И. Трохачева, обнаруживших при электрических воздействиях на глубокие структуры человеческого мозга сложный комплекс психофизиологических явлений, в том числе и эмоциональных. Примечательно, что эти воздействия, как подчеркивают авторы, «не вызывали у больных нарушений сознания. О ясности сознания свидетельствовала сохранность ориентировки в месте, времени, предметной обстановке, лицах; не нарушалось сознание своего "Я" и сознание болезни»²⁹.

Вместе с тем электростимуляция определенных районов глубоких структур мозга человека выявила своеобразные эффекты, связанные с функцией этих структур в регуляции поведения. К этим эффектам относятся: тактильные и болевые «сенсорные эффекты», сенестопатии и другие ощущения, входящие в структуру эмоций, расстройства схемы тела и т. д.

Что касается собственно эмоциональных проявлений при электрических воздействиях, то они имели место далеко не во всех случаях и зависели от ряда факторов. Из исследованных 400 точек мозга подавляющее большинство оказались эмоционально нейтральными и к эмоциональным зонам можно было отнести не более 10 %. При их стимуляции возникали не только элементарные витальные эмоции, но и сложные, «например приятные переживания при сладострастных ощущениях типа оргазма»³⁰, беспредметные аффекты, усиления наличного эмоционального фона (настроения) или «развития патологического эмоционального состояния вне связи с предшествующим ему настроением»³¹. Были отмечены изменения в уровнях асимметрии между длительностями восходящих и нисходящих фаз волн³².

Исследования на обезьянах выявили ряд существенных сдвигов мотивации поведения при электрическом раздражении подкорки, благодаря чему были выяснены основные характеристики так называемых старт- и стоп-зон. Для старт-зоны, по определению Дж. Лилли, свойственны «положительное подкрепление, положительная реакция, влечение; для стоп.-зоны, напротив, характерны наказания, отрицательное подкрепление, отрицательная реакция, избегание»³³.

²⁷ См., например: Вулдридж Д. Механизмы мозга. — М.: Мир, 1965; Мэгун Г. Бодрствующий мозг. — М.:
ИЛ, 1961.

²⁸ Гелыорн Э., Луфборроу Дж. Эмоции ц эмоциональные расстройства. — М . : Мир, 1966.

²⁹ Физиология и патофизиология глубоких структур мозга человека / Н. П. Бехтерева, А. Н. Бондарчук,
В. М. Смирнов, А. И. Трохачев. — М.: Медицина, 1967. — С. 190.

³⁰ Там же. - С. 202.

³¹ Там же. - С. 204.

³² Там же. - С. 89.

³³ Лилли Дж. Мотивированное поведение при раздражении подкорки // Механизмы целого мозга: Сб. —
ИЛ, 1963. - С. 236.

Человек как предмет познания

Глубокие структуры мозгового ствола и подкорки играют активную роль в иерархической системе регулирования поведения и жизнедеятельности. Функциональное состояние самой коры, составляющей высшее звено этой системы, во многом определяется организацией как информационных, так и энергетических потоков на нижележащих уровнях иерархической системы. Возможно приурочение информационных и энергетических регуляторов к различным частям, или, говоря современным научно-техническим языком, блокам иерархической системы регулирования³⁴. Однако нет оснований отрицать участие ретикулярной формации в регуляции информационных потоков, особенно из внутренней среды и через неспецифические афферентные механизмы. Тем более нет основания полностью сводить к глубоким структурам мозга «энергетический блок», поскольку и кора больших полушарий принимает активное участие в регуляции обмена веществ.

В современной физиологии накоплена огромная масса экспериментальных данных, обнаруживающих различные феномены и механизмы условнорефлекторной регуляции обмена- веществ. Среди исследований нервной регуляции метаболических процессов особенно выделяются работы Р. П. Ольнянской и ее сотрудников. Важным положением этих исследований является вывод о том, что «любая энергетическая затрата есть процесс не только регулируемый, но и процесс, регистрируемый в центральной нервной системе... Обмен в клетках и тканях не только стимулируется и тормозится нервно-регуляторными механизмами, но и сами клеточные и тканевые процессы оказывают постоянное влияние на нервные центры»³⁵. Следовательно, имеется сложная цепь связей между метаболическими и нервно-рефлекторными процессами в организме и самом мозгу.

Новейшими исследованиями доказано, что энергетические процессы не только регулируются, но и «регистрируются» высшими отделами мозга, который непрерывно получает, таким образом, информацию о метаболических процессах в организме. Больше того, имеются основания предполагать наличие различных метаболических коррелятов основных нервных процессов в больших полушариях головного мозга. «Процессы возбуждения в центральной нервной системе, — пишет Р. П. Ольнян-ская, — характеризуются, как правило, активацией окислительных процессов и соответственно повышением уровня общего газообмена, а торможение — накоплением энергетических ресурсов и понижением уровня общего газообмена. Если считать, что энергетическим источником возбудительного характера могут служить дыхательные субстраты свободного окисления, то в качестве источников процессов торможения можно предположить распад богатых макроэргических соединений фосфора»³⁶.

Это предположение, как мы думаем, приближает к познанию феномена, который назван Уолтером Греем «ахиллесовой пятой мозга». Об этом феномене он пишет следу-³⁴ Так, например, А. Р. Лурия в последнее время выделяет в аппарате головного мозга человека три блока: 1) группу аппаратов, расположенных в глубине мозга и имеющих прямое отношение к обмену и к регуляции внутренней среды организма (энергетический блок); 2) группу аппаратов, принимающих, перерабатывающих и хранящих информацию; 3) группу аппаратов, профаммирующих и регулирующих сложные действия, процесс человеческой деятельности (Лурия А. Р. Пульт управления организмом //' Известия. — 1968, январь. — № 7).

³⁵ Олышнская Р. П. Очерки по регуляции обмена веществ. — М: Наука, 1964. — С. 195.

³⁶ Там ж е . - С . 198.

Глава 6. НейропсихичеЫая регуляция индивидуального развития человека

ющее: «Странным образом кора больших полушарий и подчиненные ей узлы плохо защищены против недостатка кислорода. Человек, погибающий в атмосфере угарного газа или разреженного воздуха, редко испытывает острое недомогание. Когда содержание кислорода в его крови падает примерно наполовину, он спокойно теряет сознание, причем изменения электрической активности его мозга могут быть минимальными, а часто их и вовсе нет... Его потребность в кислороде и сахаре постоянна и жестка. Но недостаток сахара может дать о себе знать, недостаток кислорода — никогда. Агония при удушении, судорожные вздохи и одышка на самом деле объясняются накоплением в крови углекислоты — продукта окисления. И это мозг ощущает, задыхаясь, как от собственного дыма, хотя он и не в состоянии обнаружить, где перестала действовать отдушина»³⁷.

