Программа семинарских занятий и методические рекомендации по подготовкек ним - umotnas.ru o_O
Главная
Поиск по ключевым словам:
страница 1страница 2страница 3
Похожие работы
Название работы Кол-во страниц Размер
Методические рекомендации по организации самостоятельной учебной... 1 287.25kb.
5 Планы семинарских (практических) занятий 1 111.46kb.
Методические рекомендации для студентов всех специальностей и форм... 3 462.82kb.
Программа и планы семинарских занятий Петрозаводск 1999 1 586.9kb.
Рабочая программа по дисциплине планы семинарских (практических) 3 960.86kb.
Семинарских занятий по дисциплине «Профессиональная этика и этикет» 1 17.38kb.
Методические указания Содержание Программа курса Планы семинарских... 3 1787.48kb.
- 2 409.96kb.
Планы семинарских занятий по курсу «Основы социологии и политологии» 1 146.23kb.
Программа занятий компакт-курса «Институциональная история философии 1 46.55kb.
Методические указания к проведению семинарских занятий для студентов... 1 315.21kb.
Инструкция по проведению геофизических исследований и работ приборами... 9 3293.01kb.
Викторина для любознательных: «Занимательная биология» 1 9.92kb.

Программа семинарских занятий и методические рекомендации по подготовкек ним - страница №1/3

Методические материалы для студентов I курса юридического факультета заочной формы обучения ( 5 лет, ЮУПЗ, ЮГПЗ)
I семестр
Программа семинарских занятий и методические рекомендации по подготовкек ним
Тема.1. Законы Хаммурапи - царя Вавилона (2 часа)

Цель семинарского занятия - изучение одного из уникальных памятников права — судебника царя Хаммурапи середины XVIII в. до н. э., занявшего одно из центральных мест в социо-нормативной культуре шумеро-вавилонской цивилизации Древней Месопотамии.

План семинарского занятия:

1. Общая характеристика Законов (Судебника) Хаммурапи:

а) - основные источники Судебника; б) - официальная цель создания Законов (Преамбула и заключение в Законах Хаммурапи); в) - связь права и религии в Судебнике; г) - форма изложения правовых норм в Судебнике и причины выбора законодателем именно такой формы; д) - группировка правовых норм в Судебнике и наличие логической связи (систематизация) между отдельными частями Судебниками.



2. Социальная структура общества Вавилонии в Законах Хаммурапи:

а) - три сословия вавилонского общества и их правовой статус; б) - социальное неравенство внутри сословия «авилумов»;

в) - противоречивое отношение к рабам как признак неразвитости рабовладельческих отношений:

-рабы - как вещи (§ 15-20, 118);

-рабы - как люди (§ 146, 171, 175, 176, 282);

-особенности статуса рабов - должников (§ 115-117).



3.Правовое регулирование имущественных отношений в Законах Хаммурапи:

а) - особенности поземельных отношений (§ 26-32,36-41); б) - арендные отношения в Вавилонии (§ 42-52, 60-65);

в) - ответственность в гражданском праве Вавилонии (§ 53-59); г) - регулирование права собственности на движимые вещи в Законах Хаммурапи (§ 6-13); д) - нормы обязательственного права в Судебнике (см. § 23, 53, 55, 71, 78, 102, 104, 122-125, 251-249, 268-278).

4. Регулирование брачно-семейных отношений в Законах Хаммурапи:

а) - заключение брака (§128,159-161); б) - имущественные права жены в семье (§ 148-152, 172, 177-182); в) - личные права жены в семье ( § 137-146); г) - статус детей в семье (§ 162, 165, 167-169, 185-195); д) - межсословные браки и их юридические последствия (§ 170, 171, 175, 176).



5. Уголовно-правовые нормы в Законах Хаммурапи:

а) - понятие «преступление» в Судебнике; б) - основные составы преступлений, фиксируемые Судебником;

в) - цели наказания и основные принципы уголовной ответственности, реализованные в Законах Хаммурапи (§196-214,218-220,229-233); г) - закрепление социального неравенства населения в уголовно-правовых нормах Судебника.

6. Процессуальные нормы в Законах Хаммурапи ( § 1-5, 7, 9-13,18, 22, 122, 123, 129, 130):

а) - возбуждение дела в суде, элементы предварительного следствия в Судебнике; б) - виды доказательств, принимаемых судом; в) - характер судебного процесса и вынесение решения по делу; г) - борьба с должностными преступлениями.


Список литературы:

  1. Законы Хаммурапи // Хрестоматия по «Всеобщей истории государства и права». Любое издание.

  2. Прудников, М.Н. История государства и права зарубежных стран: учебник для бакалавров / М.Н. Прудников- М., 2011. С. 62-77

Методические рекомендации студенту.

1. Общая характеристика Законов (Судебника) Хаммурапи

При ответе на первый вопрос студенту необходимо охарактеризовать правовую базу, на которой создавались ЗХ: обычаи, установившуюся судебную практику, выявить при этом влияние на судебник религиозных норм. Следует также отметить казуистичность, символизм, отражение пережитков родового строя в ряде норм ЗХ, а также другие черты, относящиеся к общей характеристике рассматриваемого памятника права. Особого внимания при этом заслуживает влияние на ЗХ предшествующего законодательства, к которому относятся древнейшие Законы Ур-Намму, составленные при III династии Ура сыном основателя этой династии Шульги (2093—2046 гг. до н. э.), Законы Липид-Иштара, правителя царства Иссины, Законы царя Эшнунны(начало XX в. до н. э.)ЗХ стали своеобразным итогом развития предшествующей писаной правовой традиции в Месопотамии, определившей понятийный аппарат, специфическуюструктуру правовых документов с прологом, перечнем норм (о земледельцах, о рабах, о неравноправии свободных, о браке и отношениях в патриархальных семьях и др.) и эпилогом.

