Ананьев Борис Герасимович человек как предмет познания 3-е издание Серия «Мастера психологии» - umotnas.ru o_O
Ананьев Борис Герасимович человек как предмет познания 3-е издание Серия «Мастера психологии» - umotnas.ru o_O
|
Похожие работы
|
Ананьев Борис Герасимович человек как предмет познания 3-е издание Серия «Мастера - страница №6/10
Реакция на движущийся объект
Сопоставление данных Л. Л. Камчатовой с аналогичными данными В. П. Лисен-ковой, полученными на взрослых, позволяет предположить, что устойчивый характер определенные тенденции-к переоценке или, напротив, недооценке временных интервалов приобретают только у взрослых людей8. В отношении моторного поведения большой интерес представляет исследование жизненно необходимых движений в возрасте от 8 до 15 лет, проведенное А. В. Ярмоленко, которая затем коррелировала свои данные с типами нервной системы («рефлексологическими» типами). В качестве основной методики, по которой было прове- Существенные различия в личном темпе у мужчин и женщин обнаружила С. Н. Беляева-Экземплярская. По ее данным, личный темп у женщин несколько быстрее, чем у мужчин (Беляева-Экземплярская С. Н. Определение личного темпа и ритма в повседневной жизни // Вопросы психологии. — 1967. - № 2). рено 430 детей и подростков, использовалась известная методика А. В. Дерново-Яр-моленко: набор психомоторных тестов (на определение времени и точности ходьбы по линии, кругу и квадрату, хватания, движения «лечь—встать», метания, перескока, удара, переноса тяжестей, скачков, держания рук), охватывающих динамическую и статическую выносливость, силу, быстроту и точность психомоторных реакций. В качестве типологической классификации было принято деление (по Г. Н. Со-рохтину) всех детей на возбудимых, пластических и тормозимых. А. В. Ярмоленко пришла к выводу, сопоставляя с этими типологическими группами свои психомоторные характеристики, что наиболее явные различия обнаруживают дети, относящиеся к возбудимому и тормозному типам. «Возбудимый тип, — пишет А. В. Ярмоленко, — дает широкие колебания коэффициентов в сторону + и —, двигаясь быстро, с невысокой правильностью. Сила удара и прыжка велика, но длительное мускульное напряжение для него затруднительно: выносливость его невелика. Тормозной тип двигается медленнее, но более правильно, сила его выше, выносливость также. Пластический тип не дает типического соотношения коэффициентов; априорно можно сказать, что его двигательный профиль должен носить черты тормозного или возбудимого типа, смотря по тому, к которому типу приблизится его рефлексограмма»9. Следует учесть, что как классификация Г. Н. Сорохтина, так и применявшаяся им диагностическая методика не давали возможности А. В. Ярмоленко более тонко дифференцировать моторный профиль в зависимости от типа нервной системы, особенно от таких его свойств, как подвижность и сила. Более определенные выводы она могла сделать в отношении возрастно-половых вариантов, в том числе специально о факторе полового диморфизма в психомоторном развитии детей и подростков. Быстрота ходьбы мальчиков во всех возрастах превышает быстроту ходьбы девочек. Обратная картина обнаруживается в хватании. В этом девочки во всех возрастах превосходят мальчиков, догоняющих их лишь на 15-м году жизни. По этому поводу А. В. Ярмоленко пишет, что «здесь наблюдается прямая корреляция с величиной и числом мышечных групп, участвующих в движении. В хватании участвуют мышцы одной руки, преимущественно кисти, в ходьбе — нижние конечности... Участие в хватании наиболее мелких мышц дает возможность девочкам опередить мальчиков»10. Р. И. Тамуриди11, применившая в других условиях некоторые из этих методов, пришла к аналогичным выводам: большая скорость ходьбы у мальчиков, меньшая — у девочек; большая скорость движений пальцев у девочек, меньшая — у мальчиков. С этими глубокими хронометрическими различиями основных двигательных актов у мальчиков и девочек связано соответственно варьирование других параметров (силы, выносливости, правильности). В какой мере время моторных реакций типа мышечного усилия и волевой задержки мышц в состоянии максимального сокращения может иметь значение индикатора индивидуальных и возрастно-половых особенностей человека? На этот вопрос дает ответ новейшее исследование Е. И. Игнатьева, применившего динамографическую методику, при которой объективным показателем воли были избраны задержки максимального мышечного сокращения (в секундах), а не величина мышечного усилия в килограммах, как это принято в динамометрической методике. Е. И. Игнатьев показал, что нет никакой связи между мышечным усилием и волевой задержкой мышц в состоянии максимального сокращения. «Этот интересный факт, — пишет Е. И. Игнатьев, — говорит о различной природе этих двух процессов... Показатель времени задержки мышц в состоянии максимального сокращения, очевидно, имеет главным образом корковое происхождение и мало зависит от силы сокращения мышц»12. Поэтому динамографические показатели, полученные по данной методике, могут быть использованы для характеристики некоторых свойств нервной системы и особенностей развития детей. Были осуществлены четырехкратные пробы у учащихся средних школ (220 мальчиков и 250 девочек) в возрасте от 8 до 17 лет. После обработки данных средних максимальных и минимальных показателей обнаружилась особенно сильная вариативность у девочек в период с 9 до 11 лет и несколько позже — у мальчиков (в 12 лет). Приведем таблицу, в которой по годам представлена медиана показателей волевой задержки (табл. 19). Таблица 19 Показатели волевой мышечной задержки у детей и подростков 8-17 лет, с
Хотя имеется изменение по годам, но оно не коррелирует прямо с возрастом. У мальчиков с возрастом увеличивается время задержки максимального сокращения мышц, а потом (с 14-15 лет) уменьшается. У девочек время задержки оказывается большим, чем у мальчиков, за исключением периода 12-13 лет, когда оно совпадает с временем задержки у мальчиков. Иначе говоря, возрастные различия действуют в пределах половых различий. Е. И. Игнатьев признает, что таблицы «не дают возрастной картины изменения волевой задержки. Таким образом, мы не обнаруживаем связи волевой задержки с возрастом и, как было указано выше, с общим мышечным развитием. Есть основания полагать, что волевая задержка связана с типом нервной системы»13. 12 Игнатьев Е. И. Экспериментальное изучение простейших компонентов воли у школьников // Вопросы психологии личности: Сб. / Под ред. Е. И. Игнатьева — М . : Учпедгиз, 1960. — С. 119. 13 Там же. - С. 122. Человек как предмет познания Однако все осложняется, судя по многим основаниям, перекрещиванием собственно типологических влияний с половыми. По данным Игнатьева, имеется весьма значительная разница в средних показателях мальчиков и девочек. По этому поводу он пишет, что «у девочек средние показатели волевой задержки мышц в максимально сокращенном состоянии во всех возрастах выше, у них высокие показатели проявления воли тормозного типа встречаются чаще, чем у мальчиков»14. Для объяснения этого факта автор ссылается на ряд моментов: большая способность женщин тормозить переживания, особенно переносить сильную боль и тяжелые аффекты страдания, лучшая способность выполнять скучную, монотонную работу, требующую напряжения воли именно в форме задержки, торможения. Кроме того, он считает, что в условиях семейного воспитания поведение девочек окружено большим количеством запретов и более детально регламентируется взрослыми, что способствует большему развитию тормозного процесса. Еще И. П. Блонский указывал на факт большего развития умения сдерживать акты своего двигательного поведения у девочек в младших классах школы сравнительно с мальчиками. Такая характеристика иллюстрирует действие фактора полового диморфизма на психомоторную реактивность и корковое ее регулирование в пределах возрастных периодов роста и созревания. 3. Различия хронометрических характеристик Временные характеристики относятся, несомненно, к числу наиболее значимых индикаторов общих процессов и реакций организма по всем его состояниям и особенностям (возрастным, половым, нейродинамически-типовым, темпераментным и т. д.). В этом отношении показательны классические данные К. Юнга о скорости словесно-ассоциативных реакций. С помощью ассоциативного эксперимента Юнг обнаружил прежде всего общую зависимость скорости этих реакций от уровня умственного развития, фактически отождествленного им с образованностью. Образованные испытуемые отличаются большей скоростью словесно-ассоциативной реакции, причем эта закономерность одинаково распространяется на мужчин и женщин. Однако в пределах каждой группы («образованные» и «необразованные») очень ясно вскрываются половые различия за счет относительно большей скорости этих реакций у мужчин, чем у женщин (отношение 1,3-1,7). В группе «необразованные» эта тенденция усиливается, половое различие более глубокое (отношение 1,6-2,2). Исходя из своей классификации типов словесных ассоциаций (внутренние, внешние, словесно-звуковые), Юнг нашел, что половые различия занимают разное положение в каждой из этих категорий словесно-ассоциативных групп. В наименьшей мере они вскрываются в сфере простейших, словесно-звуковых ассоциаций: в группе «образованные» у мужчин — 1 , 8 , у женщин — 2,0; в группе «необразованные» у мужчин — 2,4, у женщин — 2,6. 14 Игнатьев Е. И. Экспериментальное изучение простейших компонентов воли у школьников // Вопросы психологии личности: Сб. / Под ред. Е. И. Игнатьева — М.: Учпедгиз, 1960. — С. 123. Глава 4. Половой диморфизм и психофизиологическая эволюция человека Фактор полового диморфизма почти полностью перекрывается фактором образования: время реакции такого рода уменьшается с образованием и более высоким уровнем умственного развития. Примыкает к такому положению картина распределения внешних словесных ассоциаций, фактически совпадающих с ассоциациями по смежности. По-иному проявляется этот фактор в сфере так называемых внутренних словесных ассоциаций, более близких к ассоциациям по сходству. Здесь одновременно усиливается как фактор образования (у необразованных мужчин и женщин время реакции больше, чем у образованных), так и фактор полового диморфизма, но все же последний имеет больший вес. Он увеличивается у необразованных почти вдвое: необразованные женщины больше отличаются по времени реакции (ВР — 2,8) от образованных женщин (ВР — 2,1), чем необразованные мужчины (ВР — 1,9) от образованных мужчин (ВР — 1,2). Фактор образования, хотя и не устраняет полностью фактора полового диморфизма в этой области словесных ассоциаций, все же как-то ослабляет, нейтрализует его действие, в то время как «необразованность» его усиливает. Таким образом, в этой области наиболее ярко проявляется общая закономерность, обнаруженная Юнгом в его исследованиях. Время словесных ассоциаций зависит, по Юнгу, от сочетания трех факторов: уровня умственного развития, характера слов-раздражителей и типа репродуцируемой ассоциативной связи. В числе факторов половой диморфизм, как и возраст, не фигурирует. Однако на основании большой массы экспериментальных данных Юнг установил константы времени словесно-ассоциативной реакции у мужчин (1,6 с) и женщин (2 с). Оказалось (по данным других исследователей), что близко к этим величинам находятся величины времени таких реакций у мальчиков и девочек. Если составить таблицу времени словесно-ассоциативных реакций по данным разных авторов, приведенным Е. И. Бойко15, то получится, в общем, совпадающая с юнговскими константами картина (табл. 20).