Близко к этому положению нейрофизиолога У. Грея положение известного биохимика Р. Уильямса: «Мозг, потребляющий "горючее" в огромном количестве, крайне чувствителен к его отсутствию. Хотя у взрослого человека вес мозга составляет только около 2 % от веса тела, мозг потребляет примерно 25 % всего количества поглощаемого организмом кислорода»³⁸. Р. Уильяме особенно отмечает начальный и конечный этапы онтогенетической эволюции в отношении потребления кислорода. У маленького ребенка около половины общего обмена организма приходится на долю мозга³⁹. Старческое слабоумие связывается многими исследователями с тем, что мозг не может получать достаточное количество крови из-за отложения в стенках сосудов холестерина. В процессах старения вообще играют немаловажную роль различные проявления гипоксии.

В современной науке накапливается все большее число данных, относящихся к психофизиологической характеристике гипоксии, благодаря которым удается не только более полно описать психофизиологические сдвиги и последствия состояния гипоксии, но и практически решать многие вопросы ее терапии и профилактики, особенно при профессиональном отборе летчиков. Обращено большое внимание на возникающие при гипоксии сенсорно-моторные, мнемичеекпе, вербально-логические и эмоциональные изменения, включающие столь разнородные явления, как эйфория, повышенная раздражительность, заторможенность и сонливость. Жизненно важным является сохранение сознания. По многим данным, время сохранения при взрывной декомпрессии равно 10-15 с.

Тренировка психофизиологических функций в целях акклиматизации к деятельности на больших высотах (у летчиков, альпинистов и т. д.) свидетельствует о больших возможностях адаптации и исключительной важности взаимосвязи энергетических и информационных процессов на уровне коры головного мозга. Об

³⁷ Грей У. Живой мозг. - М.: Мир, 19.66. - С. 232-233.

³⁸ Уильяме Р. Биохимическая индивидуальность. — М.: ИЛ, 1960. — С. 47.

³⁹ Вместе с тем известно, что новорожденные животные обнаруживают значительно большую сопротив
ляемость острой гипоксии, чем взрослые. Время восстановления функций после анемизации головного
мозга у щенков значительно превосходит аналогичное время восстановления у взрослых собак, но высо
кие степени гипоксии или асфиксии могут губительно действовать на головной мозг новорожденного
животного. Высказывается предположение, что повышенная устойчивость молодых животных к дей
ствию гипоксии обусловлена рядом факторов, особенно низкой скоростью метаболических процессов
в головном мозге (Ван Лир Э., Стикней К. Гипоксия. — М.: Медицина, 1967. — С. 291. — В этой книге
имеется глава о влиянии гипоксии на психическую деятельность человека).

Человек как предмет познания

этом свидетельствует и влияние различных видов работы (физической и умственной), профессиональных видов труда, спорта на изменения энергетического обмена у людей⁴⁰.

Хотя возможности взаимовлияния энергетических и психокортикальных процессов изучены еще недостаточно, но уже в настоящее время очевидно, что ограничение так называемого энергетического блока головного мозга его низшими этажами противоречит многим фактам. К числу их относится тканевое дыхание самого мозга. Известно, что повышение интенсивности дыхания мозга происходит на такой стадии развития, на которой уровень основного обмена еще низок (т. е. в поздней фазе эмбриогенеза), но примечательно, что «именно в период увеличения потребления кислорода в коре головного мозга обнаруживается электрическая активность»⁴¹. Исследование изменений химического состава мозга на разных фазах онтогенеза привело биохимиков к заключению, что «интенсивность дыхания мозга на разных этапах развития и его относительная интенсивность по сравнению с гликолизом, по-видимому, обусловливают разницу в сроках выживания животных разных возрастов при отсутствии кислорода. Аноксия вызывает сначала возбуждение, а затем кому. Следовательно, можно предполагать, что при аноксии срок выживания лимитируется центральной нервной систе-мой»⁴² (курсив наш. — Б. А.).

Изучение процессов умирания, так называемой клинической смерти, оживления организма⁴³, а также состояния анабиоза⁴⁴ показывает, что граница между жизнью и смертью человека действительно пролегает на самых высших этажах иерархической системы регулирования информационных и энергетических потоков.

Иерархическая система регулирования (с ее кортико-ретикулярным ядром), хотя и является основной, не есть, однако, единственный механизм управления и связи. Один из крупнейших кибернетиков и нейрофизиологов У. Р. Эшби высказал обоснованное предположение о том, что существует вспомогательный или дополнительный регуляторныи механизм, когда «координация между реагирующими частями может происходить через посредство среды: связь внутри нервной системы не всегда необхо-дима»⁴⁵. В качестве наиболее общей модели такого рода он рассмотрел взаимодействие обеих рук в сложном действии игрока в теннис. В подобных случаях сложные процессы взаимодействия организма со средой осуществляются корой головного мозга без вовлечения всей основной иерархической системы регулирования. Предполагается, следовательно, некоторая самостоятельность больших полушарий головного мозга относительно других отделов центральной нервной системы. Однако Эшби, обосновывая предположение о существовании вспомогательного или дополнительного механизма регулирования, не определил структуру и функциональную природу последнего. На основании ряда экспериментальных данных мы пришли к выводу, что этим дополнительным механизмом регулирования следует считать совместную работу больших полушарий головного мозга, их взаимодействие.

⁴⁰ См., например: Беркович Е. М. Энергетический обмен в норме и патологии. — М.: Медицина, 1964.

⁴¹ Мак-Ильвейн Г. Биохимия и центральная нервная система. — М.: ИЛ, 1962. — С. 317.

⁴² Там же, - С. 319.

⁴³ Гаевская М. С. Биохимия мозга при умирании и оживлении организма. — М.: Медгиз, 1963.

⁴⁴ Майстрах Е. В. Гипотермия и анабиоз. — М.: Наука, 1964.

⁴⁵ Эшби У. Р. Конструкция мозга. - М.: ИЛ, 1962. - С. 318.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

2. Дополнительная («горизонтальная») система регулирования

Билатеральная симметрия — фундаментальное явление всей эволюции жизни, особенно характерное для ее высших ступеней. Ж. Леб был одним из первых ученых, усмотревших в этой морфологической конструкции фактор функциональной динамики. Он впервые обратил внимание на смену радиальной симметрии билатеральной в процессе биологической эволюции и построил некоторые модели функциональной геометрии живых систем.