Подчеркивая относительную полноту ЗХ, нельзя не отметить и то обстоятельство, что в силу своей казуистичности они не могли носить исчерпывающий характер, касаясь главным образом сферы отношений, связанных с царско-храмовым хозяйством, не затрагивая важные вопросы внутриобщинных отношений, отношений общины с царской властью, которые регулировались многочисленными обычаями. В них нередко лишь констатировалась противоправность того или иного деяния, без указания на санкции, как, например, наказания за такие тяжкие преступления, как убийство, чародейство и пр.

Нормы ЗХ изложены без должной системы, без отраслевой принадлежности. Но нельзя не заметить определенную внутреннюю логику в их изложении. Прежде всего, выделяются отдельные блоки норм, сходных положений, касающихся правосудия (ст. 1—5); охраны собственности различных категорий свободного населения, храмов, царского служилого люда и др. (ст. 6—25); имущества и прежде всего земли, выдававшейся правителем за службу (ст. 25—41); сделок с недвижимостью и наказаний правонарушений, связанных с ними (ст. 42—88), а также с торговлей (ст. 89—126); преступлений, в частности телесных повреждений, наказуемых по принципу талиона (ст. 196—204), и т. д.



Переход же одного блока норм к другому основан на принципах ассоциации, когда то или иное понятие или слово приобретает ведущее, ключевое значение. Так, в блоке статей начиная со ст. 215 рассматривается договор о найме людей и услугах, при этом ключевым словом в ст. 215—225 является слово «лекарь»: он делает операции людям и животным, получает то или иное вознаграждение за свой труд или наказывается за вред, нанесенный им пациенту своей нерадивостью. Тяжесть наказания зависит от социального положения потерпевшего. Со ст. 228 рассматриваются сходные ситуации, связанные с категориями других наемных работников. В ст. 228— 233 ключевой фигурой сначала становится строитель дома, затем (ст. 234—239) лодочник, владелец судна. Содержание последующих десяти статей (ст. 241—251) концентрируется вокруг сделок, связанных с сельскохозяйственными животными (волом, быком), а также вокруг вреда, нанесенного ими человеку или человеком животному, и пр. Такие ассоциативные переходы от одного блока норм к другим студент может продемонстрировать и на иных примерах.
2. Социальная структура общества Вавилонии в Законах Хаммурапи:

Социальная структура Древнего Вавилона отражала многоукладный характер его экономики, наличие в вавилонском обществе связанных между собой, но относительно обособленных производственных комплексов: царского, храмового, общинного хозяйства, принадлежность к которым во многом определяла правовой статус жителей Вавилона, степень их свободы (наличие многочисленных переходных форм от свободы к зависимости, неполноправию с той или иной мерой ограничения правоспособности и дееспособности).Во многих нормах ЗХ так или иначе затрагивается правовое положение раба, частично сходное с античным отношением к нему как к вещи, скоту: имеется в виду ответственность за его кражу, присвоение, сокрытие от хозяина при бегстве, а также вознаграждение при его поимке и т. д. (ст. 15—17). Вместе с тем говорить о всех категориях рабов в Вавилоне только как об объектах права, полностью лишенных правоспособности, было бы неверным.

В значительной мере это связано с тем, что рабский труд не стал в странах Древнего Востока доминирующим в системе общественного производства. Он применялся главным образом в царско-храмовом и крайне редко в частно-общинном хозяйстве. В Вавилоне широко использовался труд других категорий зависимого люда: наемных работников, издольщиков-арендаторов, положение которых было не намного лучше положения рабов.При выявлении различий в правовом статусе раба и свободного студенту необходимо учитывать то обстоятельство, что в вавилонском обществе античное противопоставление раба свободному заменялось противопоставлением раба господину, хозяину, полноправному члену общины, обладателю земли, рабов, зависимых членов семьи и пр. Не случайно раб в одних случаях приравнивался к членам семьи (ст. 7), а в других выступал как вещь, которую можно заложить, продать и т.д.Анализ ст. 176 и других дает возможность студенту выявить нехарактерные для рабовладельческого общества нормы, говорящие об определенной правоспособности дворцовых рабов и рабов мушкенумов, имеющих право на дом, добро, на брак со свободной женщиной, и о свободном статусе детей, родившихся от «смешанных» браков, и пр. (ст. 170—175).

Наряду с ярко выраженным неравенством между свободными и рабами в ЗХ на первый план выходит и другое социальное неравенство: между самими свободными — авилумом («человеком», «потомком человека») и мушкенумом («падающим ниц», обращающимся к царю с просьбой о принятии на службу). Мушкенум — лицо зависимое, получающее за службу земельный надел из царской земли. Его зависимость, видимо, и определялась тем, что он не был потомком «своих», не имел корней в общине.Правовые различия между этими социальными группами особенно ярко проявились в положениях, касающихся охраны здоровья, чести их самих и их детей, — нормах о преступлениях, наказываемых по принципу талиона (ст. 196—205 и др.). Интересно в связи с этим отметить и такую особенность ЗХ: вопреки более строгому наказанию за преступления против личности авилума по сравнению с мушкенумом, имущественные права «царских людей» — мушкенумов (как и самого дворца или храма) защищались, напротив, более строго (ст. 8 и др.).Необходимо также отметить, что ко всем, даже авилумам как свободным членам древневавилонского общества, нельзя без оговорок применить понятие «физическое лицо», определяющее правоспособную и дееспособную личность. Правовой статус авилума был тесно связан, во-первых, с его принадлежностью к территориальной общине, во-вторых, с принадлежностью к большой патриархальной семье.О тесной связи правового статуса авилума с членством в общине свидетельствует ст. 136 ЗХ о человеке, «убежавшем из общины», «презревшем свое поселение», который терял свой статус («даже жена беглеца не должна вернуться к своему мужу»). Это характерная черта всех древневосточных обществ, в которых коллектив, община поглощает личность, индивида как сводного обладателя прав и обязанностей (или «физическое лицо»).