Во всех случаях время словесно-ассоциативных реакций у мальчиков было несколько меньше, чем у девочек. Если сопоставить эти данные с юнговскими, то окажется, что возрастные различия (младший школьный возраст и взрослые люди) менее 15 Бойко Е. И. Время реакций человека. — М: Медицина, 1964. Человек как предмет познания значимы, чем половые, которые проявляют себя одинаково как в предпубертатном, так и зрелом возрасте16. Учитывая ранее приведенные данные, в частности сопоставление времени словесно-ассоциативных реакций у подростков и взрослых, можно предположить, что фактор полового диморфизма является более постоянным, чем возрастной. Об этом свидетельствуют, например, данные Беллиса о возрастных изменениях психомоторных реакций у здоровых мужчин и женщин с 20 до 60 лет (табл. 21 )17. Из данных табл. 21 следует, что хотя имеются некоторые различия в изменениях скорости психомоторной реакции в зависимости от модальности сигналов (более выраженные в слуховой системе, чем в зрительной), однако они совершенно незначительны и их вполне можно игнорировать. Таким образом, необычайная близость психомоторных реакций на свет и звук свидетельствует о том, что в их основе лежат не рецепторные, а общие корковые механизмы. Таблица 21 Возрастные изменения психомоторной реакции у взрослых людей
Фактор модальности сигналов явно уступает по своему значению фактору возрастных изменений. Постепенное замедление психомоторных реакций как на свет, так и на звук происходит в периоды 21 - 3 0 , 3 1 - 4 0 и 41-50 лет. В 51 - 6 0 лет замедление происходит уже не столь плавно, а с более резким увеличением общей длительности психомоторных реакций. Таким образом, это десятилетие является своего рода критическим периодом старения функций, во всяком случае в их реактивной характеристике. Фактор возраста оказывается, несомненно, значимым и многозначно проявляющим себя в онтогенетической эволюции психомоторных реакций. Но не в меньшей мере выступает как особый фактор развития и половой диморфизм, на который сам 16 Об этом можно судить по данным большого исследования Д. Палермо, изучавшего словесные ассоциа ции и речевое поведение у детей, подростков, юношей и девушек. Он обнаружил большую продвину- тость в речевом развитии у девочек и девушек сравнительно с их сверстниками. Сопоставление уровней речевого поведения и усложнения словесных ассоциаций с хронометрическими показателями слове сно-ассоциативных реакций свидетельствует о своеобразной отрицательной зависимости между слож ностью словесно-ассоциативных структур и скоростью речевых реакций (Палермо Д. Словесные ассо циации и речевое поведение детей// Изучение развития и поведения: Сб. — М: Просвещение, 1966). 17 Приведена по кн.: Бурльер Ф. Старение и старость. — С. 36. Глава 4. Половой диморфизм и психофизиологическая эволюция человека Ф. Бурльер, комментировавший эти данные, не обратил внимания18. Между тем ни в одно десятилетие, ни в одной модальности средние величины скорости психомоторных реакций у мужчин и женщин не совпадают. Во всех случаях у женщин реакции более замедленны, чем у мужчин. За исключением возраста 20-29 лет, когда психомоторные реакции па звук у женщин отличаются всего на 0,1 с, все остальные периоды характеризуются большим временем реакции у женщин как на звук, так и особенно на свет. Можно думать, что этот феномен есть одно из проявлений роста тормозного процесса и усиления его регулирующей роли в психомоторных реакциях. Вместе с тем примечательно, что общая возрастная кривая замедления времени реакции существенно модифицируется в мужском и женском типах развития. Психомоторные реакции мужчин как на звуковой, так и на световой раздражитель замедляются постепенно, за исключением периода от 51 до 60 лет. Именно в этот период время реакции удлиняется с 0,27 до 0,38 с в зрительной области, с 0,25 до 0,37 с — в слуховой. У женщин отмечаются аналогичные явления в зрительной области до 51 -60 лет, а в слуховой области величина реакции имеет два критических периода: при переходе от периода 21-30 лет к периоду 31-40 лет наступает резкое замедление психомоторной реакции (с 0,20 до 0,30 с). Затем в отличие от мужчин у женщин психомоторные реакции на звук стабилизируются в виде константы в 0,30 с, охватывающей два периода (с 31 до 40 и с 41 до 50 лет). После этого наступает второй критический период (с 51 до 60 лет), когда дальнейшее замедление резко усиливается, достигая величины в 0,42 с. Вместе с тем следует отметить, что критический период с 51 до 60 лет более сильно выражен у мужчин, которые как в слуховой, так и в зрительной области теряют относительно больше функциональных возможностей, измеряемых по психомоторной реактивности. Сопоставление данных, характеризующих возрастно-половые модификации общих функций жизнедеятельности и психических функций, позволяет считать, что более раннее созревание в женском типе развития является общей закономерностью для всех фун -кций. Другой общей закономерностью является стабилизация функционального уровня. Возможно, что поразительная стабильность величин (энергетических и сенсорных), свидетельствующая о высоком уровне саморегуляции женского организма, является одной из главнейших причин большего распространения случаев долголетия женщин, если сопоставить статистику долголетия в разных условиях жизни людей. Любопытно отметить, что до настоящего времени не дано научного объяснения этим общеизвестным фактам. Впрочем, до настоящего времени генетика и эмбриология не в состоянии еще объяснить и причину неравномерной рождаемости мальчиков и девочек. Закономерности образования пола, связанные с эмбриогенезом, хромосомной структурой и генотипическои организацией в целом, а возможно, и с оогенезом, остаются пока еще недостаточно изученными. Но известно из данных демографии и медицинской статистики за многие десятилетия, что, в общем, мальчиков рождается больше, чем девочек. Одна из первых попыток установления этого факта была сделана в 1884 г. главным статистическим комитетом итальянского министерства промышленности и сельского хозяйства. На основании статистических данных за 18 лет (с 1865 до 1883 г.) в 30 странах было установлено, что ежегодно на 100 девочек рождалось в этот период 105 маль-чиков19. Подобных сводок в более поздний период не составлялось, но и в 1962 г. в книге «Численность и расселение народов мира» (под ред. С. И. Брука) отмечалось следующее: «Почти во всех странах мира, по имеющимся статистическим данным, число родившихся мальчиков немногим превышает число родившихся девочек (среднее соотношение 105 к 100)»20. Влияние различных социально-экономических условий, особенно развития промышленности, а также войны приводит к резким изменениям в соотношении полов, к так называемой избыточности женского населения. Эти общеизвестные факты свидетельствуют о том, что на мужской состав населения падают большие трудовые и военные тяготы, в связи с чем и отмечается большая потеря мужчин в молодые и зрелые возрасты. Известный советский геронтолог 3. Г. Френкель убедительно показал особое действие социально-экономических условий на изменение в возрастных соотношениях полов. Однако только этими условиями нельзя объяснить другого факта, относящегося к младенчеству. Сам 3. Г. Френкель анализирует статистические данные о вероятности смерти и средней продолжительности жизни для младенцев обоего пола и приходит к выводу, что «общая величина вероятности смерти мальчиков на 20 % больше величины вероятия смерти для девочек»21. Это различие, возможно, связано с большей надежностью систем саморегулирования жизненных функций женского организма, с чем мы ознакомились несколько раньше. Об этом же в еще большей мере, конечно, свидетельствуют более частые случаи долголетия у женщин. На этот факт было обращено внимание еще в прошлом веке. В конце XIX в. Г. Плосс составил сводку сравнительной смертности мужчин и женщин в 30 странах и пришел к выводу, что в 25 странах «число умирающих мужчин превышает число умирающих женщин, нередко даже в значительной степени»22. Он специально рассматривал случаи долголетия (более 85 лет) в Греции и установил, что во всех «долголетних» контингентах (от 85 до 110 лет и более) число женщин превышает число мужчин. Так, за 1878-1883 гг. среди людей в возрасте 100-105 лет мужчин было 116, а женщин — 168, среди 110-летних было 20 мужчин и 34 женщины23. Спустя полвека, на основании данных переписей в 10 странах мира 3. Г. Френкель установил процентное соотношение мужчин и женщин в возрасте 60-64 и 65 и более 19 Приведено по кн.: Плосс Г. П. Женщина в естествоведении и народоведении. — Т. 1. — СПб., 1898. 20 Численность и расселение народов мира. — М.:Изд. АН СССР, 1962. — С.21. - 21 Френкель 3. Г. Удлинение жизни и деятельная старость. — М.:Изд. АМН СССР, 1949. — С. 200. 22 Плосс Г. П. - Указ. соч. - С. 109. 23 Там же. - С. 32. Глава 4. Половой диморфизм и психофизиологическая эволюция человека нет в разных странах (по расчету на 100 мужчин и 100 женщин всех возрастов). Эти данные показывают, что если в период 60-64 года намечается лишь некоторое превышение процента женщин, то в возрасте 65 лет и старше эта тенденция резко усиливается. Например, в Англии (по переписи 1937 г.) женщин в возрасте 65 и более лет было 9,3 %, а мужчин — 7,6 %; в Швеции соответственно женщин было 10 %, мужчин — 8,4 %; во Франции женщин — 10,9 %, мужчин — 8,6 %. Резюмируя эти данные, 3. Г. Френкель пишет, что «все имеющиеся цифры говорят о более частом доживании женщин, чем мужчин, до возраста преклонной старости. Едва ли можно сомневаться, что главной причиной этого служит гораздо большее распространение среди мужчин травматизма, артериосклероза как следствия хронических интоксикаций алкоголем и сердечных неврозов, связанных с злоупотреблением курением»24. Это объяснение нельзя все же считать полностью удовлетворительным, учитывая исключительное многообразие социальных условий и сравнительную однозначность явлений полового диморфизма в долголетии. 3. Г. Френкель ссылается в качестве демографического эталона на публикации австралийской демографической статистики и пишет, что эти публикации «позволяют с полной несомненностью установить факт более раннего и более частого на-:тупления старческой дряхлости у мужчин, нежели у женщин»25. Эти данные относятся к 1936 г. В этой связи особенно интересны итоги всеобщей переписи-населения в СССР 1959 г. (а также последующих выборочных обследований по уточнению некоторых данных). По данным этой переписи, в СССР проживают 21 708 человек в возра-$те 100 лет и старше. Анализируя половой состав этой группы долгожителей, 7. Г. Подьячих пишет: «Лиц в возрасте 100 лет и старше оказалось значительно больше среди женщин: на 100 000 жителей в этом возрасте учтено 14 человек, а мужчин — только 6»26. Интересны сопоставления с учетом природных и этнографических различий. По Украинской ССР установлены следующие данные: «Средний показатель среди мужчин в 1959 году по УССР в целом 5,6 %, а среди женщин — 11,0 %... Более высокие Показатели среди женщин, чем среди мужчин, наблюдались в 1959 году как среди го-юдского, так и среди сельского населения... во всех без исключения областях»27. По Узбекской ССР перепись 1926 г. показала, что в возрасте 60 лет и старше мужчин — р,7 %, а женщин — 6,3 %; в возрасте 70 лет и старше мужчин — 1 , 8 %, женщин — 2,2 %; в возрасте 80 лет и старше мужчин — 0,3 %, женщин — 0,5 %. Подобное же соотношение, несмотря на существенно изменившиеся общественно-экономические условия, было установлено переписью 1959 г. Во всех возрастных контингентах долгожителей Число женщин превышало число мужчин28. Этнографо-антропологическое различие между украинцами и узбеками, как видим, нисколько не сказалось на факте постоянного превышения числа долгожителей среди женщин (сравнительно с мужчинами). Сопоставим в этих же целях данные по Эстонской ССР и Дагестанской АССР. Вот что пишет В. Калнин в статье «К статистической характеристике долголетия в Эстонской ССР»: «...