« Симметричность животного тела как отправной пункт для теории поведения живот-ных»⁴⁶ — так Ж. Леб сформулировал одно из важнейших положений, оставшееся, однако, почти не замеченным для современников⁴⁷, хотя предложенная им в 1918 г. теория тро-пизмов вызвала самую оживленную дискуссию. Исходя из общей геометрической структуры позвоночных, Ж. Леб считал вполне объяснимой обусловленную этой общей конструкцией симметричность строения центральной нервной системы, включая большие полушария головного мозга, но не усмотрел особой проблемы в совместной и раздельной их работе. Между тем в неврологии и физиологии центральной нервной системы эта проблема рассматривалась как при функциональной характеристике структуры головного мозга (В. М. Бехтерев)⁴⁸, так и при определении общих принципов взаимодействия симметрично расположенных нервных центров (Н. Е. Введенский)⁴⁹.

Специальная постановка проблемы совместной, или парной, работы больших полушарий стала возможной благодаря применению метода условных рефлексов и искусственной взаимоизоляции больших полушарий посредством рассечения мозолистого тела — мощной системы комиссур, соединяющих гемисферы головного мозга. И. П. Павлов придавал важнейшее значение таким опытам и назвал эту проблему одним из очередных вопросов физиологии больших полушарий, посвятив ей специальную статью в 1923 г. В этой статье он писал: «Один из очередных вопросов теперь нарождающейся строго объективной физиологии больших полушарий есть вопрос относительно парности больших полушарий. Что значит эта парность? Как понимать, как представлять себе одновременную деятельность больших полушарий? Что рассчитано в ней на замещаемость и что, какие выгоды и излишки дает постоянная соединенная деятельность обоих полушарий?.. В физиологии условных рефлексов уже имеется ряд опытов, которые ребром ставят вопрос о парной деятельности больших полушарий»⁵⁰.

⁴⁶ Леб Ж. Вынужденные движения, тропизмы и поведение животных. — М.: ГИЗ, 1926. — С. 6.

⁴⁷ Примечательно, что и в наше время это положение не учитывается американскими учеными в общей
характеристике факторов, обусловливающих поведение животных (Детьер В., Стеллар Э. Поведение
животных, — М.: Наука, 1967).

⁴⁸ См., например, одну из ранних неврологических работ В. М. Бехтерева «Физиология двигательной об
ласти мозговой коры» (Архив психиатрии 1886-1887 гг. — СПб.). Особенное значение в этом отноше
нии имеет труд В. М. Бехтерева «Основы учения о функциях мозга» (выи. 1 - - 7 , СПб., 1905-1907).

⁴⁹ Введенский Н. Е. Физиология нервных центров // Поли. собр. соч. — Т. 5. — Л.: Изд. ЛГУ, 1954.

⁵⁰ Павлов И. П. Один из очередных вопросов физиологии больших полушарий // Поли. собр. соч. -»Т. 3 —
Кн. 2. - М.: Изд. АН СССР, 1951. - С. 18.

Человек как предмет познания

На эти опыты И. П. Павлов ссылался и в последующих работах, не возвращаясь, однако, к поставленной проблеме. В павловской школе эта проблема стала вновь разрабатываться лишь спустя несколько десятилетий, особенно в 50-х годах⁵¹. Дальнейшая физиологическая разработка этой проблемы связана с трудами лаборатории Э. Ш. Айрапетьянца⁵² (здесь особенно следует выделить труды В. Л. Бианки⁵³) и с исследованиями В. М. Мосидзе⁵⁴.

Мы подошли к этой проблеме несколько раньше, проводя психофизиологические исследования динамики чувствительности разных анализаторов человека, в которых парные рецепторы соединены с обоими полушариями сложными системами перекрестных и прямых афферентных путей. Обобщая предварительные данные этих исследований за 1937-1947 гг., мы писали следующее: «Как все дистансрецепторы, так и кинестезия конечностей симметричны. Парность этих чувствующих систем прямо указывает на их интимнейшую связь со взаимодействием обоих полушарий. Однако этот фактор пока еще лишь частично учитывается при изолированном изучении бинокулярного зрения или бинаурального слуха... Между тем в симметрии строения и асимметричности функционирования скрыта одна из самых крупных загадок современной психофизиологии, без раскрытия которой нельзя разрешить ни одного вопроса теории восприятия пространства»⁵⁰.

Именно с этих позиций нас заинтересовали явления многократного резервирования («излишков», по выражению И. П. Павлова) функций, их дублирования, компенсации, взаимной индукции нервных процессов через комиссуратьные пути между обоими полушариями и другие феномены, характеризующие парную работу больших полушарий головного мозга. Постепенно вычленялись три главных психофизиологических аспекта этой проблемы: а) парная работа больших полушарий как специальный механизм пространственной ориентации и восприятия пространства⁵⁶; б) интегративная роль взаимодействия полушарий в накоплении и организации индивидуального опыта; в) регулирование информационных и энергетических потоков парной работой больших полушарий⁵⁷.

⁵¹ Абулудзе К. С. Суммационный рефлекс / / Т р . лаб. И. П. Павлова. — Т. 15. — М.: Изд. АН СССР, 1949;
Его же. Изучение рефлекторной деятельности слюнных и слезных желез. — М.: Изд. АН СССР, 1953;
Его же. К вопросу о функции парных органов. — М.: Медгиз, 1961.

⁵² Айрапетьянц Э. Ш. Опыт сравнительного изучения принципа замещаемости в межанализаторной интегра
ции // Вопр. сравнит, физиологии анализаторов. — Вып. 1. — Л.: Изд. ЛГУ, 1960; Айрапетьянц Э. Ш., Биан-
ки В. Л. О развитии пространственного анализа и парной работе больших полушарий // Там же.

⁵³ Бианки В. Л. К сравнительной физиологии парной работы больших полушарий головного мозга: Автореф.
канд. дис. — Л., 1956; Его же. Эволюция парной функции мозговых полушарий. — Л.: Изд. ЛГУ, 1967.

³⁴ Мосидзе В. М. О парной и раздельной работе больших полушарий головного мозга: Автореф. докт. дис. — Тбилиси, 1962; Его же. Материалы о парной и раздельной работе больших полушарий головного мозга. — Тбилиси: Мецниереба, 1964.

⁵⁵ Ананьев Б. Г. Материалы к психологической теории ощущений // Пробл. психологии: Сб. — Л.: Изд.
ЛГУ, 1948. - С. 18.