В ЗХ правовой статус авилума не совпадает с правовым положением «сына авилума», о зависимом положении и ограниченной дееспособности которого свидетельствует ст. 7, квалифицирующая как преступление (воровство), влекшее смертную казнь, получение вещи покупателем «из рук сына человека или раба человека» без свидетелей. Сделка, видимо, могла быть признана законной только в присутствии главы семьи, являвшегося непременным участником и организатором самой процедуры продажи прежде всего недвижимости. Сын авилума, как мы видим, ставился на одну доску с рабом по отношению к главе семьи — господину, распорядителю не только семейного имущества с правом его дарения, раздела, выделения приданого, лишения наследства и пр. (ст. 165—166), но и свободы своих детей и жены, если она в брачном договоре не оговорила отсутствие такого права у мужа.Правовое положение «сына авилума», видимо, значительно повышалось в результате прохождения воинской службы (ст. 98), с которой и связан целый блок статей, касающихся правового статуса воина: редума и баирума. ЗХ свидетельствуют о стремлении Хаммурапи создать боеспособную постоянную армию. С этой целью воин и его семья обеспечивались из царской казны необходимым имуществом (полем, садом и др.). Это имущество подлежало особой охране (ст. 34), оно было изъято из гражданского оборота (ст. 36—37), не могло быть потеряно даже при захвате воина в плен (ст. 27), не могло быть передано за долги или подарено жене или дочери (ст. 38) и т. д.О правовом статусе воина студент может составить представление из анализа и других статей ЗХ, в частности оправе пленного воина на выкуп, свое имущество, жену и детей после возвращение из плена и пр.

Широкое развитие внешней торговли в Вавилоне, возросшая экономическая мощь царско-храмового хозяйства определили особое место и подробную регламентацию в ЗХ деятельности зависимых от царской власти тамкаров (купцов, ростовщиков) и шамаллум (их агентов). С целью выявления правового статуса этих лиц студенту необходимо проанализировать ст. 40, 49, 51, 66, 88, 96, 100—107 и др. При этом следует отметить, что дворцовая земля и имущество, передаваемые им за службу, а равно и имущество служилого жречества (жриц) находилось в несколько ином режиме, чем имущество воинов. Оно могло быть «продано за серебро» с обязанностью покупателя нести за него соответствующую службу (ст. 40).

3. Правовое регулирование имущественных отношений в Законах Хаммурапи:

В имущественных отношениях особое место, как известно, принадлежит институту собственности, и прежде всего собственности на недвижимость, предполагающей свободное пользование и распоряжение вещью по собственному усмотрению

Общинное землевладение оставалось ведущим в Двуречье, с ним изначально было связано возникновение храмового и царского землевладения, которое складывалось за счет не только добровольной передачи общинной земли, но и покупки царем больших земельных наделов.

Город как место нахождения храмов, царских учреждений был той же общиной, где активно велись сельскохозяйственные работы. Из храмовых документов Древнего Шумера можно выяснить, кому передавалась во владение храмовая и царская земля.

Часть земли принадлежала храму как таковому, его жречеству. Она обрабатывалась храмовыми рабами — сельскохозяйственными работниками, получавшими за свой труд надел или натуральную плату. Другая часть в виде отдельных наделов отдавалась в кормление должностным лицам из числа царской и храмовой администрации, ремесленникам, тамкарам, жрицам. Такие же наделы изначально выделялись и лично правителю как должностному лицу. Часть земли передавалась земледельцам за долю урожая в качестве дополнительного к своему купленному или приобретенному участку. В ЗХ, видимо, эта категория владельцев (илку) и определялась понятием «плательщик дохода» (ст. 38, 39).

Большая часть земли, однако, находилась или в коллективном владении общинников (выгоны для скота, луга и пр.), или во владении семейного коллектива, связанного общностью происхождения по отцовской линии, с правом распоряжения ею отцом-патриархом. Ее можно было продавать, менять, закладывать за долги, сдавать в аренду, передавать по наследству (ст. 39—47, 60—65). Процедура отчуждения такой земли, имеющая сложную психологическую природу, отражала традиционные установки, согласно которым такое отчуждение — «несчастье», «несправедливость» по отношению к семье. Более того, отчуждение земли в Месопотамии было обратимо, о чем свидетельствует периодическая практика снятия долгового бремени — мишарум, когда заложенная или проданная за долги земля возвращалась прежним хозяевам.

Вместе с тем землевладение в общине не было равным. В силу множащихся сделок с землей на определенном этапе выделялось крупное землевладение, принадлежащее в том числе жречеству, высшим должностным лицам, что сопровождалось обезземеливанием части общинников. Об особой форме служилого землевладения воинов, купцов, жрецов уже говорилось при рассмотрении предшествующего вопроса (ст. 26—31 и др.).

В связи с бурным развитием торговли, главным образом внешней, значительное число положений ЗХ посвящено конкретным видам договоров: займа, мены, купли-продажи, хранения, товарищества, поручения, из анализа которых студент может сделать вывод о самой природе договора, об условиях его действительности, гарантиях выполнения и пр.

Итак, все сделки по ЗХ делились на две группы: с отчуждением вещи и без таковой. Первая требовала выполнения более строгих условий для признания ее правомерности: письменного договора, присутствия свидетелей, клятвы, документа с печатью. Как сам договор, так и условия гарантии его выполнения требовали обоюдного согласия сторон. Они не должны были противоречить закону. Запрещался, например, самовольный захват залога (в ЗХ — быка), заложника (ст. 115), что влекло за собой большой штраф, и др. Договор мог быть заключен только дееспособными лицами (ст. 7) и только в отношении вещей, находящихся в гражданском обороте. Так, противоречащий закону договор купли-продажи земли воина влек за собой как уничтожение самого документа сделки, так и возвращение надела прежнему хозяину с потерей серебра за купленную землю и пр. (ст. 37). Договор купли-продажи после передачи уплаты не мог быть беспричинно расторгнут. В качестве причины его расторжения признавалось сокрытие продавцом изъянов продаваемой вещи, например скрытая болезнь раба эпилепсией (ст. 278). Обман при договоре купли-продажи рассматривался как преступление (ст. 94—108).

