Сегрегационные и стратификационные процессы в социальной системе Российского Дальнего Востока

Сегрегационные и стратификационные процессы в социальной системе Российского Дальнего Востока
История России, по большому счету, – это процесс расширения границ государства, и к моменту революций (октябрьской и февральской) на территории России сложилось не единое государство в прямом смысле слова, а система территориальных объединений. Каждое из этих территориальных объединений имело собственную историю, собственные традиции, а главное – собственное понимание своих задач в рамках этой системы – будь то промышленный центр, сырьевая база и т.д. В условиях изменения политического строя в начале 90-х гг. XX века трансформируется и сама система взаимодействия центра с территориальными объединениями.

В связи с этим мы обращаем наше внимание на Дальневосточный регион, который в рамках государства приобрел статус территориального объединения. Этот регион был включен в пояс взаимодействия российской цивилизации лишь с середины XIX века, но где сформировались отношения, которые нехарактерны для других регионов российского государства.

Историю Дальнего Востока можно разделить на три периода - дореволюционный, советский и постсоветский. Именно на этих этапах шло развитие и формирование специфичных условий социального взаимодействия в дальневосточном регионе.

Первоначальным этапом присоединения дальневосточных земель можно считать XVII век. Однако в силу исторических причин, столкновение с цинским Китаем, и подписание Нерчинского договора 25 мая 1689 года, по которому запрещалось закрепляться русским поселенцам в бассейне реки Амур, и продвигаться дальше на юг в Уссурийский край, были отодвинуты временные рамки присоединения этого края еще на полтора столетия. А пока дальневосточный край использовался как источник вполне конкретных ресурсов, в XVII в. – пушнина, XVIII и XIX вв. – золото и серебро [1;87].

Однако в XIX в. императорский двор пересматривает политику по-отношению к дальневосточным землям. И это было связано с тем, что Россия по итогам Крымской войны (1853-1856 гг.) оказалась отрезанной от европейской политики; из-за этого Россия должна была взглянуть на Восток; к тому же возникла угроза захвата этих земель европейскими странами (Англия, Франция) и США. Все эти причины привели к тому, что были присоединены приамурские земли (Айгунский мирный договор 1858 г. и Пекинский мирный договор 1860 г.) – именно с этого момента Дальневосточный край становился собственностью Российской империи по праву открытия и освоения. С этого момента начинается развитие Дальнего Востока в рамках российской цивилизации, но при этом специфичный образ взаимодействия накладывал отпечаток на всю социальную систему данного региона.

Присоединение этих территорий к России носил акт поддержания имперского статуса на международной арене. В рамках этой стратегии вычленяется «образный стержень» системы, где можно выделить центр с проводимой и навязываемой политикой и территориальное объединение со своими правилами и порядками. В этой связи можно выделить несколько историко-географических образов Дальнего Востока, за которыми закрепляются диаметрально противоположные функциональные значения. С одной стороны Дальний Восток был признан частью России, это была граница российской цивилизации, обеспечивающая сохранность государства, и соответственно на регион распространялись все законы и социальные порядки Российской империи. Однако при этом охранять границы Российской империи регион должен был собственными силами, да и хозяйственный статус в рамках государства не был определен, так как слишком дорого было реализовывать планы по освоению и созданию хозяйственной системы региона в XIX веке.

В создавшихся условиях Дальний Восток был предоставлен сам себе, и русско-японская война 1904-1905 гг. это в полной мере продемонстрировала – это война не столько России с Японией, сколько Японии с Дальним Востоком [12;]. Поэтому можно говорить о том, что, развиваясь как часть страны, Дальний Восток имел автономный статус. И это социальная реальность накладывает определенный отпечаток на социальную систему Дальнего Востока. Поэтому наряду с официальными правилами существовали и неформальные акты взаимодействия. К официальным предписаниям относились следующие: общество было стратифицировано по сословному признаку, ведь «табель о рангах» никто не отменял. Города формировались в таких условиях по административному признаку. Регион развивался лишь за счет политической активности центральной власти по-отношению к Дальнему Востоку. Такие взаимоотношения с центральной Россией указывают нам на то, что Дальний Восток был интересен для империи не своими ресурсами, а географическим положением - это граница, которая охраняла российские пустоши для последующего использования.