⁵⁶ Ананьев Б. Г. Проблемы парной работы больших полушарий головного мозга в учении И. П. Павлова
и психологии // Учение И. П. Павлова и филос. вопр. психологии: Сб. — М.: Изд. АН СССР, 1952; Его
же. Пространственное различение; Его же. Системный механизм восприятия пространства и парная ра
бота больших полушарий // Пробл. восприятия пространства и пространств, представлений: Сб. — М.:
Изд. АПН РСФСР, 1961.

⁵⁷ Ананьев Б. Г. Билатеральные связи в их пространственно-ориентационном и общем значении // Пробл.
восприятия пространства и времени: Сб. — Л., 1961; Его же. Билатеральное регулирование как механизм
поведения // Вопр. психологии. — 1963. — № 5.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

Первый из этих аспектов стал объектом комплексных исследований, в которых объединились психология, физиология и многие другие дисциплины. Нам удалось на I (1959 г.) и II (1962 г.) научных совещаниях по проблемам восприятия пространства и времени рассмотреть новейшие данные этих наук о парной работе больших полушарий. Благодаря этому данные психологических и физиологических исследований были представлены в объединенном докладе на организованном нами симпозиуме по проблемам восприятия пространства и времени на XVIII Международном психологическом конгрессе (Москва, 1966 г.)⁵⁸.

Однако наши интересы все более сосредоточивались не на исследовании специальных функций больших полушарий (адаптации к пространственным условиям существования), а на изучении самых общих их регуляторных функций. Мы пришли к выводу, что большие полушария образуют билатеральную систему регулирования процессов жизнедеятельности и поведения. Наиболее сложным оказался вопрос о симметрии и асимметрии в структуре и динамике билатеральной системы регулирования.

Мы имеем теперь основания рассматривать билатеральные связи и как высшее проявление общей (мультистабильной) системы регулирования, и как особый механизм, который можно было бы назвать горизонтальным контуром регулирования, дополняющим основную, вертикальную иерархическую систему регулирования. Однако дополнительный регуляторный механизм приобретает все большее значение в процессе эволюции человека. Это объясняется тем, что, на наш взгляд, прогресс регулирования неразрывно связан с совершенствованием процессов отражения и активной ориентировкой организма в окружающем мире.

Если онтогенетическое развитие регулируется иерархической системой управления, то правомерно предположить, учитывая постоянное совмещение с ней дополнительного контура регулирования, что взаимодействие свойств онтогенетического развития регулируется также и билатерально. Основные индикаторы этого билатерального регулирования — бинарные эффекты и латеральное доминирование, проявлением которого являются сенсомоторные и речедвигательиые асимметрии. В билатеральных связях проявляются не только субординационные отношения между дублерами, типичные для иерархической, многоуровневой системы регулирования, но и более сложные координационные отношения,

В билатеральном регулировании субординационные отношения выступают в виде латерального доминирования, которое, однако, носит относительный, многозначный и временный характер. Теперь уже известно, что латерализация выступает как эффект регулирования биоэлектрической активности в обоих полушариях.

Явление латерализации обнаружено электрофизиологическими исследованиями у животных. Я. Буреш и О. Бурешова пришли к выводу, что «латерализация представляет собой условный рефлекс с четко определенным эффективным корковым по-лем»⁵⁹, т. е. что она носит лишь функциональный характер. Однако имеются экспери-

⁵⁸ Айрапетъянц Э. Ш., Ананьев Б. Г. Мозговые механизмы и эволюция восприятия пространства // Мате
риалы XVIII Междунар. психол. конгр. — Вып. 19. — М, 1966.

⁵⁹ Буреш Я., Бурешоеа О. Применение корковой распространяющейся депрессии при исследовании услов
ных рефлексов // Электроэнцефалографическое исслед. высш. нервн. деятельности: Сб. — М.: Изд. АН
СССР, 1962. - С. 335.

Человек как предмет познания

ментальные данные, полученные в нашей лаборатории на крысах, которые свидетельствуют о существовании врожденных асимметрий, определяющих натуральную лате-рализацию и играющих определенную роль в поведении животных⁶⁰. Все же явление латерализации мозговых функций у животных ни в какой мере не может быть сопоставимо с явлением доминантности одного из полушарий (причем именно левого) и одного из парных рецепторов в любой анализаторной системе человека. Доминантность одновременно выступает как структурный и как функционально-динамический принцип их деятельности, как безусловнорефлекторное, наследственно-врожденное и как индивидуально приобретенное свойство индивида. В человеческом развитии асимметричность функционирования симметричных органов связана со специфическими характеристиками трудовой деятельности и ее исторического генезиса⁶¹. Однако явления правшества и левшества в человеческом развитии нельзя полностью понять без их связи с более общими явлениями правизны и левизны в природе — фундаментальными феноменами, изучаемыми в геохимии, кристаллографии, физике и других областях современного естествознания⁶².

3. Функциональные асимметрии и симметрии и нейропсихическая регуляция развития

Мы привели в предшествующих параграфах этой главы морфологические данные о неравномерности созревания правого и левого полушарий головного мозга человека в раннем онтогенезе. Эти данные свидетельствуют о наследственном и структурном характере асимметрии головного мозга человека, особенно проявляющемся в двигательных и речевых функциях. Исследование механизмов праворукости, характеризующих подавляющее большинство людей, а также субстрата речевых функций привело к заключению, что они связаны преимущественно с особым развитием у человека левого полушария. В отношении речевых функций один из самых выдающихся современных неврологов В. Пенфильд утверждает, что «левое полушарие является обычно доминирующим в отношении речи, независимо от право- или леворукости»⁶³, а поэтому, как пишет Н. Винер, «функция мозга и доминирующая роль одной из рук могут быть не связаны между собой»⁶⁴.

Возможно, что генезис локализации двигательных и речевых функций не совсем тождествен, но особое значение в этом генезисе специализации левого полушария бес-

⁶⁰ Душабаев 3. Р. К вопросу о латерализации сторон тела у крыс // Тез. докл. конф. по психологии: Сб. —
Л.: Изд. ЛГУ, 1967.

⁶¹ Осязание в процессах познания и труда / Б. Г. Ананьев, Л. М. Веккер, Б. Ф. Ломов, А. В. Ярмоленко. —
М.: Изд. АПН РСФСР, 1959.

⁶² Вернадский В. И. О правизне и левизне. — М.: Изд. АН СССР, 1940; Шубников А. В. Проблемы диссиммет-
рии материальных объектов. — М.: Изд. АН СССР, 1961; Гарднер М. Этот правый, левый мир. — М.: Мир,
1967. — В книге М. Гарднера приведены новейшие данные естествознания о правизне и левизне в природе.