О процессах обезземеливания общинников свидетельствуют многочисленные статьи ЗХ, связанные с договором займа, аренды, найма рабочей силы. О тяжелейших кабальных условиях этих сделок студент может получить сведения из анализа ст. 57—58, 65—71 и др. Вместе с тем ЗХ, допуская высокую ставку ростовщического процента, ограничивали ее законом, предписывая отсрочку выполнения договора при непредвиденных обстоятельствах, запрещая самоуправство кредитора при взыскании долга и т. д. Эти нормы отражали общую политику царской «справедливости», направленную прежде всего на сохранение общинного землевладения (ст. 88—96), свободного общинника-землевладельца как главного налогоплательщика и воина — защитника государства (ст. 241 и др.). В связи с этим особое внимание студенту следует обратить на ст. 117, ограничивающую срок отработки свободным своего долга тремя годами.


4. Регулирование брачно-семейных отношений в Законах Хаммурапи:

При ответе на этот вопрос студенту необходимо на основе анализа конкретных положений ЗХ выделить отличительные черты института брака и развода, норм, регулирующих отношения между членами семьи, обратив при этом особое внимание на то, что патриархальная зависимость в вавилонской семье ограничивалась при определенных условиях, касались ли эти условия права жены «на вступление в дом другого мужчины» (ст. 136) или привода вдом наложницы (главным образом при бесплодии жены и по ее выбору (ст. 144—147) и пр. Следует сосредоточиться и на характерных для ЗХ нормах о брачном договоре (ст. 155—158), об институте приданого (ст. 176—184), о законных основаниях на развод и его последствиях для разведенной жены (ст. 136—144) и др. Брак в Вавилоне, как уже говорилось, не носил ярко выраженного сословного характера. Здесь допускались смешанные браки свободных и рабов (о «либеральных» последствиях такого брака см. ст. 171, 175—176 и др.). Эти обстоятельства не перечеркивали широких прав мужчины, отца и мужа в семье, который часто выступал хозяином судьбы, судьей своей жены и детей (ст. 117, 129, 141), что проявлялось и в нормах наследственного права, непосредственно связанных с браком и семьей. ЗХ знали наследование и по закону (ст. 170—177) и своеобразную форму завещания — прижизненное дарение «записанного в документе» (ст. 171).


5. Уголовно-правовые нормы в Законах Хаммурапи:

Общее понимание преступления в отличие от частного правонарушения лишь складывалось в Вавилоне и трактовалось как опасное деяние, направленное против паря, храмов (что, как правило, отягощало наказание) либо против личности, собственности, семьи человека и т. д. В конкретных нормах ЗХ о правонарушениях нашли отражение, правда не всегда последовательное, некоторые общие принципы уголовного права, такие как форма вины (ст. 206, 207), соучастие (ст. 16, 109), обстоятельства, отягчающие наказания (ст. 25), и др. При этом признавались и объективное вменение, и коллективная ответственность (ст. 23, 230).Как отражались эти принципы в казуистических статьях ЗХ, студент может выяснить при анализе вышеназванных статей. Студенту необходимо также выявить характер наказаний по ЗХ, проследить их зависимость от сословно-классовой принадлежности преступника и потерпевшего, тяжести содеянного в религиозно-нравственных представлениях вавилонян. В общем списке применения самого тяжкого наказания — смертной казни — в ЗХ числятся 30 преступлений: клевета (ст. 1—2), лжесвидетельство (ст. 3), недоносительство о преступном сговоре (ст. 109) и пр. Эти статьи, как и широко применяемая в качестве доказательства клятва «перед богом и свидетелями», которая могла освободить обвиняемого от ответственности (ст. 20, 227 и др.), должника от долга (ст. 103, 107 и пр.), — яркое свидетельство всемерного порицания нарушенного доверия, обмана, лжи и того, сколь высоко ценилась в Вавилоне верность слову. Лжец (в широкой трактовке) — это и клеветник, и жрица, нарушившая религиозные запреты (ст. 110), и шинкарка, обманувшая посетителей (ст. 109), и тамкар, требующий от своего агента вернуть несуществующий долг, и человек, заставивший цирюльника обманом сбрить рабский знак у чужого раба (ст. 227). Наряду со смертной казнью в форме утопления, сожжения, сажания на кол к лжецам широко применялись и членовредительские наказания, в том числе по принципу талиона (простого и символического), а также обращение в рабство, штрафы (композиция), изгнание из общины и пр.

Соответствующее подтверждение этому студент может найти в ЗХ самостоятельно. Среди основных преступлений против личности, известных ЗХ, следует выделить, применительно к современной классификации преступлений, умышленные и неумышленные убийства, например участие жены в убийстве своего мужа (ст. 153); доведение до смерти голодом должника в доме кредитора (ст. 115); членовредительство, оскорбление словом или действием (ст. 127 и пр.).

В ряду имущественных преступлений необходимо отметить кражу (ст. 6—10), в том числе малолетних детей (ст. 14) и особенно рабов (ст. 15, 19); грабеж, за который отвечал головой не только грабитель, но и, если он не был схвачен, градоправитель и поселение, «на земле которых было совершено ограбление» (ст. 22—24). При этом учитывались отягчающие вину обстоятельства при краже царского и храмового имущества (ст. 6), краже со взломом (ст. 21), на пожаре (ст. 25) и пр.Среди имущественных правонарушений следует также отметить повреждения чужого имущества (ст. 35—55), мошенничество и др.