среди мужчин лица в возрасте 80 лет и старше составляют 0,9 %, а среди женщин — 2,1 %... Мужчины в возрасте 80 лет и старше составляют 25,8 % от общего количества лиц указанной возрастной группы, или на 1000 долголетних мужчин приходится 2854 долголетних женщин. Преобладание женщин в возрасте 80 лет и старше над мужчинами этого же возраста на протяжении рассматриваемого периода постоянно увеличивалось»29. Обратимся теперь к статистике долголетия в Дагестане, занимающем одно из первых мест в мире по числу долгожителей. Исследователь этого вопроса Р. Ш. Аликиши-ев пишет: «Мы изучаем людей, достигших возраста не ниже 100 лет... Предварительная статистическая обработка полученного материала показывает, что среди долголетних — 77 мужчин (38,5 %) и 123 женщины (61,5 %), средний возраст равен 114,5 года, в том числе у мужчин — 110,6, а у женщин — 117. Эти данные противоречат мнению некоторых исследователей о большей продолжительности жизни на Кавказе у мужчин, чем у женщин»30. Таким образом, сравнительно-демографические данные показывают, что фактор относительно большей жизнеспособности женщин сравнительно с мужчинами носит общий характер, проявляясь в разных формациях и у разных народов в той или иной модификации. Это подтверждается новейшими данными Статистического бюро ООН, опубликованными в 18-м Демографическом вестнике ООН (за 1967 г.). За небольшим исключением (Камбоджа, Индия и некоторые другие страны), во всех странах мира отмечена большая средняя продолжительность жизни женщин. Подобная закономерность отмечается как на уровнях максимальной средней продолжительности жизни (например, в США у мужчин — 66,8 и у женщин — 73,7 года; в Японии у мужчин — 67,73 года, у женщин — 72,95 года; в Швеции у мужчин — 71,6 года и у женщин — 75,7 года), так и на уровне минимальной продолжительности жизни (например, в Бразилии у мужчин — 39,3 года и у женщин — 45,3 года; в Гвинее у мужчин — 26 лет и у женщин — 28 лет и т. д.). Возможно, что половой диморфизм в динамике жизненного цикла человека, включая поздний онтогенез и общую продолжительность жизни, имеет общебиологическую природу. Сравнительное исследование продолжительности жизни самцов и самок на различных ступенях эволюции беспозвоночных и позвоночных дало основание, например, А. Комфорту сформулировать положение о том что «преимущество имеет женский пол»31. Один из крупнейших биологов и геронтологов А. Комфорт 29 ЗахидовА. 3., Сергеева М. К. Сравнительная статистика долголетия в Узбекской ССР // Вопросы герон тологии и гериатрии: Сб. — М . : Медгиз, 1962. — С. 273. 30 Аликишиев Р. Ш. Долголетие в Дагестане // Проблемы долголетия: Сб. — М: Изд. АН СССР, 1962. - С. 17. 31 Комфорт А. Биология старения. — М: Мир, 1967. — С. 165. Глава 4. Половой диморфизм и психофизиологическая эволюция человека предложил объяснение, которое может считаться весьма аргументированной гипотезой: «В общем, наиболее вероятно, что наблюдаемые половые различия в продолжительности жизни обусловлены различиями в интенсивности обмена веществ и в типе поведения, другими словами, они представляют собой следствие физиологического полового диморфизма»32. Социально-историческая детерминация всех свойств человеческого организма, в том числе и возрастно-половых, осуществляется во многих направлениях и способствует более полному проявлению природных возможностей человеческого развития. Можно предположить, что одним из механизмов такой детерминации является управление взаимодействием возрастно-половых и индивидуально-типических свойств человека в процессе его социального развития. Глава 5 Соотношение возрастно-половых и нейро-динамических свойств человека в его индивидуальном развитии 1 . И з истории вопроса Возрастные и индивидуально-типические варианты нейродинамики человека составляют как бы самую непосредственную, феноменальную картину человеческого поведения в реальной жизни. Поэтому с возникновением объективной психологии («психорефлексологии», а затем и «рефлексологии») В. М. Бехтерева возникла «генетическая», или возрастная, теория развития поведения, а затем и индивидуальная рефлексология, начало которой было положено исследованиями В. Н. Мясищева и его сотрудников, посвященными проблеме типов нервной системы человека. Типологическая (нейродинамическая) характеристика детского и подросткового возраста впервые была сформулирована Г. Н. Сорохтиным1, который сделал также попытку установить корреляции между нейродинамическим и конституциональным типами развития. К началу 30-х годов представителями бехте-ревской школы были проведены десятки экспериментальных исследований возрастных и индивидуально-типических особенностей человека. Распространение теории и метода условных рефлексов на возрастную физиологию и педиатрию составляет важнейшую заслугу Н. И. Красногор-1 См., например: Сорохтин Г. Н. Тормозной тип // Новое в рефлексологии и физиологии нервной системы: Сб. — Т. 3. - М: ГИЗ, 1929. Глава 5. Соотношение возрастно-половых и нейродинамических свойств человека... ского. Вместе с открытием законов высшей нервной деятельности ребенка он разработал учение о типах высшей нервной деятельности у детей. В этом учении Н. И. Красногорский придал особо важное значение корково-подкорковым связям, изменяющимся в процессе роста, созревания и развития, поскольку эти связи выражают единство внешней и внутренней среды развивающегося организма. Он показал, что возрастание ведущей роли коры головного мозга во всей нервной деятельности находится в определенном соотношении с регулирующей деятельностью головного мозга в целом, от которой зависит постепенное преобразование внутренней среды организма. По Н. И. Красногорскому, в предпубертатный период происходят глубокие перестройки организма, детерминируемые взаимной перестройкой нервных и эндокринных механизмов. Он писал: «...половые гормоны резко повышают возбудимость центральной нервной системы. На появляющихся безусловных половых рефлексах начинается образование первых половых условных рефлексов. Корковые половые рефлексы образуются и протекают по тем же физиологическим законам, как и все другие рефлексы коры»2. Глубокая перестройка подкорково-корковых связей детерминирована процессами роста и созревания организма в целом. Поэтому Н. И. Красногорский считал необходимым изучать характерные черты типа нервной системы в процессе их становления. Он полагал, что этот процесс заключается в постепенном и противоречивом развертывании той или иной констелляции свойств нервной системы. Н. И. Красногорский считал, что только в юношеском возрасте «окончательно определяется тип нервной системы, сила коркового контроля и направленность основных интересов, с которыми юноша вступает в зрелый период своего существования»3 (курсив наш. — Б. А.). Головной мозг человека постепенно подчиняет своему контролю изменяющиеся в процессе роста и созревания функции, причем делает это сообразно собственной конституции, т. е. типу нервной системы. Это положение еще в 1932 г. Н. И. Красногорский убедительно доказал своими замечательными опытами с выработкой условных рефлексов сердца у детей: а) ускорения сердечного ритма (при действии электрического тока + красный свет); б) замедления сердечного ритма (надавливание на глазное яблоко — оку-л о - к а р д и а л ь н ы й безусловный рефлекс + з в у к з в о н к а ) . Он обнаружил некоторые общие закономерности, в их числе то, что условная тахикардия образуется сравнительно быстро и более непосредственно связана с комплексом эмоциональных реакций. Условная брадикардия образуется медленнее (причем не у всех детей) и сопровождается более противоречивым, неоднозначным комплексом реакций. На основании этого электрокардиографического и нейродинамического исследования был сделан очень важный специальный вывод: «Течение сердечных реакций характерно для детей с различными типами высшей нервной деятельности. Так, например, у ребенка (В. С.) красный свет превратился в условный раздражитель после трех подкреплений электрическим током и вызывал большую и сильную реакцию ускорения. У девочки (Л. Д.) ход образования рефлекса был другой: подкрепления красного света электрическим током той же силы, что и у первого ребенка, вызвали 2 Красногорский Н. И. Труды по изучению высшей нервной деятельности человека и животных. — Т. 1. — М: Медгиз, 1954. - С. 423. 3 Там же. Человек как предмет познания лишь слабый эффект общего возбуждения. В этот период образования рефлекса красный свет не только не вызывает ускорения, а сопровождается отчетливым условным замедлением ритма. Очевидно, вторая девочка обладала сильным корковым контролем и развивала на электрический ток торможение, которое вызывало замедление-ритма сердца. Однако, когда сила тока была увеличена, все же быстро наступила реакция общего возбуждения. После этого условный рефлекс ускорения образовался, и красный свет начал вызывать отчетливую тахикардию... Наш метод исследования дал возможность дифференцировать различные типы реакций, которые отличают одних детей от других»4. Подобные кортико-висцеральные связи в нейродинамической типологии Н. И. Красногорского занимают очень важное место. Благодаря учету динамики этих связей типологические свойства нервной системы раскрываются в их регулятивной функции. Нейродинамические свойства рассматривались им как проявление единого типа нервной системы, который постепенно развертывается от детства к юности, но окончательно складывается в юношеском возрасте. Поэтому возрастные особенности в. н. д. являются, по Н. И. Красногорскому, вместе с тем состояниями развития нейродина-мического типа, которым обладает данный индивид. В исследованиях А. Г. Иванова-Смоленского и его школы, относящихся к этому периоду, подобной ясности нет. Эти исследования скорее подводят к противоположному выводу о том, что каждый возраст имеет свой нейродинамический тип, через который проходит индивид. Исследования школы А. Г. Иванова-Смоленского вошли в историю учения о типах высшей нервной деятельности и оказали определенное влияние на нейротиполо-гические исследования новейшего времени, чего нельзя сказать о почти забытых работах представителей бехтеревской школы, а также лаборатории Н. И. Красногорского, опубликованных в тот же период. Однако, несмотря на различия между типологическими исследованиями в области высшей нервной деятельности человека, существует общая черта, сближающая их и отличающая от более поздних нейродинамических исследований типологии животных. Эта черта заключается в обособлении нейродинамической типологии от общих законов высшей нервной деятельности, от общих свойств нервной системы, констелляцией которых являются типы. В области изучения высшей нервной деятельности человека в 20-30-е годы было сделано еще очень мало для познания этих общих законов и свойств. Число типологических конструкций во много раз превышало количество реальных знаний об общих законах высшей нервной деятельности и основных свойствах нервной системы. Классическое учение о типах высшей нервной деятельности животных, созданное И. П. Павловым, как известно, возникло в процессе изучения общих законов движения нервных процессов и условнорефлекторной деятельности животных. Именно в этой связи было обнаружено (путем сопоставления многих индивидуальных случаев) наличие некоторых основных общих свойств нервной системы, в которых проявляется тип нервной системы как нейродинамическая конституция головного мозга живот-4 Красногорский Н. И. Труды по изучению высшей нервной деятельности человека и животных. — Т. 1. — М.: Медгиз, 1954. - С. 337. ных. Именно этот путь и оказался наиболее фундаментальным и серьезным, определившим истинный прогресс теории нейродинамической типологии и ее проникновение в медицину, общую биологию, зоотехнику, экспериментальную генетику, поведение, психологию личности, педагогику и т. д. 2. Соотношение возрастно-половых и нейродинамических свойств в период роста и созревания Начатые Б. М. Тепловым, а затем В. С. Мерлиным и др. психофизиологические исследования нейродинамических типов человека, опирающиеся на достижения ней-родинамической типологии животных, составили новый этап в развитии учения о типах нервной системы человека, принципиально отличный от нейротипологических разработок 20-30-х годов. В этих исследованиях многообразными методами, комплексным путем определяются структура и динамика основных общих свойств нервной системы, многозначно реализуемых в различных видах психической деятельности человека. Общее признание получили труды Б. М. Теплова и сотрудников его лаборатории, наиболее глубоко и систематически разрабатывающих нейродинамическую типологию в этом направлении5. В целях более строгого учета-различных факторов исследования были проведены на взрослых людях. Исключение составили лишь исследования H. С. Лейтеса и его сотрудников, на которых мы остановимся позже, поскольку взаимоотношение возрастных и нейродинамических свойств у детей рассматривается H. С. Лейтесом как специальная проблема типологических исследований. Однако нет никаких оснований локализовать эту проблему только в ранней зоне человеческой жизни. Основная масса изучавшихся в лаборатории Б. М. Теплова взрослых людей относится к различным возрастным фазам: юности, молодости и среднему возрасту. Следовательно, если бы фактор возраста специально учитывался в этих исследованиях, то были бы получены микровозрастные характеристики типов высшей нервной деятельности взрослых людей, что весьма важно для диагностики собственно типологических свойств нервной системы взрослых людей. Впервые такие микровозрастные характеристики были получены нашей сотрудницей H. Г. Зыряновой. Этот опыт показал целесообразность подобного подхода к взаимоотношению возрастных и нейро-динамических свойств взрослых людей. При сравнительно-возрастных сопоставлениях следует учитывать возможность половых различий, которые могут перекрывать, нейтрализовать или маскировать типологические различия, не говоря уже о различиях возрастных. К сожалению, следует отметить, что эти различия не учитываются даже там, где специально отбирают отно-5 Теплое Б. М. Проблемы индивидуальных различий. — М: Изд. АПН РСФСР, 1961. — См. также сборники под ред. Б. М. Теплова: Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. — Вып. 1-6. — М: Просвещение, 1956-1967. сительно равное число мужчин и женщин для опыта. Таковы, например, исследования