⁶³ Пенфильд В., Роберте А. Речь и мозговые механизмы. — М.: Медицина, 1964. — С. 100.

⁶⁴ Винер Н. Кибернетика и общество. - М.; ИЛ, 1958. - С. 191.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

спорно. Из этого факта некоторые ученые делают далеко идущие выводы о все возрастающей перегрузке левого полушария информационными и символическими функциями, порождаемыми цивилизацией и техническим прогрессом. Так, например, Нор-берт Винер, приняв за исходное положение, что в левом полушарии сосредоточена «львиная доля высших функций»⁶⁵, сделал выводы о том, что в жизни реально используется только часть мозговых ресурсов, а поэтому «мы, возмолсно, стоим перед одним из природных ограничений, когда высокоспециализированные органы достигают такого уровня, что их эффективность начинает уменьшаться и в конце концов приводит к угасанию вида. Может быть, человеческий мозг продвинулся так же далеко по пути к этой губительной специализации, как большие носовые рога последних титанотериев»⁶⁶.

Это пессимистическое предположение одного из основоположников кибернетики основано на традиционных неврологических схемах локализации психических функций. Между тем в неврологии и нейропсихологии накапливается все больше данных о соучастии правого полушария в регуляции речевых и других высших функций⁶⁷, что подтверждает гипотезу X. Джексона. В своем фундаментальном труде А. Р. Лурия пишет: «Мы также полагаем, что мозговым субстратом высших психических функций, в том числе и речи, является совместная работа обоих полушарий, неравноценных, однако, по своему значению»⁶⁸, поскольку доминантность левого полушария в вербальной деятельности бесспорна. Однако «в отношении некоторых психических процессов можно говорить скорее о доминантности правого полушария»⁶⁹. К таким процессам А. Р. Лу-рия относит музические процессы, осознание собственного дефекта и т. д. Далее он пишет: «Исследования, проведенные за последнее десятилетие (Б. Г. Ананьев, 1959,1960 и др.), показывают, что, как правило, многие функции осуществляются при участии обоих полушарий, но в связи с тем, что одна из рук играет ведущую, а другая подсобную роль, характер участия левого и правого полушарий оказывается глубоко различным»⁷⁰.

В современной нейропсихологии особенно выделяются многолетние клинико-экс-периментальные работы Ж. Симмес, посвященные проблеме специализации больших полушарий головного мозга человека⁷¹. Они составляют, по мнению Ж. Симмес, два контрастных типа нервной организации: фокусной локализации функций (левое полушарие) и диффузной (правое полушарие). В зависимости от характера сигналов и ви-

⁶⁵ Винер Н. Кибернетика и общество. — М.: ИЛ, 1958. — С. 191.

⁶⁶ Там же.

⁶⁷ Лебединский М. С. Афазии, агнозии, апраксии. — Харьков: Изд. Укр. психоневрол. ин-та, 1941.

⁶⁸ Лурия А. Р. Высшие корковые функции человека. — М.: Изд. МГУ, 1962. — СП. — Отметим, кстати, что
А. Р. Лурия, солидаризуясь с нашей позицией, перед этим пишет: «В последнее время в советской психо
логии это положение было разработано Б. Г. Ананьевым (I960)».

⁶⁹ Хоружая С. Д. Сдвиги латентного периода двигательной реакции правой и левой руки при умственной
работе у школьников // Докл. АПН РСФСР. — 1961. — № 6. — Ею принимаются в качестве эквивален
тов умственной работы сдвиги хронометрических характеристик левого полушария. Однако отмечает
ся, «что у правшей в процессе умственной работы кортикальные процессы проходят в своем развитии
несколько последовательных стадий: 1) повышение возбудимости преимущественно в левом полуша
рии; 2) повышение возбудимости в правом полушарии; 3) понижение возбудимости в обоих полушари
ях (особенно левом)».

⁷⁰ Лурия А. Р. Высшие корковые функции человека. —,С. 78.

⁷¹ Semes J. Hemispheric Specialisation //Neuropsychologia. — Vol. 6. — 1968, March. — London; New York;
Paris: Oxford Pres.

человек как предмет познания

дов деятельности складывается определенный способ регуляции поведения совместной работой больших полушарий. Однако в нейропсихологии еще недостаточное внимание обращается на экспериментальные данные, свидетельствующие о билатеральных переключениях и чертах сходства в работе обоих полушарий головного мозга.

В этом отношении интересно, например, исследование В. И. Руднева, сделавшего еще в 1914 г. попытку оценить возможности каждого из полушарий в произвольной регуляции движений. Он установил, что импульсы, посылаемые левым полушарием, более равномерны и точны, чем импульсы, посылаемые правым полушарием, хотя оба полушария способны осуществлять управление заданным действием⁷².

Тщательное экспериментальное исследование времени реакции правого и левого полушарий головного мозга в связи с асимметрией рук и глаз принадлежит Франклину О. Смиту⁷³. Результаты его опытов не выявили постоянного превосходства одного из полушарий и значительного различия между ними в простых сеисомоторных реакциях. Он пришел к выводу о постоянном взаимодействии обоих полушарий в регуляции этих реакций. Вместе с тем установлена корреляция асимметрии зрения с асимметрией рук и мозга в целом.

Однако для более основательных суждений потребуется специальное исследование отношений правой руки и правого глаза к левому полушарию. Для руки можно считать определяющей контрлатеральную связь, хотя нельзя исключить возможность и ипселатеральных связей. Более достоверно, что в регулировании функций правой руки правое полушарие участвует посредством комиссуральных связей с левым полушарием. Правый глаз представлен в корковых проекциях обоих полушарий носовой и височной половинами поля зрения. Это означает, что в регулировании функций зрительного контроля правого глаза за осуществлением действия правой руки оба полушария представлены более или менее равномерно.

Обсуждая эту проблему, Р. Вудвортс пишет: «Соответственно этому невронные соединения лучше осуществляют тесный контакт между раздражением, действующим на правую половину поля зрения, с реакцией правой руки, чем в том случае, когда реагирующая рука находится на стороне, противоположной направлению»⁷⁴. ,

Более быстрое реагирование руки на стороне зрительного раздражения было обнаружено Поффенбергом, определившим эту величину в 6 мс. Р. Вудвортс считает установленным, что время реакции короче, когда раздражается не височная, а носовая половина, связывающая данный глаз контрлатералыю с разноименным полушарием головного мозга, т. е. с левым полушарием (для правого глаза).