Ряд статей можно отнести к преступлениям против семьи и нравственности: кровосмешение (ст. 154—157), неверность жены, ее распутное поведение (ст. 129, 141, 143), подмена чужого ребенка (ст. 194 и др.). Применение современных критериев для классификации этих преступлений может быть только условным. Так, ст. 129—132 об измене жены мужу, о ее изнасиловании и т. п. исходят не столько из преступности действий против самой женщины или против ее чести и достоинства, сколько из посылки нанесения вреда мужу, сходного с нанесением вреда его имуществу. Отсюда и возможность освобождения неверной жены в силу прощения ее мужем и т. д. (ст. 129). В этом же контексте следует рассматривать и ст. 127, 132—134 о последствиях обвинения жены в неверности, действительной или мнимой, в частности безнаказанность мужа, ложно обвинившего жену в неверности (ст. 131).
6. Процессуальные нормы в Законах Хаммурапи ( § 1-5, 7, 9-13,18, 22, 122, 123, 129, 130):

Судебный процесс носил обвинительный характер. Четких различий между уголовным и гражданским судопроизводством не проводилось (ст. 9, 10 и др.). Добывать доказательства обязаны были не только обвинитель и обвиняемый, но и община в случае совершения преступления на ее территории (ст. 26). К отдельным видам доказательств относились свидетельские показания (особенно если они сопровождались клятвой), документы с печатью, испытания водой — ордалии и пр. Клятва часто имела решающее значение для освобождения от ответственности (ст. 103), ее нарушение каралось смертью.

Документ, письменный счет были необходимой частью ряда сделок в силу закона (ст. 105 и др.). Человек, оказавшийся несостоятельным в предоставлении суду показаний свидетелей по ряду преступлений, объявлялся лжецом, подлежащим смерти (ст. 11).

Судебное дело считалось судьей законченным после вынесения решения и его записи на глиняной табличке, которую он не мог изменить под угрозой огромного штрафа и потери судейского кресла (ст. 5).

Смертная казнь и членовредительские наказания приводились в исполнение немедленно. Эти и другие черты суда и процесса в Древнем Вавилоне студент может выявить с помощью анализа соответствующих статей ЗХ.

ТЕМА № 2. Институции Гая - памятник римского права классической эпохи (4 часа).

Цель семинарского занятия – анализ одного из лучших образцов изложения системы римского классического частного права.
План семинарского занятия
1. Общая характеристика Институций Гая:

а) время и цели создания Институций; б) особенности систематизации правового материала в Институциях (см. книга I § 8, в какой степени Гай придерживается "заявленного" здесь порядка изложения правового материала?); в) формы изложения правовых норм в Институциях; г) источники римского права, называемые в Институциях (книга I §§ 2-7), значение различных источников для разработки институтов классического права Рима.


2. Статус физических лиц в Институциях Гая:

а) понятие правоспособности лица и различные виды ее умаления (книга I §§ 159, 160, 161);б) статус свободы:

- категории свободных (книга I §§ 9-12),

- правовое положение рабов и либертинов (книга I §§ 13-16, 19, 24-27, 36-47. 52-54, 58, 82-86); в) статус гражданства:

- способы приобретения римского гражданства (книга I §§ 17, 21, 28-31, 32с-34, 56, 57, 76),

- положение римских граждан в публичном и частном праве,

- характеристика латинского гражданства и способы его приобретения (книга I §§ 22, 35, 79, 96), положение латинов в публичном и частном праве,

- перегрины и их положение в публичном и частном праве; г) семейный статус: деление людей на «самовластных» и «подвластных», правовое положение тех и других (книга I §§ 48,49, 55,56, 97-115, 127-129, 132, 134, 136-137, книга II §§ 89,90).


3. Брак и семья в Институциях Гая (книга I §§ 48-51, 55-164, книга II §§ 80-87, 89-90, книга III §§ 9-33а):

а) формы брака, названные в Институциях, какие их них сохраняют юридическое и практическое значение; б) требования, предъявляемые к лицам, желающим вступить в брак; в) положение женщины в семье; г) статус детей в семье, пределы отцовской власти; д) агнатское и когнатское родство и его значение в вопросах наследственного права.


4. Вещные права в Институциях Гая:

а) классификация вещей, ее критерии и смысл по Институциям (книга II §§ 2-22); б) право собственности в Институциях и основные способы его приобретения (книга II § 65):

- манципация (книга I §§ 119-121),

- завладение (книга II §§ 66-69),

- соединение вещей (книга II §§ 70-74),

- спецификация (книга II §§ 76-79),

- приобретательная давность (книга II §§ 42-49);

в) право владения и его установление (книга II §§ 41-51, 59-60, 89, книга IV § 153); г) сервитуты и их основные виды в Институциях Гая (книга II §§ 14, 29-33).


5. Нормы обязательственного права в Институциях Гая (книга III §§ 88-225):

а) классификация обязательств, ее смысл и критерии; б) обязательства из деликтов, факторы принимаемые во внимание при оценке ущерба, причиненного деликтом (книга III §§ 182-225); в) основные виды обязательств из договоров (книга III §§ 89-164): - вербальные контракты, особенности стипуляции как их разновидности, возможные причины ничтожности стипуляции,

- литеральные контракты, их отличие от обыденной фиксации реальных

обязательств,

- консенсуальные контракты, их отличие от вербальных,

- реальные контракты.


6. Гражданский процесс по Институциям Гая (книга IV):

а) отличия формулярного процесса от легисакционного:

- стадии обеих форм процесса,

- формы возбуждения исков;

б) содержание исковой формулы (книга IV §§ 39-59, 130-134); в) «возражение» как средство защиты ответчика в гражданском процессе (книга IV §§ 115-128).
Список литературы:


  1. Гай. Институции//Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. Любое издание.

  2. Прудников, М.Н. История государства и права зарубежных стран: учебник для бакалавров / М.Н. Прудников- М., 2011.