голландских ученых де Ланге, Ван-Левена и П. Верри, которые установили корреляции между психологическими и электроэнцефалографическими явлениями. В этой трудоемкой и обширной работе участвовали в качестве испытуемых 13 мужчин и 11 женщин. Электроэнцефалографические и психологические исследования проводились параллельно, независимо друг от друга, а затем их результаты сопоставлялись, и выводились общие заключения о степени связи между электрофизиологическими и психологическими характеристиками. В психологические данные включались результаты тестов Роршаха, Бурдона, Кре-пелина и др., на основании которых делались заключения о работоспособности, реакциях личности на напряжения, ситуации и отношения, об установке и эмоционально-волевых свойствах личности. Оказалось, что корреляция возможна именно по группам (типам), т. е. что можно сопоставлять типологические варианты электроэнцефалограмм и психологических тестов. Среди четырех групп резко противопоставляются стабильные и лабильные, возбудимые и тормозимые, к которым отнесены все испытуемые. При обсуждении этого фактора Уолтер Грей выразил пожелание подвергнуть такому же исследованию параметры, предложенные И. П. Павловым, — силу, уравновешенность и подвижность, что, как известно, уже делается в школе Б. М. Теплова. Однако де Ланге, Ван-Левен и П. Верри, равно как и участники Международного симпозиума по электроэнцефалографии высшей нервной деятельности, не придали какого-либо значения тому факту, что почти равное разделение испытуемых по полу проявило себя косвенно в разделении всех испытуемых на группы, отличающиеся лабильностью и эмоциональной возбудимостью, стабильностью и относительной уравновешенностью поведения6. В современных психолого-нейродинамических исследованиях фактор возраста специально учитывается, пожалуй, только в лаборатории В. С. Мерлина. Сравнительное изучение детей, подростков и взрослых, прослеживание развития темперамента в различные возрастные периоды — все это позволило В. С. Мерлину поставить весьма глубоко важнейший вопрос о соотношении возрастных и индивидуально-типических особенностей человека. На основании как собственных, так и многих других исследований, В. С. Мерлин пришел к следующему выводу: «Если мы сопоставляем детей определенного возраста по какому-либо свойству темперамента, которое на данной ступени раскрытия типа еще недостаточно выражено, то возрастные особенности полностью маскируют данное индивидуальное свойство темперамента. При этом маскировка происходит в том случае, когда несозревшее свойство темперамента сходно с возрастными особенностями (как, например, раздражительность, склонность к страху или гневу), и в том случае, когда несозревшее свойство темперамента контрасгиру-ет с возрастными особенностями (как, например, интравертированность)... Однако если мы сопоставляем детей того же возраста по такому свойству темперамента, которое на данной ступени развития достаточно раскрылось, как например, неутомляе-6 Ланге, Дж. В.Н. де, Ван-Левен, Сторм, Верри П. Ф. Корреляция между психологическими и электроэнцефалографическими явлениями // Электроэнцефалограф, исслед. высш. нервн. деятельности: Сб. — М.: Изд. АН СССР, 1962. мость и работоспособность, то это отчетливо проявляется вопреки противоположным возрастным особенностям»7. В. С. Мерлин справедливо считает неправильным рассмотрение типа темперамента (а следовательно, и типа нервной системы как его основы) как абсолютно постоянной совокупности определенных индивидуальных свойств, вне процесса его возрастного развертывания. Однако он не отождествляет возрастное развертывание с развитием темперамента, поскольку оно есть «процесс становления новых качественных особенностей, это и есть подлинное развитие темперамента в собственном смысле сло-ва»8. Взаимоотношения возрастного развертывания и развития темперамента противоречивы и составляют одну из движущих сил развития личности. Степень сопротивляемости внешним воздействиям, равно как и пластичность изменений поведения, в значительной мере зависит от того, как происходит развертывание природных свойств личности. «...Развертывание темперамента под влиянием внешних условий всегда зависит, — пишет В. С. Мерлин, — от возрастной ступени раскрытия темперамента»9. Это положение находит свое подтверждение в ряде исследований лаборатории В. С. Мер-лина10. В лаборатории Б. М. Теплова аналогичные связи возрастных и индивидуально-типических особенностей детей успешно изучаются Н. С. Лейтесом и его сотруд-никами11. В. Э. Чудновский сделал попытку синтезировать ранее полученные в школе А. Г. Иванова-Смоленского нейротипологические характеристики с новейшими исследованиями Б. М. Теплова и В. С. Мерлина, дедуцируя их общетеоретические выводы в области детской психологии. Как подчеркивает с самого начала В.*Э. Чудновский, «многочисленные факты указывают на то, что нервную систему в раннем возрасте отличает именно сравнительная слабость и очень высокая возбудимость, чувствительность»12. Признаками этих явлений он считает быстроту первоначального замыкания временных связей (по В. Д. Не-былицину, типичную для слабого типа нервной системы), легкую их разрушаемость, неустойчивость, быструю истощаемость нервных клеток (подчеркиваемую А. Г. Ивановым-Смоленским), яркую выраженность запредельного торможения, легкую тор-мозимость при действии экстрараздражителей. Соглашаясь с А. Г. Ивановым-Смоленским в его положении о существовании разных сторон возбудимости, Чудновский особенно выделяет вместе с тем мысль Р. Е. Ка-вецкого о том, что в понятие реактивности включается способность организма не только воспринимать раздражение, но и отвечать на него определенными реакциями. По Р. Е. Кавецкому, в условиях патологии явления возбудимости и реактивности могут резко расходиться. Интересно, что именно в связи с этой мыслью В. Э. Чудновский формулирует одно из своих основных положений: «Но то, что для взрослого патология, для ребенка может быть в известной степени нормой»13. На основании ряда данных он приходит к следующему выводу: «Можно сказать, что адекватность силы реакций менее характерна для слабой нервной системы, чем для сильной. Как установлено в лаборатории Б. М. Теплова, слабые нервные системы реагируют почти одинаково на различные интенсивности средней силы... Это — своеобразная генерализация. Если при этом иметь в виду вывод, к которому пришел А. Г. Иванов-Смоленский на основании многих экспериментальных исследований, — о большей диф-фузивности,. генерализованности реакции у детей в младшем возрасте... то можно с достаточным основанием говорить о сходстве особенностей нервной системы детей, с одной стороны, с особенностями слабого типа у взрослых, с другой, по данному показателю. По-видимому, сходство нервной системы ребенка со слабым типом нервной системы является возрастной особенностью и ярче выражено у младшего дошкольника, чем у старшего»14. Следует вместе с тем иметь в виду и различие, которое заключается в более быстром восстановлении сил у детей (сравнительно со взрослыми). С этим дополнением принимается аналогия между слабостью нервной системы ребенка и взрослого, учитывая, однако, что в первом случае она — возрастное, а во втором — типологическое явление. Иначе, согласно данным В. Э. Чудновского, обстоит дело с другими свойствами нервной системы. Так, в отношении подвижности он указывает на сложные, противоречивые сочетания подвижности и инертности в общей нейродинамической характеристике дошкольного детства. Но все же преобладающей следует считать характеристику недостаточной инертности и более высокой, чем в последующих возрастах, подвижности нервных процессов. В связи с этим В. Э. Чудновский пишет, что «имеется достаточно оснований считать, что подвижность нервных процессов у ребенка во многом зависит от возрастной слабости и неуравновешенности этих процессов»15. Вместе с тем он полагает, что с возрастом развиваются не только некоторые стороны подвижности, но и некоторые стороны инертности нервных процессов. Что касается равновесия между возбудительным и тормозным процессами в их отношении к уравновешенности как типологическому свойству нервной системы, то автор основывается главным образом на старых данных школы А. Г. Иванова-Смоленского. Анализируя эти данные, он приходит к выводу, что «поведение ребенка с неуравновешенным в сторону возбуждения типом нервной системы должно обусловливаться как бы сочетанием, «сложением» возрастной неуравновешенности и неуравновешенности типологической, т. е. возрастные проявления в данном случае должны как бы усиливать проявления типологического свойства. Поведение ребенка с относительно уравновешенным типом высшей нервной деятельности обусловливается как нейтрализацией, так и «вычитанием» возрастной неуравновешенности из уравновешенности типологической»16. 13 Чудновский В. Э. О возрастном подходе к типологическим особенностям // Вопросы психологии. — 1963. - № 1. - С. 24. 14 Там же. - С. 25. 15 Там же. - С. 27. 16 Там же. - С. 28. Глава 5. Соотношение возрастно-половых и нейродинамических свойств человека... Несомненно интересным является расчленение всей проблемы взаимосвязи между возрастными и нейротипологическими особенностями на две стороны. Первая, которая рассматривалась выше, составляет развитие самих типологических свойств. Вторая сторона — своеобразие проявления тех или иных типологических свойств на определенном «возрастном фоне». В этом плане В. Э. Чудновский основывается на положении В. С. Мерлина, который считает весьма важным то обстоятельство, что в детском возрасте типологические особенности наиболее ярко обнаруживаются у представителей сильного уравновешенного инертного типа и слабого типа, так как у них проявления типа контрастируют с возрастными особенностями поведения. Наконец следует отметить важную мысль В. Э. Чудновского о том, что определенные возрастные периоды в развитии типологических свойств выступают в роли своеобразных сенситивных периодов для тренировки этих свойств. В собственных экспериментальных исследованиях В. Э. Чудновского по изучению • свойств типа нервной системы у детей-дошкольников преимущественное внимание уделяется явлениям маскировки типологических свойств возрастными особенностями. Он вновь подчеркивает, что «изучение свойств нервной системы детей неотделимо от проблемы возрастных особенностей. Только одновременный учет как возрастных, так и типологических особенностей открывает путь к раскрытию действительной сложности проявления свойств типа высшей нервной деятельности ребенка»17. Это положение доказано им путем последовательного сопоставления данных о младшей и старшей группах дошкольников и сравнения с ними данных по нейродинамиче-ским группам. В результате этого сопоставления В. Э. Чудновский пришел к заключению, что «хотя слабость и преобладание возбуждения над тормозным процессом являются общими свойствами детей младшего дошкольного возраста, удается выделить группу детей с наибольшей слабостью нервной системы (у которых преобладание возбуждения маскируется слабостью) и группу наиболее возбудимых (у которых слабость нервной системы проявляется менее ярко)»18. В дальнейшем В. Э. Чудновский установил, что выявление («развертывание», по B.C. Мерлину) и развитие типологических свойств в дошкольном возрасте происходят с разной интенсивностью в зависимости от типа высшей нервной деятельности. Так, например, тенденция к слабому типу проявляется в незначительном уменьшении реак-\ тивности с возрастом. Тенденция к уравновешенному инертному типу характеризуется быстрым усилением тормозного процесса и развитием инертности. Быстрое развитие силы процесса, напротив, свойственно развертывающемуся возбудимому типу. В качестве известной модели соотношения возрастных и типологических свойств у детей-дошкольников была избрана характеристика поведения детей с неуравнове-' шенным и уравновешенным типами нервной системы. Однако для любого из типологических вариантов характерно, по мнению В. Э. Чудновского, то, что «проявление соотношения возрастных и типологических особенностей во многом зависит от слабости основных нервных процессов в дошкольном возрасте»19. Общая же тенденция в изменяющихся взаимосвязях между возрастом и нейродинамическим типом заключается, как правильно предполагает В. Э. Чудновский, «в постоянном усилении влияния индивидуальных особенностей на поведение»20. Весьма интересную интерпретацию экспериментальных исследований В. Э. Чуд-новского дал Н. С. Лейтес, под руководством которого эти исследования осуществлялись. Основываясь на установленных в лаборатории Б. М. Теплова данных о связях слабости нервной системы с высокой чувствительностью, реактивностью и о связях инертности нервных процессов с прочностью условных связей, Н. С. Лейтес предложил собственную гипотезу. В докладе на XVIII Международном конгрессе он указывал, что «распространение изучения типологических свойств на различные возрасты, поиски экспериментальных и жизненных показателей свойств типов нервной системы у детей с необходимостью требуют рассмотрения вопросов взаимосвязи типологических и возрастных особенностей»21. Согласно предложенной им гипотезе, «возрастная слабость нервной системы детей, можно предполагать, определенным образом обусловливает яркость, остроту восприятия, детскую впечатлительность. По-видимому, в ходе возрастного развития происходит не только последовательное увеличение возможностей нервной системы, но и ограничение некоторых ценных ее свойств»22. Это предположение заслуживает внимания, и для его экспериментальной проверки особенно важно воспользоваться так называемым лонгитюдинальным методом исследования. Среди исследователей в настоящее время еще нет полного совпадения взглядов о генезисе типов нервной системы у детей. Так, например, Т. И. Четверикова, изучавшая развитие ребенка со слабым типом нервной системы в первые годы жизни (с первых месяцев до 3,5 лет), констатировала, что черты слабого типа проявились на первом году жизни и на протяжении последующего развития лишь осложнялись и моди-фицировались23. Н. П. Жукова из Горьковского НИИ педиатрии изучала адаптацию детей ясельного возраста к новым условиям жизни в зависимости от типологических особенностей высшей нервной деятельности. Ею наблюдались дети от 2 до 11 месяцев на протяжении длительного времени, начиная с момента поступления ребенка в ясли, что и составило 20 Чудновский В. Э. К вопросу о соотношении возрастных и типологических особенностей у дошкольни- ков//Тез. докл. на II съезде психологов: Сб. - Вып. 2. - М: Изд. АПН РСФСР, 1963. - С. 37. - См. также более позднюю работу Чудновского «О специфике типологических особенностей у детей до школьного возраста» (в сб.: Типологич. особенности высш. нервн. деятельности человека. — Вып. 5. — М: Просвещение, 1967). 