Среднее время реакции для носовой части меньше (в среднем на 15,5 мс), чем для височной. Однако для правого глаза соотношения правой и левой половины поля зрения иные, чем аналогичные соотношения для левого глаза. Для правого глаза указанная разность между временем реакции при раздражении височной и носовой части равна 10 мс. Для левого глаза эта разность вдвое больше — она равна 21 мс. Если средняя для

⁷² Руднев В. И. О произвольной и непроизвольной деятельности правого и левого полушария мозга в связи
с вопросом о воле. — Казань, 1914.

⁷³ Smith F. О. An Experimental Study of the Reaction,Time of the Cerebral Hemispheres in relation Handerness
and Eyedness//J. Exp. Psychologic - 1938. - P. 22.

⁷⁴ Вудвортс Р. Экспериментальная психология. — M.: ИЛ, 1950. — С. 354.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

обоих глаз величина свидетельствует о несколько более высокой реактивности (по скорости реакции) контрлатеральных частей связей, то дифференциация этой величины для каждого глаза показывает, что этот показатель реактивности более высок для носовой части правого глаза (по сравнению с носовой частью левого глаза).

Из этих опытов следует, что оба полушария активно регулируют сенсорные процессы, но асинхронно, так как во времени моменты их активности не совпадают⁷⁵. Однако в этих случаях скорее следует говорить о координационных, нежели субординационных, взаимоотношениях между обоими полушариями, что согласуется с нашей гипотезой билатерального регулирования⁷''. В этом смысле чрезвычайно показательны данные Э. Г. Симерницкой из лаборатории А. Р. Лурия⁷⁷. Она изучала потенциалы коры больших полушарий в качестве показателя специфики выполняемой деятельности и обнаружила, что как при дифференцировании зрительных стимулов, так и при осуществлении произвольных двигательных реакций биопотенциалы возникают раньше в правом полушарии, затем параллельно в левом и раньше прекращаются в правом.

Подобные материалы имеются и в отношении психомоторных, сосудистых, секреторных реакций у взрослых и детей. Но особенно важное значение имеют экспериментальные данные о самом раннем онтогенезе. В своем обзоре электрофизиологических исследований в связи с проблемой генезиса праворукости в раннем детстве А. А. Пейпер выделил факт одинаковости электроэнцефалограмм правого и левого полушарий у детей на первом году жизни. Преобладание биоэлектрической активности в левом полушарии возникает в последующие годы. Как Уотсон, так и другие исследователи не нашли различия в мышечной силе обеих рук при хватательных рефлексах в первые месяцы жизни. «Все эти исследования, — пишет А. Пейпер, — свидетельствуют о том, что праворукость не является врожденным качеством человека»⁷⁸.

Гезелл и Амос показали постепенное становление праворукости путем смены ряда стадий психомоторных установок.

Начинается развитие с однорукого прикосновения к предмету левой руки (16-20-я неделя), сменяющегося переходом к двурукому прикосновению (24-я неделя), затем к однорукому, обычно правому прикосновению (28-я неделя), затем вновь к двурукому (32-я неделя). Это чередование монолатерального и (то левого, то правого) билатерального манипулирования, оказывается, является необходимой подготовкой к образованию устойчивой доминантности. До конца 1-го года жизни, по этим данным, продолжается неустойчивое однорукое манипулирование (то левой, то правой рукой) с постепенным переходом к праворукости (в период с 2,5 до 4 лет). Эта картина, в общем, совпадает с данными нашей лаборатории (исследования Н. В. Голубевой,

⁷⁵ Значение билатерального регулирования для восприятия времени показано в нашей лаборатории
В. П. Лисенковой (Лисенкова В. П. Восприятие времени и некоторые хронометрические характеристики
человека: Автореф. канд. дис. — Л.: Изд. ЛГУ, 1966), для восприятия пространства — М. Д. Дворяшиной
(Дворяшина М.Д. Онтогенетические изменения перцептивной константности человека. — Л.: Изд. ЛГУ,
1965).

⁷⁶ Ананьев Б. Г. Билатеральное регулирование как механизм поведения // Вопр. психол. — 1963. — № 5.

⁷⁷ Симерницкая Э. Г. Вызванные потенциалы коры больших полушарий человека как показатель специфи
ки выполняемой деятельности: Автореф. канд. дис. — М.: Изд. МГУ, 1967.

⁷⁸ Пейпер А. Особенности деятельности мозга ребенка. — М.: Учпедгиз, 1962. — С. 209.

Человек как предмет познания

В. Е. Бушуровой и др.) и свидетельствует об условнорефлекторном происхождении латерального доминирования.

Но нельзя исключить действие наследственного фактора, облегчающего условно-рефлекторное образование праворукости, особенно учитывая статистическую достоверность наследственной передачи леворукости, как это показал В. Людвиг. По данным А. Бете, которые оспариваются В. Людвигом, но без достаточных оснований, первоначальное количество праворуких детей в дошкольном возрасте невелико, не превышает число леворуких и лишь к концу периода приближается к обычному для детства соотношению. А. Бете испытывал на праворукость 95 детей в возрасте от 1,5 до 6 лет, причем проверялись разные действия — от подачи руки и указательного жеста до хватания симметрично расположенных конфет и стрижки ножницами. Оказалось, что в возрасте с 2 до 4 лет левая рука использовалась в 40,5 % случаев, правая — в 38,1 % и одновременно обе руки — в 21,4 %. В следующий период (4-6 лет) картина резко меняется: правая рука используется уже в 75,4 %, левая — в 18,9 %, а обе руки одновременно — в 5,7 % случаев.

Многие экспериментальные исследования (Гезелл и Амоса, Бете, Пейпера, Кларка, Ярмоленко, Тамуриди и сотрудников нашей лаборатории) показали, что до конца первого года жизни продолжается неустойчивое однорукое манипулирование (то левой, то правой рукой) с постепенным переходом к праворукости (в период с 2,5 до 4 лет). На основании этих данных можно установить, что психомоторное развитие, несмотря на наследственное предрасположение к правшеству и левшеству, начинается с неустойчивой симметрии двигательных функций обеих рук, а затем переходит к неустойчивой асимметрии и лишь позже фиксируется в определенной позиции правшества.