1. Общая характеристика Институций Гая:
При ответе на данный вопрос студенту необходимо дать общую характеристику римского права, его основных источников по Институциям Гая (I. 1—7). Каждый источник права следует рассматривать с учетом периодизации истории римского права, подчеркивая приоритетный характер того или иного источника в конкретный период. Так, рассматривая данное Гаем знаменитое определение закона как приказа народа, необходимо учитывать, что этот источник сформировался еще в архаический период развития римского права, в период острой борьбы патрициев и плебеев (VI—IV вв. до н. э.). Тогда же и вплоть до закона Гортензия 287 г. до н. э. формировалось понятие плебисцита — воли плебса, не поддержанного патрициями, т.е. власть имущими.

Особо следует остановиться на характеристике преторского права (эдикты магистратов), интенсивное развитие которого, как известно, приходится на второй период развития римского права — период предклассического права (IV—I вв. до н. э.). Следует отметить особую роль преторского права в интенсификации развития всего римского права, что позволило преодолеть узкие рамки цивильного права небольшого полиса и на его базе сформировать право крупнейшей средиземноморской державы. Здесь также следует отметить, что преторское право в значительной мере развивалось, опираясь на огромную практику как собственно гражданских судов, так и судов между римлянами и перегринами, т.е. иностранцами.

Рассматривая такой источник права, как юриспруденция («ответы знатоков права», т.е. различного рода юридические трактаты римских юристов, их комментарии к цивильному и преторскому праву), следует учитывать, что ее расцвет приходится на классический период развития римского права (I — начало III в. н.э.). Необходимо обратить внимание на то, что благодаря огромному авторитету римских юристов их согласованное мнение (хотя они и были частными лицами) приобретало силу закона. Упоминаемые Гаем постановления сената стали основным источником права тоже в классический период, так как после установления единоличной власти императора в конце I в. до н. э. народные собрания перестали проводиться. Также силу закона Гай придает и указам императоров, источнику права, набиравшему в I—II вв. н. э. все большую силу.

Гай лишь упоминает такой источник права, как обычаи (mores I. 1), имевший первостепенное значение в древнейший период истории Рима, до тех пор, пока в Vв. до н.э. его не вытеснил закон, и не потерявший, однако, своего значения в последующие времена. Определение обычая дает Ульпиан. «Обычаи, — пишет он, — это молчаливое соглашение народа, укоренившееся путем длительного обыкновения». Он указывает также, что обычай следует соблюдать как право и закон, если не имеется писаного закона (D.1.3.33). Юлиан дополняет, что молчаливое согласие всех путем неприменения той или иной нормы может отменить даже писаный закон (D.1.3.32).

При анализе системы частного права по Гаю следует исходить из его первой посылки о делении всего частного права на лица, вещи и иски (I. 8). Далее следует главное разделение лиц на свободных и рабов (I. 9). Всех свободных Гай делит еще на две группы: а) свободнорожденных и вольноотпущенников (I. 10), подробно описывая различные категории последних (I. 28—31); б) лиц своего и чужого права.

Вторую и третью книги Гай посвящает вещному праву. Все вещи он делит на относящиеся к божественному и человеческому праву (II. 2), а последние в свою очередь — на государственную и частную собственность (II. 10). Следует отметить и еще одно очень важное деление вещей — на телесные и бестелесные (II. 12). К первым относятся все осязаемые вещи, ко вторым — право наследования, узуфрукты, все сервитуты и, наконец, обязательственное право (II. 14). Здесь студенту необходимо обратить особое внимание на тот факт, что Гай пока не выделяет обязательственное право из вещного. В четвертой книге Институций Гая дается общая система исков, исходя из главного их деления: на личные и вещные (IV. 1—3).


2. Статус физических лиц в Институциях Гая:
При ответе на второй вопрос студент должен дать характеристику каждой из рассматриваемых Гаем социальных групп: рабов, вольноотпущенников, перегринов, лиц своего и чужого права. Характеризуя правовое положение рабов, следует отметить две проявившиеся в его труде противоположные тенденции: с одной стороны, он демонстрирует отношение к рабу как к вещи (I. 21b; II. 14b), объявляя право господина над жизнью и смертью раба (I. 52), с другой — подробно описывает способы приобретения ими римского гражданства, полную дееспособность в ведении дел хозяина. Гай ссылается также на нормы, запрещавшие и наказывавшие как уголовное преступление немотивированное убийство и жестокость хозяев по отношению к своим рабам (I. 53). Более того, он называет рабов лицами, хотя и лицами чужого права (I. 50—52), уподобляя их тем самым подвластным детям и женам свободных римлян (I. 49). Сходство это прослеживается также в имущественных отношениях между рабом и господином и между отцом и подвластным сыном. Речь идет, прежде всего, об институте пекулия, т.е. об обособленном имуществе, выделяемом домовладыкой на примерно одинаковых условиях рабу или подвластному сыну в самостоятельное управление (IV. 73). Раб мог не только пользоваться, но в какой-то мере и распоряжаться своим пекулием, в частности заключать договора с третьими лицами под залог пекулия. Между тем собственником пекулия продолжал считаться господин, который в любой момент мог отнять его у раба. Таким образом, относительная самостоятельность раба ничем не защищалась и зависела от доброй воли господина.

Раб мог независимо, но с согласия господина заниматься самым разнообразным предпринимательством, например быть капитаном корабля, управляющим трактиром или гостиницей или даже стать купцом (IV. 71 — 72). Во всех этих случаях господин получал определенную часть прибыли от доходов своего раба, но в случае нанесения рабом ущерба третьим лицам юридическую ответственность нес господин по специально предусмотренным для таких случаев искам, так как по общему правилу «все, что приобретается рабом, приобретается господину» (I. 52).