21 Лейтес Н. С. Проблема соотношения типологических и возрастных особенностей // Материалы 9-го симпоз. («Физиологические основы индивидуальных психических различий») XVIII Междунар. пси- хол. конгр. — М, 1966. — С. 114. — В другой, более поздней, своей работе Н. С. Лейтес развивает эту мысль: «...ход возрастного развития связан не только с приобретениями, но и с утратой некоторых цен ных качеств. Процессы становления, формирования одаренности во многом обусловлены соотношени ем между наиболее устойчивыми чертами индивидуальности и преходящими особенностями возраста» (см.: Лейтес Н. С. Возрастные этапы становления общих способностей // Тез. докл. конф. по психоло гии: Сб. - Л.: Изд. ЛГУ, 1967. - С. 77-78). 22 Лейтес Н. С. Проблема соотношения типологических и возрастных особенностей. — С. 114. 23 Четверикова Т. И. Картина поведения ребенка слабого типа// Тез. докл. на II съезде психологов: Сб. - Вып. 2. - М.: Изд. АПН РСФСР, 1963. - С. 39. Глава 5. Соотношение возрастно-половых и нейродинамических свойств человека... точку отсчета в определении периода адаптации. В этом возрасте ей удалось определить типологические особенности лишь у 40 из 73 детей. Это сам по себе интересный факт, показывающий, что начало «развертывания» типологических свойств почти у половины обследовавшихся детей относится к более позднему периоду, чем у другой части детей. Но еще интереснее распределение детей, «развертывание» типологических свойств у которых уже стало видимым, по группам. Картина этого распределения неожиданна, так как в отношении более позднего периода (младшего дошкольного) В. Э. Чуднов-ский обнаружил преобладание слабости нервных процессов, особенно тормозного. Между тем Н. П. Жукова обнаружила, что среди 40 детей первого года жизни половина (20) относилась к сильному уравновешенному типу, а у 10 проявились типологические особенности сильного возбудимого типа. Остальные дети характеризовались слабостью возбудительного и тормозного процессов. Именно эти дети (третья группа — слабые) приспосабливались ко всему новому в режиме жизни и в условиях яслей очень медленно. «Дети давали срывы, — пишет Н. П. Жукова, — что проявлялось в длительном и резком беспокойстве, в нарушении сна, потере аппетита, остановке или падении веса, снижении сопротивляемости к заболеваниям. Длительность адаптации была наибольшей — от одного до трех месяцев»24. Между тем дети первой группы (сильные уравновешенные) адаптировались в кратчайшие сроки, от одного до 10 дней, весьма активно и пластично осваивали новые условия с адекватными соматическими и поведенческими реакциями. Дети с сильным неуравновешенным (возбудимым) типом адаптировались с большими трудностями, но скорее и лучше, чем дети слабого типа. Как интерпретировать эти данные Н. П. Жуковой, если сравнивать их с данными В. Э. Чудновского? Что в опытах Н. П. Жуковой считать проявлением собственно возрастных особенностей младенчества, а что — типологических? В какой мере можно говорить о сильном, притом уравновешенном, типе нервной системы детей, если принимать посылки В. Э. Чудновского? Для ответа на эти вопросы следовало бы связать в одном, лучше всего индивидуально-монографическом, исследовании оба возрастных периода. По такому пути пошла М. В. Вовчик-Блакитная, которая начала изучать детей старшей ясельной и младшей дошкольной групп, обратив особое внимание на сроки и темпы овладения детьми речью, характер складывающегося соотношения между первой и второй сигнальной системами. Из предварительного сообщения об этом исследовании М. В. Вовчик-Блакитной известно, что «своеобразная трудность составления типологических характеристик определяется особенностями изучаемого возраста. Слабость процессов торможения у детей и относительная недоразвитость их второй сигнальной системы могут привести к ошибочному отнесению большинства детей к возбудимому и первосигнальному типу»25. М. В. Вовчик-Блакитная, предвидя такую опасность, все же считает возможным дифференцировать не только свойства типа нервной системы детей в этом возрасте, но и типологических особенностей в. н. д. // Там же. — С. 40. 25 Вовчик-Блакитная М. В. К вопросу о связи типологических свойств со способностями // Там же. — С. 275. детерминированные ими специальные способности. Однако при такой постановке вопроса положение оказывается еще более сложным, так как для специальных способностей важнейшее значение имеет не только общий, но и парциальный тип нервной системы. Как мы видели, весьма трудно соотнести общие типы с возрастными особенностями. К этому, очевидно, следует еще добавить и парциальные типы, которые Л. И. Уман-ский обнаружил у детей. По Л. И. Уманскому, уже у детей следует различать шесть уровней парциальности типов высшей нервной деятельности: 1) подкорковая, безусловно-рефлекторная парциальность; 2) подкорково-корковая; 3) корковая анализаторная (преимущественные проявления свойств нервной системы в одном из анализаторов); 4) корковая межанализаторная парциальность как общая структурная характеристика первой сигнальной системы; 5) межсигнальная парциальность, предполагающая типологические различия во взаимодействии первой и второй сигнальных систем; 6) второ-сигнальная парциальность, т. е. различия по сфере умственной деятельности и преобладанию того или иного вида речи. Л. И. Уманский нашел у испытуемых детей парциальность не на всех уровнях, причем только у 10 % детей имелось сочетание парциальных типов, включая межсигнальный. Что касается последнего, шестого, уровня парциального типа, то он может появиться только в процессе длительного воспитания и развития. Предлагаемая Л. И. Уманским многоуровневая, иерархическая система парциальных типов содержит в себе генетические предпосылки, но требует длительного, систематического изучения реального развертывания этого комплекса парциальностей, которое, очевидно, как-то должно быть соотнесено с возрастным развертыванием общих свойств типа нервной системы. Эта труднейшая задача, очевидно, будет решаться в дальнейшем. В исследованиях Л. И. Уманского интересна и другая тенденция — связать развитие сенсомоторных действий детей (игровых и трудовых) с типологическими особенностями нервной системы. Им показано, что по средней скорости выполнения одного простого движения и всего действия наиболее контрастируют лабильные и инертные типы детей одного и того же возраста. Вместе с тем упражняемость действия в целом у инертных детей в несколько раз большая, чем у лабильных. У детей со слабым раздражительным процессом средняя скорость действия снижается при действии новых и отвлекающих раздражителей. Л. И. Уманский обнаружил лишь в одном случае совпадение конечных результатов в скорости выполнения действия у инертного типа с лабильным. Это явление имело место у школьника, который был отнесен по ряду других показателей к лабильному парциальному типу в «моторной зоне» на фоне общего инертного типа26. Очевидно, что парциальный тип «в моторной зоне» является разновидностью анализаторного парциального типа и характеризуется высокой кинестетической чувствительностью. Но можно думать, что индивидуально-типические различия в психомоторной сфере являются показателями и более общих структурных особенностей чело-века27. На это в свое время обратил особое внимание Э. Кречмер в сравнительной 26 У майский Л. И. К проблеме способностей в связи с типом нервной деятельности // Тез. докл. на II съезде психологов: Сб. - Вып. 5. - М: Изд. АПН РСФСР, 1963. - С. 47-48. 27 Вопросу о взаимосвязи парциальных типов высшей нервной деятельности и конституциональных осо бенностей посвящены исследования В. М. Русалова. См. его статью «Абсолютная чувствительность не рвной системы человека и конституциональные особенности» (Вопросы психологии — 1967. — № 3). Глава 5. Соотношение возрастно-половых и нейродинамических свойств человека... характеристике циклотимического и шизотимического темперамента. В новейших исследованиях по психофизиологии трудовых действий и физической культуры эти различия приобретают определенное диагностическое значение. В одном из исследований Эммы Герон показано, что возможность выполнения равномерных движений в том или другом темпе зависит от индивидуально-типических особенностей людей. «Эта зависимость, — пишет Э. Герон, — выражается в следующем: образование рефлексов на время, обеспечивающее равномерность движений, связано с уравновешенностью нервных процессов, при слабой нервной системе эти рефлексы образуются на более продолжительные интервалы. Возможность выполнения быстрых движений зависит от подвижности нервных процессов»28. Свои исследования Э. Герон проводила на взрослых людях, но ее выводы могут, вероятно, быть приняты за общие характеристики с теми или иными модификациями. Особый интерес вызывает дополнение, в котором указано на связь возможности выполнения быстрых движений с подвижностью нервных процессов. 3. Соотношение возрастнополовых и нейродинамических свойств в период старения Факторы возраста и пола перекрываются индивидуально-типологическим фактором, имеющим значение, как было показано выше, уже в период раннего детства. Тем более индивидуально-типологический фактор важен для понимания инволюционных процессов, чему уделяется еще недостаточное внимание в геронтологии. Исключение составляют труды румынского геронтолога и гериатра К. И. Пархона, который специально занимался определением типологического (нейродинамического) фактора в процессе старения. Интересно сопоставить его данные с данными исследователей взаимосвязи возраста и типа в период дошкольного детства. Напомним, что для этого периода, например, по данным В. Э. Чудновского, наиболее характерной является большая или меньшая однозначность такого типологического свойства, как слабость нервной системы, по сравнению с которой весьма многозначны проявления подвижности и уравновешенности нервных процессов. Если обратиться к геронтологическим данным К. И. Пархона, то первоначальное впечатление явно наводит на мысль о картине обратного развития, о нисхождении старческих модификаций типа нервной системы до возрастных доминант раннего детства. В самом деле, 43 % общего количества клинически и экспериментально изученных К. И. Пархоном стариков относится к слабому типу нервной системы. Затем следуют старики, отнесенные им к группе «промежуточного варианта» (36 %), из которых половина принадлежит к уравновешенному (спокойному и живому), а другая половина — к неуравновешенному типу. Наименьшее (21 %) число стариков относится к сильному типу нервной системы, из них две трети принадлежат к уравновешенному варианту, а одна треть — к неуравновешенному. Следовательно, по К. И. Пархону, слабый тип в сочетании с неуравновешенностью составляет доминирующую типологическую особенность старческого возраста. В связи с этим Пархон пишет, что «уменьшенная корковая реактивность объясняет, почему сильный уравновешенный живой тип нервной системы встречается лишь в 11 % общего числа случаев. Наличие сильного уравновешенного типа нервной системы возможно лишь при высокой функциональной активности нервной системы с вытекающим отсюда наличием равновесия, равенства силы обоих основных процессов (раздражение и торможение)...»29. Цикл развития нейродинамической конституции человека К. И. Пархон, по существу говоря, представляет как последовательную смену типологических особенностей, как переход «от сильного уравновешенного живого типа, а также от промежуточного уравновешенного живого типа, который наблюдался у них (у стариков. — Б. А.) в молодости и в зрелом возрасте, к слабому типу или к неуравновешенному варианту в преклонном возрасте. Увеличение группы лиц, принадлежащих к слабому типу в старости, объясняется тем, что часть стариков, обладавших сильным уравновешенным живым типом, сильным неуравновешенным типом, промежуточным неуравновешенным вариантом, промежуточным уравновешенным спокойным вариантом, попадала в эту группу как вследствие чрезвычайных переживаний, так и, в некоторых случаях, вследствие заболеваний»30. Согласно этой концепции, преобладание слабого типа нервной системы у стариков объясняется тем, что к некоторому числу людей, обладавших всегда особенностями слабого типа (так сказать, конституционально), присоединяется большое число лиц, перешедших в старости к слабому типу (через ряд промежуточных состояний) по различным экзогенным и эндогенным причинам. К числу таких причин К. И. Пархон относит различные серьезные травмы общественного характера, влияние материальных и семейных невзгод (разводы, смерть близких), различные заболевания, вызвавшие перенапряжение корковых процессов и возрастающее снижение реактивности коры. Нельзя не отметить, однако, что суждения о прошлом типологическом развитии своих испытуемых и пациентов К. И. Пар-хон составлял путем типологической диагностики анамнестических повествований, ретроспективных обзоров, которые далеки, конечно, от безупречности фактического материала, необходимого для типологического определения. Вряд ли имеются какие-либо объективные основания для суждения, например, такого рода: «...83 % лиц, которые в молодости и зрелом возрасте принадлежали к сильному типу нервной системы и обладали бытовыми условиями, благоприятствующими усилению этого типа, вследствие чрезвычайных переживаний не смогли противостоять влиянию последних и перешли, таким образом, в старости к неуравновешенному типу нервной системы»31. Поскольку о прошлом стариков К. И. Пархон мог судить только по анамнестическим 29 Пархон К. И. Возрастная биология. — Бухарест: Меридиан, 1960. — С. 106. 