Законы индуктивных отношений между обоими полушариями (осуществляемых комиссуральными механизмами) определяют состояние моторного аппарата каждой отдельной руки. Новейшие электрофизиологические исследования А. Я. Колодной (как и ранее проведенные в нашей лаборатории исследования М. Г. Бычкова и др.) показали сопутствующую активность симметричной мышцы другой руки при выработке дифференцировок на цвета (оранжевый и зеленый). По поводу полученных ею данных А. Я. Колодная пишет следующее: «Появление сопутствующей активности симметричной мышцы другой руки обусловлено парной работой полушарий, а именно кортикальной организацией возбудительного процесса с одного полушария на другое, протекающей по комиссуральным волокнам. То, что сопутствующая активность наблюдалась только в самом начале выработки дифференцировок, может быть показателем фазы генерализации, в период которой происходит иррадиация возбуждения с одного полушария на другое...»⁷⁹

Она нашла также, что имеются различия в сопутствующей мышечной активности у правшей и левшей. Представляет интерес предположение, что эта сопутствующая активность «появляется в субдоминантном полушарии вследствие облегченной иррадиации с доминантного, благодаря большей силе этого процесса в последнем»⁸⁰. Это

⁷⁹ Колодная А. Я. Изменения электрической активности мышц при выработке двигательных дифференци-
ровок у человека // Вопр. изуч. высш. нейродинамики в связи с пробл. психологии / Под ред. Е. И. Бой
ко. - М.: Изд. АПН РСФСР, 1957. - С. 180.

⁸⁰ Там же.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

предположение также согласуется с ранее полученными в наших исследованиях данными о большей эффективности билатерального переноса с ведущего органа (как двигательного, так и рецепторного) на неведущий, чем обратного переноса с неведущего органа на ведущий⁸¹. В выравнивании уровня аналитико-синтетической деятельности обоих полушарий проявляется регуляторная природа билатеральных связей. Уместно отметить, что в своей интерпретации А. Я. Колодная прямо ссылается на наши исследования и применяет для объяснения разработанную нами гипотезу билатерального регулирования.

Имеются и другие электрофизиологические данные, рассмотренные нами в одной из предшествующих работ⁸², которые дают возможность понять механизм управления движением каждой руки обоими полушариями, т. е. их билатеральной регуляции. Именно этот механизм складывается в онтогенетическом развитии и на каждом новом его этапе проявляется все более активно, определяя, в частности, соразмерный рост мышечной силы каждой из рук. С этой точки зрения вполне правомерно интерпретировать динамометрические данные, относящиеся к детям и подросткам.

Приведем в извлечениях известную таблицу Фирордта (табл. 25)⁸³.

Таблица 25 Средняя мышечная сила (наибольшая тяжесть, поднимаемая обеими руками), кг

Возраст,		Мальчики			Девочки
лет	Обе руки	Правая	Левая	Обе руки	Правая	Левая
8	17,0	7,7	4,6	11,8	3,6	2,8
9	20,0	8,5	5,0	15,5	4,7	4,0
10	26,0	9,8	8,4	16,2	5,6	4,8
11	29,2	10,7	9,2	19,5	8,2	6,7
12	33,0	13,9	11,7	23,0	10,1	7,0
13	39,8	16,6	15,0	26,7	11,0	8,1
14	47,9	21,4	18,8	33,4	13,6	11,3
15	57,1	27,8	22,6	35,6	15,0	14,1
16	63,9	32,3	26,8	37,7	17,3	16,6

Для нас интересны сопоставления средней мышечной силы правой и левой рук (сравнительно с их общей средней силой). Легко заметить, что у мальчиков всех возрастов средняя мышечная сила правой руки превосходит аналогичную силу левой

⁸¹ Ананьев Б. Г. Пространственное различение.

⁸² Его же. Билатеральное регулирование как механизм поведения // Вопр. психол. — 1963 — № 5.

⁸³ Приведено по кн.: Исраэлен Л. Г. Анагомо-физиологические даты детского возраста. — М.: Медгиз,
1959. - С. 68.

Человек как предмет познания

руки. Но эта разность не является постоянной величиной. В 8-9 лет разность превышает 3 кг, а в 15-16 лет — 5 кг. Однако между этими периодами располагаются периоды уменьшения разности за счет увеличения относительной силы левой руки в возрасте 10,11 и особенно 13 лет.

У девочек мы также обнаруживаем превосходство величин средней мышечной силы правой руки по сравнению с аналогичными величинами левой руки, однако разность не бывает столь большой, как у мальчиков в 14-15 лет. Максимальная разность отмечается в 12 лет, после чего постепенно сглаживается различие в средней мышечной силе обеих рук. За исключением периода 11-12-13-14 лет, во все остальные годы для девочек (8, 9, 10, 15, 16 лет) характерна минимальная разность (меньше 1 кг).

Динамометрические измерения Фирордта являются классическими, и тем больший интерес представляет проделанная нами обработка его данных с точки зрения изменения соотношения мышечной силы обеих рук, обнаруживающая сдвиги типа усиления или, напротив, ослабления функциональной асимметрии обеих рук (по мышечной с и л е ) . П о м и м о общевозрастных характеристик, свойственных периоду созревания и отличающихся лишь по срокам (у девочек период усиления асимметрии наступает раньше, чем у мальчиков), показательны половые различия в самом типе развития взаимодействия обеих рук, регулируемого взаимодействием обоих полушарий. У девочек можно отметить более стабильный характер этого взаимодействия и сравнительную постепенность как в возрастании, так и в убывании разности средней мышечной силы обеих рук.

В этой связи особый интерес представляют данные Н. Крамаренко⁸⁴, который специально сопоставлял мышечную силу обеих рук у мальчиков и девочек в тех же возрастах (8-16 лет) и вычислял разность между обеими руками.

Возрастная закономерность, в общем, заключается в постепенном нарастании силы левой руки, своего рода «подтягивании» ее до уровня мышечной силы правой руки. Это важно отметить с точки зрения билатерального регулирования, так как такое подтягивание противоречиво совмещается с усилением правшества в результате обучения и использования графических действий разного рода (письма, рисования, черчения). Однако эта общая закономерность онтогенетического развития более выражена у девочек, менее — у мальчиков. У мальчиков верхняя граница уравновешивания силы левой и правой рук датируется возрастом в 13 лет, после чего происходит снижение силы левой руки. У девочек более высокая верхняя граница (в процентах сравнительно с верхней границей у мальчиков, равной 90 %) наступает в 15-16-лет. Лишь в 25 лет величины сенсомоторных функций сближаются и стабилизируются.

Более плавное развитие психомоторных функций рук у девочек свидетельствует о большей стабильности индукционных отношений между обоими полушариями.

Изменение степени доминирования прослежено в нашей лаборатории Г. П. Позд-новой, изучавшей развитие у детей кинестезии рук в процессе обучения их ручному труду. По сравнению с первым годом такого обучения у второклассников расхождения между кинестезией правой и левой рук возрастают. Однако, как отмечает Г. П. Позднова, «у учащихся третьего класса точность движений правой руки больше, чем левой, но

⁸⁴ Крамаренко Н. Типы телосложения. — М, 1 9 2 7 .