К неформальным можно отнести негласное правило: общество делилось не только по сословному признаку, но и по имущественному. Имущественное расслоение дальневосточного общества имело свои специфические черты. Так, например, к зажиточным слоям можно отнести «сторожил», то есть людей прибывших на первом и втором этапах заселения этого региона, а к бедным относились вновь прибывшие переселенцы («новоселы»).

Города в дореволюционной России возникали не только по административному принципу, но и по экономическому – как результат разработки каких-либо месторождений, деятельности ярмарок [13].

Октябрьская революция 1917 года, приведшая к власти большевиков, фактически ознаменовала переход России на качественно новый уровень развития. Однако на положении Дальнего Востока новый этап истории России первоначально никак не отражается. За ним сохраняется статус, установленный еще в дореволюционной России – пустошь, которую нужно любым путем сохранить за Россией, но под влиянием интервенции и Гражданской войны большевики идут на создание здесь буферного государства – Дальневосточной республики. Новые хозяева государства были увлечены идеей «Мировой революции», что и послужило причиной оформления ДВР. Однако руководство государства в начале 20-х гг. XX века от этой идеи вскоре отказалось. «Оказавшись перед фактом, что так долго ожидавшаяся ими революция в Германии вряд ли состоится, большевики обратили свои взоры вглубь страны и на Восток. Они повернулись вовнутрь, поскольку провозгласили новую доктрину - о построении социализма в одной стране»[5; 20]. В этой ситуации Дальний Восток воспринимается как часть страны, однако заселение, освоение и создание индустриальной базы здесь идет иными путями, чем в Центральной России. «Одним из важнейших стратегических направлений экономической политики КПСС и Советского государства на всех этапах социалистического строительства являлось ускоренное наращивание хозяйственного потенциала восточных районов, приближение промышленности к источникам сырья, стремление к более рациональному, комплексному размещению производительных сил на территории страны» [10; 36].

В 1920-е гг. советская власть предлагала решить проблему заселения дальневосточных пустошей путем переброски миллионов крестьян, тем самым копируя дореволюционную переселенческую политику. Однако до этого дело не дошло, так как произошедшая смена руководства в партии, предложила иной путь заселения этих территорий. «С 30-х гг. такое заселение начинает осуществляться в рамках общей урбанистической программы страны»[6;229]. «Удельный вес горожан в общей численности населения на Дальнем Востоке в 1926 г. – 23,4 %; 1939 г. – 46,5%; 1959 г. – 67,5%; 1970 г. – 71,5%, 1979 г. – 74,5 %; 1989 г. – 75,8 %.» [9; 28].

В этой связи города становятся побочным продуктом [4], так как руководство партии в первую очередь предлагает не столько урбанизацию, сколько индустриализацию. Сначала нужно было создать предприятия, заводы (индустриальную базу), а затем пригласить население по эксплуатации этого предприятия. Смысл деятельности советского правительства в этом отношении сводился к следующему – «… советский Дальний Восток находится на важных военно-стратегических рубежах, на стыке с капиталистическими государствами, развитие производительных сил региона является основополагающим фактором безопасности границ, и устойчивости мира в этой части планеты. Ускоренное развитие производительных сил Дальнего Востока СССР способствует повышения международного влияния в странах Тихоокеанского бассейна, Южной и Юго-Восточной Азии»[10; 39].

Такая новая социальная реальность накладывает отпечаток на весь облик социальной системы Дальнего Востока. Население группировалось вокруг предприятий, которые в свою очередь определяли облик самого общества. Колхоз – крестьяне; черная работа (тяжелый физический труд) – военные, заключенные; заводы – рабочие. Хотя на первых этапах создания индустриальной базы на Дальнем Востоке такой четкой системы не существовало, она была сформирована позднее, когда был определен облик города (построены предприятия).