30 Там же.- С. 108. 31 Там же.- С. 109. Глава 5. Соотношение возрастно-половых и нейродинамических свойств человека... данным, трудно признать основательность утверждения, что «старики в течение своей жизни изменяют тип нервной системы, переходя от сильного к слабому типу»32. Но если нельзя с уверенностью судить о типологическом прошлом испытуемых К. И. Пархона, то нет никаких причин сомневаться в типологическом диагнозе, поставленном на основании клинических и экспериментальных данных. Распространенность и увеличение числа слабых типов нервной системы к глубокой старости — факт, вероятно, неоспоримый. Что же этот факт представляет по своей природе? Возрастной метаморфоз нейродинамической конституции, ее маскировку возрастными состояниями, взаимонейтрализацию возрастных и типологических свойств или, напротив, контрастирование типа и возрастного фона у многих из стариков? При существующем в геронтологии положении разобраться в этих отношениях возраста и типа еще невозможно. Нужны специальные физиолого-психологические исследования с большим охватом времени жизни, т. е. с многофазным длительным наблюдением. Пока же придется использовать один косвенный путь, что стало возможным благодаря дополнительному описанию К. И. Пархоном аффективных состояний и динамики внимания у испытуемых стариков со слабым типом нервной системы. Следует отметить, что сам К. И. Пархон нигде не дает распределения типов нервной системы по полу. Фактор полового диморфизма им вовсе не учитывается. Однако для игнорирования полового диморфизма при решении вопроса о причинах преобладания в поздних возрастах слабого и неуравновешенного, «промежуточного» типов оснований в действительности нет. Для этого достаточно взглянуть на табл. 2233, содержащую число находившихся под наблюдением стариков, распределенных по полу и десятилетним возрастным периодам.
Переведя эти числа в проценты, получим картину, сопоставимую с демографическими распределениями. Во всех возрастных группах отношение мужчин к женщинам колеблется от 12 % (от 61 до 70 лет) и 13 % (от 81 до 90 лет) до 26 % (ниже 60 лет), что составляет максимальный уровень для мужчин среди пациентов К. И. Пархона. В отборе испытуемых, а тем более пациентов для гериатрической клиники всегда много случайных факторов и обстоятельств. Поэтому можно было бы не учитывать 32 Пархон К. И. Возрастная биология. — Бухарест: Меридиан, 1960. — С. 115. 33 Там же. - С. 138. Человек как предмет познания возрастно-половые особенности состава испытуемых, если бы не два момента. Первый из них — сходство общей тенденции распределения по возрасту и полу в этом составе с уже описанной выше демографической закономерностью, на основании которой мы сделали заключение о сравнительно большей «помехоустойчивости» и жизнестойкости женщин. Эта закономерность проявляется в своеобразной модификации и в возрастно-половой структуре состава испытуемых румынской гериатрической клиники. Другой момент еще более важен. Дело в том, что К. И. Пархон очень настойчиЁо и категорически подчеркивает усиление слабости и неуравновешенности как типологических свойств нервной системы стариков, считая это явление специфически возрастным феноменом старческой инволюции. При этом он подчеркивает, что лишь небольшая часть его испытуемых всю жизнь обладала такими типологическими свойствами, а основная часть именно инволюционировала в направлении к слабому типу нервной системы. Подобные суждения строятся только на основании интерпретации исследователем словесных показаний испытуемых об их прошлом, и поэтому их нельзя считать достоверными. Однако даже если и принять эту интерпретацию, то все равно остается недостаточно ясным, каково взаимоотношение возрастных и типологических особенностей в старости. Допущение о смене силы слабостью и уравновешенности — неуравновешенностью предполагает постепенное преобразование основных нервных процессов в зрелые годы и в различные фазы старения. Маскировка нейродинамического типа в активные зрелые годы еще более вероятна, чем в раннем детстве или, напротив, в старости, поскольку эта маскировка идет за счет характера и творческой активности. Однако мы видели, что на всех фазах роста, созревания и зрелости отношения между возрастом и нейродинамическим типом осложняются вследствие действия фактора полового диморфизма. Материал ге-ронтологического исследования К. И. Пархона свидетельствует о действии этого фактора и его влиянии на усиление с возрастом определенных типологических свойств, совпадающее с резким преобладанием количества женщин над числом мужчин в составе старых и престарелых людей. Поэтому мы можем допустить, что возрастание слабости и неуравновешенности нервной системы есть совокупный эффект старения и пола. Следует к тому же иметь в виду, что «слабость» нервной системы у дошкольников (по В. Э. Чудновскому) и «слабость» нервной системы у стариков (по К. И. Пархону) существенно отличны. Слабая нервная система у детей ранних возрастов связана с еще не сформировавшимися механизмами условного, внутреннего торможения, и это обстоятельство сказывается не только в том, что еще не достиг полной силы тормозной процесс, но и в том, что недостаточно силен также и возбудительный процесс. В старости, если принять во внимание многие геронтологические факты, в том числе и разбираемого здесь исследования К. И. Пархона, происходит ослабление возбудительного процесса, что не может не сказаться по законам взаимной индукции и на процессе торможения. Поэтому возрастная особенность старости может накладываться и усиливать слабый тип нервной системы, но в зависимости от меры слабости возбудительного или тормозного процесса. Правда, К. И. Пархон подчеркивает, что в старости «при слабом типе нервной системы функциональная способность корковых клеток снижена и точно так же снижены основные процессы как раздражения, так и торможения или же наблюдается особая слабость тормозных процессов»34. Однако слабый (конституционально) тип нервной системы и ослабление корковой реактивности и нервных процессов при старении — явления нетождественные. Исследования Б. М. Теплова и его лаборатории показали, что именно слабый тип нервной системы характеризуется высокой абсолютной чувствительностью анализаторов, особенно в сфере того или иного парциального (по анализаторной деятельности) типа. Между тем старческие изменения анализаторной деятельности характеризуются (хотя избирательно и неравномерно) определенным понижением чувствительности анализаторных систем. Можно допустить, что там, где это возрастное явление ослабления обоих нервных процессов накладывается на сильный тип нервной системы, эффект снижения чувствительности будет большим, чем там, где это возрастное явление накладывается на слабый тип нервной системы с более высоким уровнем чувствительности. В такой же мере можно допустить, что возрастные явления ослабления нервных процессов накладываются по-разному и на специфические особенности нейрогуморального регулирования, характеризующие половой диморфизм, проявляющийся, как можно думать, и в более стабильной, «помехоустойчивой» в отношении внешних воздействий системе жизнедеятельности женского организма. 4. К типологии старения Возрастные явления снижения корковой реактивности проявляются с разной мерой интенсивности в зависимости от сочетания факторов неиродинамического типа и полового диморфизма. Некоторые указания на этот счет имеются в новейших физиологических исследованиях. С. И. Субботник и П. И. Шпильберг в своем электроэнцефалографическом исследовании старых людей (от 70 до 95 лет), живущих в домах для престарелых, установили, что в процессе старения ясно проявляется возрастающее замедление альфа-волн. Если у пожилых людей преобладают альфа-волны 8-10 в 1 с, то у старых — 8-9 в 1 с, причем число волн 11 — 12 в 1 с либо значительно сокращается, либо они вовсе исчезают. Таким образом, хотя ЭЭГ старых людей состоят преимущественно из альфа-волн, они находятся на уровне нижней границы этой полосы частот. Вместе с тем авторы подчеркивают, что «имеет значение не паспортный возраст, а индивидуальные особенности и состояние высшей нервной деятельности»35. К общевозрастным явлениям старения биоэлектрической активности коры головного мозга Субботник и Шпильберг отнесли изменения реакций на внешние раздражения: «они ослаблены или отсутствуют»36; удлинение латентного периода реакции на световые и звуковые раздражения — 0,5-2,0 с у старых людей сравнительно с 0,2 с у людей 34 Пархон К. И. Возрастная биология. — Бухарест: Меридиан, 1960. — С. 106. 35 Субботник С. И., Шпильберг П. И. Электроэнцефалографическое исследование старых людей // Пробл. долголетия. - М.: Изд. АН СССР, 1962. - С. 142. 36 среднего возраста. К определенным возрастным явлениям они относят также более значительную устойчивость волн ЭЭГ старых людей, что вместе с удлинением латентного периода и понижением реактивности дало основание говорить «об ослаблении подвижности нервных процессов»37. Электроэнцефалографическое исследование, таким образом, подтверждает положение И. П. Павлова об ослаблении в старости именно подвижности нервных процессов. Изменения в степени подвижности нервных процессов не менее важны, чем изменения в параметре силы — слабости этих процессов. Но какой из нервных процессов более подвергается возрастным изменениям, т. е. становится менее подвижным и более инертным? На этот вопрос возможно дать определенный ответ на основании исследования (с помощью ряда методик) условных рефлексов, проведенного Л. Б. Гаккель, И. А. Молотковой и А. Г. Усовым. Они изучили 65 человек в возрасте от 50 до 107 лет, включая лиц с различными заболеваниями инволюционного характера, что, конечно, осложняет общую картину. К сожалению, в их работе приведены суммарные данные, нет дифференциации по возрасту и полу. Тем не менее, поскольку путем сочетания различных методик и постепенного усложнения комплексных задач они получили интересную общую картину, обратимся к обнаруженной в данном исследовании закономерности. «В процессе старения, — пишут авторы, — наблюдалось не только нарушение комплексного реагирования, но и изменение свойств нервных процессов, а именно: ослабление торможения и инертность преимущественно возбудительного процесса... Инертность процесса возбуждения у лиц старческого возраста проявляется в трудности выработки условных рефлексов и их угашения»38 (курсив наш. — Б. А.). Что касается ослабления тормозного процесса, то оно выражается в «развитии у старческого возраста запредельного торможения, препятствующего комплексному реагированию»39. Судя по данным этих исследователей, не менее типична картина постоянного ослабления и возбудительного процесса. Они указывают на то, что «при длительном — свыше 15 минут — исследовании, особенно с применением тормозных раздражителей, развиваются дремота и сон с уменьшением величины условных рефлексов, нарушением дыхания в виде появления волнообразного ритма, зевотой и ослаблением тонуса шейных мышц»40. На этом фоне относительно соразмерного ослабления тормозного и возбудительного процессов возрастающая инертность возбудительного процесса особенно симптоматична для общей возрастной картины старения, вероятно, не имеющей специального отношения