Характеризуя положение иностранцев, следует подчеркнуть, что древние латины, т.е. соседи и союзники римлян, наряду с остальным населением Италии получили римское гражданство еще в I в. до н. э., поэтому Гай называет латинами в основном вольноотпущенников с латинским гражданством (I. 22) или иностранцев (перегринов) со статусом латина. Не случайно значительная часть I книги посвящена способам приобретения вольноотпущенниками и перегринами римского гражданства (I. 28—47; 67—96). Приобретение римского гражданства рассматривалось как особая привилегия; не все вольноотпущенники становились гражданами Рима с полным набором гражданских прав. Студенту следует выявить различия между статусами основных категорий вольноотпущенников: римских граждан (I. 17—21), латинов-юнианов (I. 22; III. 56) и перегринов-дедитициев (I. 13—14; 25—27). Нужно, в частности, обратить внимание на то, что вольноотпущенники, относящиеся к категории латинов-юнианов, не могли завещать свое имущество детям, но оно возвращалось, подобно рабскому пекулию, в имущество патрона. Еще более тяжелое положение было у дедитициев. Они не только не пользовались какими-либо правами римских граждан, но даже не могли жить в Риме и его округе в радиусе 100 миль.

При рассмотрении категорий лиц своего и чужого права необходимо выделить три основные группы лиц чужого права по Гаю (I. 48—52; 55; 108; 115b) и обратить внимание на сходство и различие в их статусе (I. 117— 118). Сюда входили подвластные домовладыке рабы, дети и жены. Сходство заключалось в том, что все три категории могли быть манципированыдомовладыкой, однако последствия такой манципации были различны. Манципация свободного, но подвластного отцу сына не лишала его гражданского статуса, но означала его временное закабаление. Манципация женщины могла использоваться в самых различных целях, например для перехода ее под власть мужа. При этом она в отличие от раба ни в коей мере не утрачивала своего гражданского статуса.

Особого внимания заслуживает вопрос о трех степенях умаления правоспособности римского гражданина (I. 158—162): максимальное умаление, означавшее утрату свободы, а с ней и гражданского и семейного статусов (например, в случае осуждения на рабство или смерть); среднее умаление, когда римлянин, сохраняя свободу, утрачивал права гражданства и семейный статус (например, при осуждении на изгнание); минимальное изменение правоспособности, когда римлянин, сохраняя свободу и гражданство, изменял лишь свое семейное положение (например, подвластный сын после эмансипации становился лицом своего права).
3. Брак и семья в Институциях Гая (книга I §§ 48-51, 55-164, книга II §§ 80-87, 89-90, книга III §§ 9-33а):
При рассмотрении брачно-семейного права по Институциям Гая следует учитывать две главные особенности: 1) римская семья сохраняла преимущественно патриархальный характер на протяжении всего своего развития, что выражалось в особой, исключительной роли отцовской власти; 2) постепенная эволюция семейного права выражалась в развитии от первоначального признания только агнатическогородства (т.е. по отцовской линии) к последующему все большему признанию когнатического родства (т. е. родства по крови, в том числе и по материнской линии). Поэтому ответ на данный вопрос следует начинать с общей характеристики римской отцовской власти по Гаю (I. 55), подчеркнув замечание Гая о ее исключительности и перечислив условия признания законом отцовской власти на детей (I. 56—57; 65—69). При этом необходимо отметить право отца (paterfamilias) продавать своего сына и иных подвластных ему членов семьи (I. 117). В связи с этим любопытно замечание Гая о том, что манципированные, т.е. проданные своими родителями дети и своими мужьями жены, в своем положении уподобляются рабам (I. 123). Говоря об условиях и способах освобождения детей из-под власти отца (I. 127; 130—132), следует обратиться к утверждению Гая, что это освобождение происходит лишь со смертью отца либо с утратой им статуса свободы и гражданства, а также в случае эманципации, т.е. троекратной продажи отцом своего сына. Особого внимания заслуживают имущественные отношения отца и сына (П. 87; 89), в частности ответственность отца за выделенный сыну пекулий (IV. 69—74). В отношении выделенного подвластному сыну пекулия и вообще любой его хозяйственной деятельности действовали те же правила, что и в отношении раба, за исключением некоторых различий, связанных с воинским пекулием, т. е. имуществом, полученным сыном во время военной службы. Это имущество сына не сливалось с отцовским, и сын мог им распоряжаться самостоятельно, например еще при жизни отца завещать это имущество (II. 106). Все вышесказанное не касалось эмансипированных детей, т.е. тех, кто вышел из-под отцовской власти. Все нажитое ими с момента выхода из-под отцовской власти находилось в их полной собственности.

Анализируя брачное право, надо вспомнить определение римского брака у римского юриста Модестина: «Брак есть союз мужчины и женщины, соединение всей жизни, божественного и человеческого права» (D.23.2.1). Главным в браке для римлян была не форма, не ритуал заключения брака, а согласие (consensus) сторон. В Риме существовали две главные формы брака: с переходом жены под власть мужа (сит тапи) и без оного (sineтапи). Видимо, в эпоху Гая главной оставалась первая форма брака, так как он подробно описывает в основном три способа установления власти мужа над женой (I. 110— 113): путем давностного сожительства с женой (usus), через религиозный обряд конфарреациии посредством покупки жены (соетрtio). Форма usus во времена Гая уже практически вышла из употребления, конфарреацияимела весьма ограниченную сферу применения, так что основной была форма так называемой покупки жены, которая осуществлялась посредством манципации (I. 119—120). При анализе текстов Гая о способах установления власти мужа над женой необходимо обратить внимание на то, что и в устаревшей форме usus, и в форме покупки жены (коэмпции) она выступала в качестве объекта, а не субъекта права, т.е. была скорее вещью, чем лицом. Это зависимое положение женщины проявляется и в установлении общей обязательной опеки над женщиной (I. 190; 194), и в ее ограниченной правоспособности (II. 80—81; 85). Опека над женщиной осуществлялась ее родителями или мужем, а при их отсутствии — опекунами, назначенными претором. Без согласия опекуна ни завещание женщины, ни отчуждение ею манципируемых вещей не признавались законными. Однако неманципируемые вещи она была правомочна отчуждать самостоятельно. От опеки освобождались лишь весталки (I. 130) и женщины, имевшие троих и более детей (I. 194), Тем не менее тот же Гай отмечает, что совершеннолетние женщины обычно сами занимаются своими делами, а согласие опекуна лишь в некоторых случаях необходимо для пустой формальности (I. 190), что свидетельствует о тенденции общей либерализации брачно-семейных отношений.