Как правило, в городах такого типа, где существовало несколько предприятий, общегородского центра не было. Он возникал лишь по инициативе администрации, и был связан с общесоюзными праздниками (1 мая, 9 мая и т.д.). Связано это было с тем, что не центральное руководство (администрация города) определяло облик города, а предприятия, функционирующие в этом пространстве.

Сложившаяся социальная ситуация предопределяла уровень благосостояния населения от вида деятельности на предприятии, то есть на Дальнем Востоке существовала профессиональная стратификация. Однако надо отметить еще тот факт, что и от самого предприятия зависел уровень благосостояния рабочих. Каждому предприятию в зависимости от его специализации была положена определенная плата за выполнение заказа. Плата за заказ вливается в общий «общественный котел». Сотрудники предприятия получает из этого котла определенную долю средств в виде вознаграждений за труд. Это – денежные суммы для выплаты заработной платы, премий, жилищный фонд, дома отдыха и санаторий, средства транспорта и другое [7]. В этой связи вся жизнь города сводилась к деятельности предприятия, и в таких городах сегрегация и стратификация осуществлялась по принципу профессионально-производственного расселения [6; 478].

Новая социальная реальность, созданная в годы советской власти устраивала всех – население, проживающее на этой территории, и власть. Однако она же и несла (социальная реальность) в себе и угрозу, которая в полной мере проявилась в годы «перестройки» и развала Советского союза.

Созданная в годы советской власти на Дальнем Востоке социальная реальность – предприятие-город – начинает рушиться на постсоветском этапе развития России. И связано это в первую очередь с тем, что экономическая система советского государства (планово-распределительная), обеспечивающая стабильное функционирование социальной реальности, разрушается в связи с переходом к рыночной системе отношений. Идеологией построения в России рыночной экономики становится «неолиберализм», суть которого сводилась к следующему: «Созданная в России промышленность ни самой России, ни миру не нужна. А потому – нуждается в полном демонтаже и ликвидации. И лишь на руинах уничтоженного, уже, после того как осуществится первоначальное накопление, предлагается строить новую прогрессивную, отвечающим всем условиям современности индустрию. А до того как она будет построена и запущена, сделать рынок открытым для импорта западной продукции и экспорта российского сырья»[11; 4].

В этих условиях рухнула централизованная система привлечения переселенческих потоков. Отпадают «комсомольские путевки» и распределение. Ослабляются материальные стимулы – легкость получения жилья на Востоке, дальневосточные надбавки (60 % к номинальной заработной плате) [1; 91]. В новых условиях привлечение и обустройство переселенцев дело дорогое [9;32].

Города, созданные в годы Советского союза, были побочным продуктом предприятий (индустрии). Подавляющее большинство из них (предприятий) создавались как звенья единой общесоюзной или республиканской сети. Ключевые проблемы развития этих производств – сбыт продукции, обеспечение комплектующими материалами решались вышестоящими органами управления: министерствами, ведомствами. При структурной перестройке отраслей народного хозяйства предприятия в такой системе стали первой жертвой [3; 58]. А тем самым и города, которые были завязаны на этой системе.

Налоговая база муниципальных бюджетов и социальная система города приходит в упадок. Начинается деградация городской среды. Наибольшие трудности выпадают на долю монопрофильных городов: кризис единственного градообразующего предприятия способствует «сжиманию» города [15; 301]. Наряду с этим дополнительным ударом по экономике Дальнего Востока сыграли природно-климатические условия, которые в годы советской власти искусственно сдерживались. Производство и жизнь на Дальнем Востоке дороже, из-за холодных температур. «Особые природно-климатические условия, специфика размещения производства и его структуры (примерно 40% совокупного продукта региона приходятся на энергоемкие отрасли: черная и цветная металлургия, лесная промышленность, транспорт, производство стройматериалов) – обусловили повышенную энергоемкость регионального ВПП и производственного национального продукта по сравнению с усредненными аналогичными показателями по стране» [8; 208]. Все эти явления приводят к тому, что усиливаются миграционные процессы, которые имеет ряд последствий.