к фактору полового диморфизма. Для такого предположения достаточно указать на убедительные эксперименты А. Самцовой, которая исследовала различными методиками условных рефлексов только здоровых мужчин в возрасте 59-72 лет. Она применила методики условно-сосудистых рефлексов, условно-мигательных и слюнно-секреторную методику. Путем сопоставления данных по всем трем методикам А. Сам-цова подтвердила положение о том, что «у лиц старше 55 лет имеет место ослабление процессов торможения и возбуждения»41. По методике условно-мигательных рефлексов автор наблюдала «длительные последствия, свидетельствующие об инертности раздражительного процесса»*2 (курс наш. — Б. А.). Учитывая снижение активности половых желез в этом возрасте и возможное влияние его на ослабление нервных процессов и возрастающую инертность возбудительного процесса, А. Самцова вводила своим испытуемым внутримышечно лечебные дозы тестостерона-пропионата. Автор замечает, что «отметить улучшения условных рефлексов не удалось, хотя улучшение общего состояния всех испытуемых наступило через две недели после начала операций»43. Сравнительные эксперименты на белых крысах — самцах различного возраста, в том числе и старых, показали, что введение тестостерона значительно повышало их половую активность, но не оказало заметного влияния на их высшую нервную деятельность. А. Самцова отмечает с полным основанием, что все полученные факты «позволяют считать эти изменения возрастными. А тот факт, что эти изменения не поддаются влиянию тестостерона-пропионата, является дополнительным доказательством первичного центрального, а не первичного полового генезиса этих изменений»44. Следует признать основательным отрицание А. Самцовой полового генезиса тех нейродинамических изменений, которые она считает специфически возрастными. Имеются и другие доказательства специфически типологической природы подвижности нервных процессов у половозрелых животных. На основании этих доказательств делаются выводы о том, что половой диморфизм ни в какой мере не является фактором, определяющим подвижность нервных процессов. Эти доказательства приводит Викт. К. Федоров, исследовавший в генетических целях большую группу животных обоего пола (мышей). «Анализ всего материала, — пишет автор, — в отношении половых различий в степени подвижности нервных процессов показал, что между самками и самцами нет существенных различий: средняя скорость переделки у 163 самок составила 10,4±0,50 опытов при 53,5±1,66 ошибочных реакциях, а у 159 самцов — соответственно 11,8±0,39 опытов и 52,8 ± 2,10 ошибок. Это дало основание рассматривать полученный материал без учета пола животных»45. Из этого заключения следует, что фактор полового диморфизма в отношении подвижности нервных процессов может быть полностью исключен. Однако с этим фактором пришлось столкнуться при исследовании порядка наследования свойств нервной системы. Сам Викт. К. Федоров указывает, что начатые в последнее время исследова-41 Самцова А. Некоторые вопросы взаимоотношения высшей нервной деятельности и половых гормонов. // Пробл. долголетия: Сб. - М.: Изд. АН СССР, 1962. - С. 116. 42 Там же. 43 Там же.-С. 117. 44 Там же. 45 Федоров, Викт. К. Обоснование некоторых критериев оценки подвижности нервных процессов // Ме тодики изуч. типология, особенностей высш. нервн. деятельности: Сб. — М: Наука, 1964. — С. 226. Человек как предмет познания ния по гибридному анализу наследования этих свойств привели к интересным заключениям. Показано, что «при прямом и обратном скрещивании двух пород кур доминирует материнская наследственность в отношении силы раздражительного процесса, в то время как по подвижности и силе тормозного процесса гибриды первого поколения заняли промежуточное положение между обоими разделами (Пономаренко)»46 (курсив наш. — Б. А.). По поводу собственного опыта шестидесяти скрещиваний беспородных мышей с разной подвижностью нервных процессов Викт. К. Федоров заметил, что «между подвижностью обоих родителей и средней величиной подвижности в пометах имеется достоверная корреляция»47. Однако отцовская наследственность в отношении подвижности проявилась в большей степени, чем материнская. В более позднем сообщении этот вывод становится вполне категоричным. Достоверность корреляционной связи между подвижностью нервных процессов у родителей и их потомков бесспорна. Но что особенно важно, так это то, что «из сравнения корреляционного отношения между подвижностью потомков и каждого из родителей видно, что эта связь более выражена в отношении самца, нежели самки, т. е. в данном случае роль отцовской наследственности оказалась выше материнской»48 (курсив наш. — Б. А.). Применение методов экспериментальной генетики к исследованию типологии высшей нервной деятельности животных открывает новые пути не только в познании законов наследования ее свойств, но и в понимании генетической природы полового диморфизма. Уже в настоящее время очевидно различие в эффектах передачи материнских и отцовских свойств у разных видов и пород животных. Но еще более интересно, что это различие проявляется в пределах одного и того же вида, одной и той же популяции в зависимости от того, какое именно свойство типа нервной системы наследуется (например, преимущественное наследование силы раздражительного процесса у кур). Преобладание отцовской наследственности у мышей в отношении подвижности нервных процессов также свидетельствует об очень тонком и многозначном действии фактора полового диморфизма в нейродинамике. То, что этот фактор в ряде случаев проявляет себя не непосредственно, а опосредованно, в том числе путем детерминации порядка наследования типологических свойств нервной системы, доказывает лишь, что его воздействие осуществляется также в виде дальних эффектов, программирующих развитие не только особи, но и ее потомков. Этим и объясняются противоречия в интересном исследовании Викт. К. Федорова, на которые мы обратили внимание: отсутствие половых различий по подвижности между самками и самцами, с одной стороны, и решающее значение различия между самками и самцами в порядке передачи свойств подвижности своим потомкам, с другой. При более детальном анализе данных это противоречие становится кажущимся, если правильно понимать половой диморфизм как общий для филогенетического и онтогенетического развития фактор. Для выявления действия этого фактора в онтогенезе человека необходимы сопоставления не только факторов возраста, пола и неиродинамического типа, но также специфических связей между центральной нервной и эндокринной системами. Такая сложная задача решается современной наукой различными путями, в том числе сопоставлением состояний, существенно отличных в нервно-соматическом отношении, но сходных в эндокринных характеристиках. Весьма интересное исследование в этом направлении было осуществлено И. Т. Бжа-лавой, который дал глубокий психологический анализ инволюционной меланхолии путем сопоставления собственных экспериментальных данных об особенностях фиксированной установки у глубоких стариков с данными об аналогичных особенностях у женщин в период климакса и патофизиологических изменениях при кастрации животных. Таким образом, путем более или менее допустимой аналогии можно было выявить влияние на нервно-психическую деятельность эндокринных преобразований организма. Собственное экспериментально-психологическое исследование глубоких стариков И. Т. Бжалава провел над 14 мужчинами в возрасте от 89 до 120 лет. Предварительное неврологическое обследование этих глубоких стариков, большинству из которых было выше 100 лет, показало, что выраженных патологических изменений нет, имеется лишь повышение сухожильных рефлексов, тремор пальцев и век. Одновременно наблюдение за их поведением показало, что «наряду с ослаблением психической потенции ясно видны грубость, неловкость психомоторных актов, затруднение переключения с привычных актов»49. Субъективные показания в форме жалоб таковы: снижение физической и психической энергии, ослабление памяти, потеря трудоспособности и легкая утомляемость. Из эмоционально-волевых состояний наиболее распространены беспричинная печаль, трудность сдерживания импульсов, замедление процесса восприятия, слабость критики и осмысления происходящего. На этом фоне особенно выразительны экспериментальные данные о выработке И угасании установки. Оказалось, что у всех испытуемых без исключения быстро вырабатывалась фиксированная установка. И. Т. Бжалава пишет, что «в период глубокой старости выработка установки не встречает никаких трудностей, установка характеризуется легкой возбудимостью и фиксацией»30. После 30-40 повторений опытов картина образовавшейся фиксированной установки не изменилась, что фактически означает чрезвычайную стойкость иллюзорного восприятия и слабость перцептивно-логической критики. По этому поводу И. Т. Бжалава пишет, что «картина угасания установки... говорит об инертности или статичности течения установки. В 13 случаях из 14 — установка оказалась инертной»51. Как видим, данные экспериментов по методу установки вполне совпадают с результатами ранее рассмотренных экспериментов по методу условных рефлексов. Эксперименты И. Т. Бжалавы также свидетельствуют об инертности возбудительного процесса как возрастной особенности позднего периода онтогенеза человека. 49 Бжалава И. Т. К психологии инволюционной меланхолии // Эксперим. исслед. по психологии установ ки: Сб. - Т. 2. - Тбилиси: Изд. АН Груз. ССР, 1963. - С. 318. 50 Там же. 51 Там же. - С. 319. Человек как предмет познания Однако и среди глубоких стариков оказались значительными типологические различия в отношении переключаемости при критических опытах с установкой. У одних (42 % испытуемых) обнаружилась косность установки, у других (58 %) в критических опытах были получены контрастные и ассимилятивные фазы в динамике установки. Эта смена фаз установки обычно свидетельствует о ее пластичности. Таким образом, легкая возбудимость и подвижность фиксированной установки как возрастные явления накладываются в одном случае на косность, т. е. иррадированность, а в другом — на пластичность, т. е. переключаемость, установки, которые можно рассматривать в качестве определенных нейродинамических типовых модификаций возраста. Сопоставляя свои данные с данными физиологии высшей нервной деятельности, И. Т. Бжалава пишет, что «даже поверхностного рассмотрения вышеназванных фактов достаточно, чтобы увидеть, что между церебральными механизмами человека в период физиологического сениума и действием его фиксированной установки имеется полное соответствие. Инертность фиксированной установки... имеет физиологический механизм той же природы, поэтому она может быть использована как симптом, характеризующий снижение кортикального тонуса пожилого человека. Из снижения кортикального тонуса вытекает понижение психической и физической энергии, легкая утомляемость, потеря трудоспособности, трудность сдерживания импульсов, замедление темпа восприятия, грубость психомоторных актов и сонливость. От инертности фиксированной установки зависят также стереотипия, персеверации и трафареты всяких видов, избавиться от которых не так-то легко для людей этого возраста»52. Это весьма важная комплексная психофизиологическая характеристика глубокой старости. Ядром этой характеристики является инертность возбудительного процесса, выражающаяся в снижении кортикального тонуса. Что же является причиной, а что следствием в этой картине? Какие из этих двух феноменов имеют более общий характер? Разобраться в этом, конечно, трудно, поскольку кортикальный тонус определяется деятельностью не только самой коры головного мозга, но и общими субординационными отношениями между большими полушариями в целом и нижележащими отделами центральной нервной системы, особенно ретикулярной формации мозгового ствола. Следовательно, несмотря на особую важность явления инертности возбудительного процесса, все же вряд ли можно именно его рассматривать как причину снижения кортикального тонуса. В этом убеждает дальнейший ход рассуждений И. Т. Бжалавы. Он привлек экспериментальные данные об особенностях фиксированной установки у 60 женщин, находящихся в состоянии климакса, но по возрасту, конечно, очень далеких от глубокой старости, изученной самим И. Т. Бжалавой. Тем не менее, сопоставляя свои данные с данными Н. Л. Элиава о фиксированной установке при климаксе, И. Т. Бжалава обратил особое внимание на то, что «инертность и иррадиация фиксированной установки одинаково характеризуют климакс и глубокую старость: оба признака представлены в пределах 90 %. Что же касается косности установки, здесь она выражена гораздо заметнее: в период глубокой старости этот признак представлен в пределах 42,6 %, а во время осложненного неврозом климакса — в 95 %»53. Вместе с тем, по данным Н. Л. Элиава, действующая в период климакса инертная установка изменяется, после прекращения этого периода установка становится более динамичной. Следовательно, патологические признаки установки носят временный характер и вызваны только кризисом климактерического периода. Однако в ряде слу-чаез в зависимости от индивидуально-типических особенностей возможно более стойкое отягощение