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

такой большой разницы между правой и левой руками, как было в первом и втором классах, мы здесь не наблюдаем... Правая рука третьеклассника мало чем отличается от правой руки второклассника, расхождения в точности ее движений всего на 1 , 7 мм. Точность же движений левой руки у третьеклассника выше на 5,6 мм»⁸⁵.

В графических действиях (письмо, рисование) правостороннее доминирование фиксируется более устойчиво, чем в трудовых операциях, способствующих соотнесенности действий обеих рук и, как показали опыты Г. П. Поздновой, более фиксированному развитию левой руки у правшей. Еще в большей мере изменяется степень доминирования при переходе от рабочих движений рук к их гностическим движениям (ощупыванию предметов в процессе активного осязания). Ранее было установлено серией наших работ, что у многих двигательных правшей левая рука оказывается ведущей в осязательном отношении. Явления доминантности в сенсорных функциях вообще сложны и противоречивы.

Хотя сенсорное развитие тесно связано с моторным, оно все же развертывается по иным путям. Дело в том, что каждое из больших полушарий благодаря контра- и ипсе-латальным проекционным путям принимает и обрабатывает сенсорную информацию. К тому же дублирующим механизмом передачи сигналов из одного полушария в другое являются комиссуральные пути.

Явления функциональных асимметрий в сенсорном развитии глубоко своеобразны. Более 20 лет в нашей университетской лаборатории ведется их изучение многими методами, включая различные модификации условных рефлексов и электрофизиологические методы. Впервые были изучены не только зрительные и осязательные, но и другие функциональные асимметрии, включая обонятельные и вибрационные. Эти явления прослежены с первых лет жизни человека до глубокой старости, причем в разных видах деятельности.

Установлено, что на первом году жизни работа всех парных рецепторов (обоих глаз, ушей и т. д.) более или менее симметрична. Начиная со второго полугодия отмечается переход от неусточивой симметрии к неустойчивой асимметрии, но без какого-либо преобладания лишь одной из сторон. В преддошкольном и дошкольном возрас тах постепенно усиливаются и развертываются различные виды функциональных асимметрий. Однако эти асимметрии подвижны и сменяют друг друга, не образуя прочного .стереотипа. В школьных возрастах положение меняется в отношении функций, включенных в системы зрительно-моторной координации. Усвоенная с образованием навыков письма и чтения система отсчета (слева направо) переносится на чтение и построение рисунка, а затем и чертежа. Взрослый человек использует этот стереотип при слежении, при считывании показаний на индикационных устройствах и т. д.

Тем не менее во всех школьных возрастах, характеризуемых возрастанием сенсорных асимметрий, не обнаружено того глобального правшества, которое характерно для психомоторики и речи. Напротив, парадоксальное явление соразмерного развития правшества и левшества в различных функциях (даже одной модальности) оказалось нормой развития. Так, например, в семилетнем возрасте чаще всего совмещаются симметрия остроты зрения обоих глаз, левшество в бинокулярном поле зрения, правше-⁸⁵ Позднова Г. П. Формирование у детей двигательных навыков на уроках труда // Воспитание и развитие детей в процессе начального обучения: Сб. — М.: Изд. А П Н РСФСР, 1960. — С. 259.

Человек как предмет познания

ство в линейном глазомере. В 10-летнем возрасте право- и левостороннее доминирование в поле зрения встречается одинаково часто, но в линейном глазомере учащаются случаи левшества. В 14-15 лет снова происходит смена доминантности в каждой из этих функций.

По данным Е. Ф. Рыбалко, в наибольшей степени асимметрия выражена в поле зрения (99,4 %), к чему мы обратимся специально несколько позже. Для глазомерной деятельности также характерна асимметрия (93 %). В наименьшей мере асимметрия проявляется в остроте зрения (33,9 %). Чем сложнее различительно-пространственная деятельность, осуществляемая зрительной системой, тем чаще проявляется асимметрия ее функций. Онтогенетическую эволюцию монокулярных асимметрий у детей дошкольного и школьного возраста характеризуют данные табл. 26, составленной Е. Ф. Рыбалко⁸⁶.

Таблица 26 Объединенные данные по монокулярной асимметрии зрения у детей дошкольного и школьного возраста, % от общего количества случаев

Возраст,	Острота зрения			Поле зрения			Глазомер на расст. 5 км
лет	Левост.	Правост.	Сим.	Левост.	Правост.	Сим.	Левост.	Правост.	Сим.
4 года 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14-15	12,5 45,5 23 5 14 20 5 33 20 4 7	50 9 7,7 15 23 13 24 7 0 13 22	37,5 45,5 69,3 80 63 67 71 60 80 83 71	0 0 {66 45 80 50 60 80 80 70	0 0 34 50 20 50 40 20 20 30	0 0 0 5 0 0 0 0 0 0	33 33 {33 51 56 58 {36 46 37	67 50 67 43 40 34 55 46 53	0 17 0 6 4 8 9 8 10
В среднем	17,2	16,7	66,1	66	33,4	0,6	42,5	50,5	7

Имеется, следовательно, определенное противоречивое совмещение различных видов взаимодействия монокулярных систем. Вследствие подобного уравновешивания противоречивых асимметрий по нейродинамическим законам взаимной индукции в обоих полушариях головного мозга вновь возникает симметрия на более высоких, чем в раннем детстве, уровнях, что способствует пластичной организации сенсо-моторных актов.

Интересно отметить, что в силу сенсорной регуляции двигательных актов и в них начинает расшатываться становящееся чрезмерным правшество, особенно в связи

⁸⁶ Ананьев Б. Г., Рыбалко Е. Ф. О с о б е н н о с т и в о с п р и я т и я п р о с т р а н с т в а у детей. — М . : П р о с в е щ е н и е , 1 9 6 4 . — С. 248.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

с обучением ручному труду, гимнастике, игре на музыкальных инструментах. Имеют место преодоление отставания левой руки от правой и относительное сглаживание различий в кинестезии обеих рук, относящихся к статическому и динамическому напряжению. Соответственно перестраиваются и механизмы зрительно-моторной координации, обеспечивающие точность движений.

Имеется известная связь онтогенетического порядка между состоянием зрительных и моторных реакций. Особенный интерес имеют сравнительно-возрастные данные, полученные Г. Майлсом (на возрастных группах от 10 до 89 лет), относительно зрительного контроля точности движения руки. Онтогенетическую эволюцию скорости моторных реакций руки и ноги характеризуют данные табл. 21^ю.

Таблица 27
<< предыдущая страница следующая страница >>