Во-первых, миграция разрушает устойчивые социальные связи [14; 51]. При оттоке населения с Дальнего Востока, да и в целом с Восточных районов страны, на Запад приводит к тому, что появляются огромные незаселенные (или малозаселенные) пустоши, которые приводят к разрушению ощущения целостности страны.

Во-вторых, миграция приводит к сжиманию освоенного пространства. «Появляются районы, отрезанные от Большой Земли» - Север Дальнего Востока, островная часть (Курилы).

Все эти процессы приводят к тому, что Дальний Восток в системе российских отношений принимает статус автаркии (это не высокоразвитая территория, но и не колонии). Фактически это возрождение дореволюционной стратегии «развития» дальневосточного региона. Важен он (дальневосточный регион) не столько экономически, сколько политически.

После развала Советского Союза границы были открыты для проникновения иностранного капитала на его территорию. Тем самым иностранные компании овладевали наиболее выгодным (для них) производством – добывающей промышленностью, деревообрабатывающей, банковским сектором и другими. Дальний Восток в этом отношении исключением не стал. На его территорию также проникает иностранный капитал, который подчинял себе производство. Выгодными на Дальнем Востоке становятся отрасли традиционной (естественной) специализации – лесная, деревообрабатывающая, рыбная промышленности, черная и цветная металлургия, нефтедобывающая промышленность. Из этого видно, что Дальнему Востоку уготована роль сырьевого придатка в капиталистической системе. Такая роль в структурированном капиталистическом пространстве определяет и некоторые черты развития.

Во-первых, экономическая система Дальнего Востока в новых условиях зависит от конъюнктурных колебаний рынка. Как правило, потребителями сырья являются развитые капиталистические страны, но, как и все они проходят различные циклы развития экономики – подъем и спад. Во время подъема экономики в развитых капиталистических странах мировой рынок очень бурно реагирует на рынок сырья (нефти, металлов, газа и др.). Спрос и цены на сырье в связи с этим увеличивается. Во время же спада происходит все наоборот. А так как на Дальнем Востоке социальная среда завязана на производстве, то такие конъюнктурные колебания не могут не повлиять на социальную среду. Во время подъема происходит расширение социальной среды, во время спада – ее сжатие.

Во-вторых, отрасли развиваются в наиболее выгодных географических областях – на юге, в прибрежных районах. Это обуславливает в свою очередь диспропорцию развития между различными регионами (наряду с развитыми регионами присутствуют и отсталые).

В-третьих, транспортная система созданная в годы советской власти приходит в упадок. Транспортные коммуникации в такой системе нужны лишь от места производства (добычи) сырья до места сбыта [2].

Все выше перечисленные обстоятельства свидетельствует о том, что на Дальнем Востоке формируется новая социальная организация, которая выглядит как гибрид [7]. Теория гибридности российского государства заимствована у А.А. Зиновьева, который предусматривает, что политическая система России выглядит не единым целым, а состоит из нескольких частей, каждая из которых символизирует одну из эпох исторического развития. Гибрид этот состоит из трех ингредиентов – «советизма», «западнизма» и дореволюционного начала. «Советизмом» в этой организации выступает социальная среда, которая формировалась не как город-предприятие, а как предприятие-город. Поэтому происходит дегредация социального пространства Дальнего Востока. Появляются автаркии в пространстве Дальнего Востока, который в рамках России представляется отрезанным островом от материка. Появляются лакунарные зоны, так как условия на Дальнем Востоке не лучшие, а в некоторых местах неблагоприятные, поэтому здесь пытались создать социальную систему, основанную на меньшем использовании пространства, создания города, который бы использовал больший радиус поглощения. При развале ее радиус сокращается, а в некоторых местах и вовсе исчезает, пропадает след деятельности человека. Однако можно наблюдать и сохранение советского начала, который будет долго еще ощущаться на этой территории. Дореволюционное начало выражено тем, какое место занимает Дальний Восток в Российской государственной системе. Это автаркия, которая важна лишь политически. Поэтому важен слой управленцев в этой системе, деятельность которых направлена на сохранение российского статуса на этой территории. «Западнизм» выражен тем, что Дальний Восток выступает в структурированном капиталистическом мире как периферия. И отсюда процессы характерные от такой социальной обстановки. Зависимость от конъюнктурных колебаний, резкая поляризация населения.