неврозом на почве климакса54. Как видим, для объяснения природы фиксированной установки у глубоких стариков потребовались сравнительные данные о фиксированной установке в период климакса. Следовательно, собственно возрастные характеристики должны были быть дополнены половыми. Мы вновь встречаемся с противоречивым взаимодействием возрастно-половых особенностей онтогенетического развития, которые, в свою очередь, накладываются на определенные типологические свойства нервной системы. Что же, однако, дает в данном случае для объяснения снижения кортикального тонуса в старости учет этих сложных взаимосвязей? Объясняя сходство признаков фиксированной установки для глубоких стариков и больных климаксом, И. Т. Бжалава прямо пишет, что «такой общей почвой является, видимо, период увядания организма, участвующий в обоих случаях в формировании поведения человека»55. В этой связи И. Т. Бжалава счел полезным обратиться к известным физиологическим опытам М. К. Петровой, открывшей определенные влияния кастрации на высшую нервную деятельность животных. Среди многих важных данных, полученных М. К. Петровой, следует выделить: а) общее повышение возбудимости; б) инертность возбудительного процесса; в) ослабление процесса внутреннего торможения. Чрезвычайное возрастание продолжительности угасания условного рефлекса характеризует инертность возбудительного процесса как ядра нейродинамической характеристики кастрированного животного. Именно с этим связано крайнее понижение переключае-мости: задачи с переключением вызывали своего рода острое реактивное состояние. Эти опыты явились прямым доказательством того, что инертность возбудительного процесса как проявление общего снижения кортикального тонуса может быть вызвана прекращением инкреторной деятельности половых желез и их влияния на центральную нервную систему животных. Комментируя опыты М. К. Петровой, И. Т. Бжалава пишет, что «кастрация вносит в работу церебральных механизмов изменения такого рода, какие нам знакомы из характеристики климакса и физиологического сениума... В пользу этого говорят и факты, представленные здесь для характеристики фиксированной установки, так как и в этом случае как для климакса, так и для физиологического сениума одинаково характерны инертность, возбудимость и иррадиация установки»56. Подобно тому как «переносимость» климакса изменяется в зависимости от типа нервной системы, так и последствия кастрации зависят от нейродинамических осо- 54 Women's Attitudes toward the Menopause / В. Neugarten, V. Wood, R. Kraihensand, B. Loomis. — B a s e l ; N e w York: Vita Humana. - 1963. - № 6. 53 Бжалава И. Т. К психологии инволюционной меланхолии // Экспериментальные исследования по психологии установки: Сб. — Т. 2. — С. 325. 56 Там же. - С. 327. Человек как предмет познания бенностей. Самые тяжелые последствия кастрация вызывала у собак слабого типа нервной системы и неуравновешенных, с преобладанием возбудительного процесса над тормозным, т. е. здесь наблюдался эффект, аналогичный тому, который описан в отношении климакса. Все это свидетельствует о весьма тонких и многообразных отношениях между кортикальным тонусом и общим состоянием эндокринной активности, воздействующей на тонус коры через подкорковые образования. Эти отношения имеют во всех случаях (глубокая старость, климакс, кастрация) сходные характеристики, а именно понижение коркового тонуса в виде инертности возбудительного процесса. Примечательно, что эта общая возрастно-половая закономерность то усиливается, то ослабляется в зависимости от свойств самой нервной системы. Эффект усиления обнаруживается в тех случаях, когда вызванная климаксом или кастрацией инертность возбудительного процесса накладывается на преобладание возбуждения над торможением в структуре неуравновешенного типа нервной системы. Напротив, ослабление или по крайней мере ограничение действия этой возраст-но-половой закономерности имеет место при равновесии нервных процессов, преобладании тормозного процесса над возбудительным и других нейродинамических характеристиках. Поэтому следует сосредоточить усилия на анализе причинных, функциональных и каких-либо других связей, которые имеются между свойствами возбудительного процесса и общей деятельностью организма. 5. Регулирование взаимосвязей онтогенетических свойств человека Рассмотрение этого важного вопроса следует перенести в область теории биологического регулирования, которая объединяет в одно целое управляющие и управляемые системы организма. Этим целым является иерархическая и многоуровневая система нейрогуморального регулирования, в которой важнейшее место занимают кор-тико-ретикулярные связи (прямые и обратные). В настоящее время острый интерес к таким связям сопряжен именно с обсуждением вопроса о природе возбудительного и тормозного процессов, особенно в связи с условиями их генерирования. Именно в такой плоскости обсуждает проблему кор-тико-ретикулярных отношений В. Д. Небылицын57. Согласно предложенной им гипотезе, баланс возбудительного и тормозного процессов следует представлять как соотношения ретикулярно-кортикальных влияний. На основании анализа современных электрофизиологических исследований высшей нервной деятельности В. Д. Небылицын высказывает предположения, что «ретикулярная формация является генератором возбуждения, необходимого коре для успешной циркуляции в ней специфических импульсов при замыкании временных связей»58. Поэтому от степени активности ретикулярной системы зависит готовность коры к формированию новых временных связей и образуемых из них функциональных систем. Что касается коры головного мозга, то она является прежде всего специфическим генератором тормозного процесса. Говоря о тормозной функции коры больших полушарий, Небылицын подчеркивает, что имеется в виду, конечно, не только угашение ориентировочного рефлекса, но и угашение условной реакции, выработка дифферен-цировки и образование условного рефлекса при отставлении подкрепляющего стимула от условного. Поскольку «свойство динамичности процесса возбуждения должно рассматриваться прежде всего как функция активности ретикулярной формации»59, постольку в норме преобладание возбуждения над торможением означает лишь «некоторое приближение уровня динамичности возбуждения возбудительного процесса к уровню динамичности торможения»60. Лишь при патологических нарушениях кортико-ретикулярных отношений возможно преобладание возбуждения над торможением, т. е. доминирование ретикулярных (в том числе подкорковых) образований над кортикальными. Последовательно пересматривая возможные другие объяснения факта возрастающей инертности возбудительного процесса как показателя понижения коркового тонуса, мы пришли к заключению, что выдвинутая В. Д. Небылицыным идея «динамичности» нервных процессов действительно оказывается наиболее полезной для понимания происхождения инертности именно возбудительного процесса61 (особенно при ограничении, ослаблении или прекращении эндокринно-биохимической стимуляции). Попытаемся распространить эту гипотезу на интерпретацию связей между типологическими свойствами нервной системы, с одной стороны, и возрастно-половыми особенностями, с другой. Противоречивое сочетание недостаточной работоспособности корковых клеток Генерирование ретикулярной формацией возбудительного процесса, как можно думать, — явление, более непосредственно связанное с созреванием (общесоматическим и половым), чем работоспособность корковых клеток. С наступлением зрелости 58 Небылицын В. Д. Кортико-ретикулярные отношения и их место в структуре свойств нервной системы // Вопросы психологии. — 1964. — № 1. — С. 17. 59 Там же. 60 Там же. - С. 19. 61 Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы человека. — М: Просвещение, 1966. — В этой кни ге обобщены экспериментальные исследования автора и его сотрудников, включающие некоторые воз растные сопоставления. Человек как предмет познания достигается известное соответствие между динамичностью возбудительного процесса и работоспособностью корковых клеток. Что касается старения, то оно, возможно, сказывается в том, что возрастает недостаточность ретикулярных импульсов, в связи с чем постепенно понижается кортикальный тонус и увеличивается инертность возбудительного процесса. Еще более очевидно подобное кортико-ретикулярное отношение в случаях климакса и кастрации. Но эти случаи говорят о том, что, за исключением определенных типологических вариантов, происходит стабилизация уровня корковой работоспособности, несмотря на общее снижение кортикального тонуса с прекращением половой функции. Остается предположить, что в этих случаях происходит компенсация за счет деятельности других желез и общей перестройки эндокринной системы. Возможно и другое предположение — о генерировании возбудительного процесса самой корой головного мозга, но об этом мы скажем позднее. Так или иначе, но внешнее сходство между детством и старостью по некоторым нейродинамическим характеристикам, о котором говорилось раньше, на самом деле маскирует глубокое различие. В детстве динамичность возбудительного процесса скорее избыточна и явно превосходит работоспособность корковых клеток. В старости инерт -ность возбудительного процесса определяет остальные нейродинамические параметры, но работоспособность кортикальных клеток снижается во много раз медленнее, чем общий тонус коры. Если это предположение верно, то можно допустить, что собственно корковые потенциалы в старости превосходят возможности ретикулярных активаций, связанных со всеми процессами жизнедеятельности. Эти процессы необратимы и характеризуются все возрастающим преобладанием диссимиляции над ассимиляцией в метаболических связях между организмом и средой. Смена динамичности инертностью возбудительного процесса — одно из возрастных явлений старения и старости, которое определяет не сходство, а глубокое различие между старостью и детством. Обратного развития здесь нет уже потому, что недостаток инертности возбудительного процесса и избыточный тонус коры характеризуют детство в различных его типологических вариантах. Но если в детстве тормозной процесс формируется медленно, то в старости его распад происходит в большец степени в зависимости от типа нервной системы, однако не столь быстро, как следовало ожидать согласно гипотезе, по которой все более позднее в процессе развития разрушается раньше, будучи более хрупким образованием. Остается допустить, что потенциалы корковой работоспособности в старости превосходят общие ресурсы кортико-ретикулярных связей и поэтому, говоря фигурально, сама кора головного мозга стареет не в такой мере, как его ретикулярная энергетическая станция, генерирующая возбудительный процесс. Что касается коры как генератора тормозного процесса, то эта функция коры сохраняется дольше и оказывает сильное влияние на сохранение работоспособности корковых клеток. О половых различиях в высшей нервной деятельности можно сказать, что они также, очевидно, заключены не в работоспособности самой коры, а в ее связях с ретикулярной формацией. Иначе говоря, различия между высшей нервной деятельностью женщины и мужчины можно обнаружить не в работоспособности корковых клеток, а в кортикальном тонусе кортико-ретикулярных связей, в характеристике степени динамичности или инертности возбудительного процесса в различные периоды их жизни. Дальнейшее изучение этих различий должно объяснить, каково участие коры головного мозга в образовании высокой стабильности и «помехоустойчивости», жизнеспособности женского организма, о которых речь шла выше. Гипотеза В. Д.'Небылицына дает возможность поставить многие другие интересные проблемы, еще не учтенные самим автором. Изложив свою гипотезу, В. Д. Небы-лицын заметил, что «сказанное не означает, конечно, что кора является органом, генерирующим исключительно тормозные импульсы, точно так же ретикулярная формация отнюдь не является генератором только возбуждающих влияний. Несомненно, кора в силу своей сложнейшей организации и огромного разнообразия горизонтальных и вертикальных связей представляет собой субстрат не только тормозных, но и облегчающих воздействий, в том числе и адресованных высшей нервной деятельностью к ретикулярным механизмам...»62. Это дополнение надо понимать, очевидно, не только как ограничение общего положения о принципиальной противоположности коры и ретикулярной формации в качестве генераторов. Вероятно, необходимо введение дополнительного положения, объясняющего массу случаев, когда кора генерирует оба процесса и сама определяет до известной степени собственный тонус. Кортико-ретикулярные связи в структуре типологических свойств нервной системы представляют собой одно из проявлений иерархической вертикальной системы нейропсихического регулирования. Однако не меньшее значение имеют горизонтальные связи, которые мы называем горизонтальным контуром регулирования, или билатеральным регулированием, поскольку они осуществляют управление всеми каналами связи организма с окружающей средой и регулируют самые сложные свойства индивида. 62 Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы человека. — М.: Просвещение, 1966. — С. 16-17. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|