Из вышеперечисленного можно сделать вывод, что Дальний Восток на современном этапе состоит из нескольких социальных элементов, которые стали результатом деятельности власти и людей на разных исторических этапах в этом регионе. Поэтому мы можем говорить, что здесь сформировалась отличная от других регионов России социальная система, так как Дальнему Востоку отводилась особая роль в создании квазиимперского пространства, построении социализма, формировании государства с новой системой управления и экономикой. Поэтому в социальной системе мы можем увидеть синтез этих трех элементов – дореволюционного начала, «советизма» и «западнизма», каждый из которых вносит несоизмеримый вклад в формировании особого образа дальневосточного региона.

Список использованной литературы

1. Бляхер Л.Е.Потребность в национализме, или ДВ в демографической структуре АТР // Социально-политические процессы на ДВ России: анализ, регулирование, прогноз. Сборник материалов первой региональной научно-практической конференции: Хабаровск, 2004. - с. 272

2. Бродель Ф. Грамматика цивилизаций / Предисл. М.Эмара; пер. с фр. – М.: Изд-во «Весь Мир», 2008. – с. 552

3. Вагин В.В. Русский провинциальный город: ключевые элементы жизнеустройства // Мир России 1997 № 4 - с. 53-88

4. Вагин В.В. Социология города (электронный ресурс) // WWW.Gumer. Info 25.11.08

5) Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века/Пер, с англ. под ред. В.И. Иноземцева. - М.: Логос, 2004. – с. 368

6) Говорухин Г.Э. Власть политики. Власть пространства (принципы формирования регионального управления на Дальнем Востоке): моногр. / Г.Э. Говорухин. – Комсомольск-на-Амуре: ГОУВПО «КнАГТУ», 2008. - с. 478

7) Зиновьев А.А. Фактор понимания /А.А. Зиновьев. – М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. – с. 528

8) Леонтьев Р.Г.Очерки постиндустриальной экономики ресурсного типа в региональных координатах . – в 2-х Т. – Т. 1и Императивы отраслевых трансформаций. – Влад. – Хабаров.: ДВО РАН, 2003 – с. 385

9) Мотрич Е. Демография и экономика ДВЭР // Проблемы Дальнего Востока 1991 № 6 - с.38-34

10) Нерадовская И.П. производительные силы ДВ СССР (исторический очерк) // Проблемы истории ДВ СССР (XVII-XX вв.) в отечественной литературе: Материалы XII Дальневосточной научной конференции по проблемам отечественной и зарубежной историографии. Владивосток: ДВНЦ АН СССР 1986. – с. 182

11) Осипов Г.В. Россия: национальная идея и социальная стратегия // Вопросы Философии 1997 №10 – с. 3-12

12) Переслегин С.Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске / Сергей Переслегин. – М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2005. – с.619

13) Перхавко В.Б. История русского купечества / В.Б. Перхавко. – М.: Вече, 2008. – с. 512

14) Романов И. Миграционные проблемы на Дальнем Востоке и пути их решения // Проблемы теории и практики Управления 2005 № 2 - с.49-55

15) Шманкевич Т. Байкальская Сибирь: из чего складывается стабильность / редкол.: В.И. Дятлов, С.А. Панарин, М.Я. Рожанский - М.; Иркутск: Наталис 2005. - с. 320