Гай не дает определения права наследования, но другой римский юрист Юлиан (D.50.17.62) подчеркивает: «Наследование есть не что иное, как преемство в полном объеме всех прав, которые имел умерший (наследодатель)».

Гай все наследственное право делит на две главные части: наследование по завещанию и наследование по закону (II. 99). Описание видов завещаний и их эволюции он начинает с двух древнейших видов: завещаний, утверждавшихся в народном собрании и в вооруженном войске перед битвой (II. 101). Обращает на себя внимание их публичный характер. Сам римский народ в процедуре принятия такого завещания выступал не только свидетелем последней воли завещателя, но и органом, контролирующим правильность передачи собственности. Этот факт подтверждает относительную слабость развития частной собственности в архаическом Риме. Однако во времена Гая эти формы завещаний уже давно вышли из употребления.

Наибольший интерес представляет третья древнейшая форма завещаний — через манципацию (II. 102 — 105), которая сохраняла свое значение и во времена Гая. Особенность ее состоит в том, что между завещателем и наследниками стояла фигура так называемого покупателя наследства, которому в присутствии пяти свидетелей и весовщика завещатель передавал запечатанные таблички с завещанием. Покупатель наследства в торжественных словах обещал исполнить последнюю волю завещателя, таким образом, выступая в качестве душеприказчика. Данная форма завещаний уже обеспечивала тайну завещания и свободу волеизъявления завещателя.

Заслуживают внимания завещания солдат, которые по указу императора были освобождены от всех формальностей, лишь бы воля завещателя была выражена достаточно ясно (II. 109—110). Эта мягкость законодателя объясняется не только особой охраной прав воина, почитаемого в Риме во все времена, но и тем, что во II в. н. э. в римском войске служило много наемников из числа варваров, которые плохо знали римское право и часто не могли достаточно грамотно не только писать, но и изъясняться по-латыни. Гай говорит об особой форме так называемого преторского завещания (II. 119), по которому претор вводил наследников во владение наследством, если завещание было составлено неправильно, но в нем имелись подписи семи свидетелей.

К. наследственному праву относился и институт субституции (II. 174—177), которую Гай определяет как подназначение дополнительных наследников в завещании, на тот случай, если первый назначенный завещанием наследник по каким бы то ни было причинам не примет наследства. Для принятия наследства первым наследником в завещании обычно назначалось сто дней, по окончании которых вступали в силу права второго назначенного наследника. К основным четырем формам завещательных отказов (легатов) Гай (II. 192-197; 201-205; 209-211; 216-218) относит виндикационный отказ, отказ «через принуждение», отказ «посредством дозволения» и отказ «посредством получения вещи наперед». Особенность первой формы заключается в том, что отказанное имущество становится собственностью отказопринимателя с момента принятия наследства главным наследником или наследниками. При отказе через присуждение главный наследник лишь обязуется завещанием передать отказопринимателю определенное имущество. Отказ посредством дозволения является разновидностью отказа посредством присуждения, но с несколько более ограниченной сферой применения. Особенность отказа через получение наперед состоит в том, что отказоприниматель одновременно является одним из главных наследников и получает отказанную ему индивидуально определенную вещь еще до того, как произведен общий раздел между наследниками наследственного имущества. Необходимо кратко рассмотреть излагаемую Гаем историю ограничений размеров легатов вплоть до Фальцидиевой четверти (II. 224—227). Студенту следует также описать природу фидеикомисса, его виды и отличие от легата (II. 249-251; 260-263; 268-275).

Система очередности наследования без завещания претерпела значительные изменения со времен Законов XII таблиц до периода действия преторского эдикта (III. 26—33а). Особенность преторской системы очередности призвания к наследованию состояла в том, что она учитывала не только агнатическое родство (т.е. законные наследники по отцовской линии родства), но и когнатическое родство (кровное родство как по отцовской, так и по материнской линии), причем в первую очередь к наследованию призывались не только подвластные, но и эманципированные дети умершего. В качестве наследников третьей очереди призывались помимо прочих все женщины-агнатки и все родственники по материнской линии. Это свидетельствует о постепенном освобождении наследственного права от доминирования патриархальной системы родства.


4. Вещные права в Институциях Гая:
Студенту следует, прежде всего, обратить внимание на классификацию вещей по Гаю: их деление на государственные и частные (II. 10—11), на телесные и бестелесные (II. 12—14), на манципируемые и неманципируемые (II, 14а—22). При характеристике бестелесных вещей следует учитывать, что к ним Гай относит различные права, подобно тому, как другие классические римские юристы, например Ульпиан, говорят о том, что у римлян «названием вещи охватываются также юридические отношения и права» (D.50.16.23). Включение ими прав в категорию вещей не случайно, так как бестелесные вещи обладают целым рядом общих признаков вещей. Например, узуфрукт и сервитуты могут быть истребованы в суде как вещь, т. е. посредством вещного иска. Далее сельские сервитуты Гай относит к манципируемым вещам. Наконец, бестелесные вещи могут быть вещами делимыми и неделимыми и т.д. Однако необходимо помнить, что само право собственности римляне не относили к бестелесным вещам, поскольку римское право отождествляло собственность на вещи с самой вещью. При характеристике манципируемых вещей (res mancipi) следует объяснить причину особых способов их отчуждения: манципации и судебной уступки (iniure cessio), aтакже дать подробное описание этих юридических торжественных актов (I. 119—121; II, 24—25). Необходимо понять, что манципируемыевеши (земля, рабы, тягловый скот и сельские сервитуты) в преимущественно аграрном римском обществе являлись основой производства, были жизненно наиболее важными, поэтому их передача и требовала соблюдения особого юридического акта. Впрочем, и сегодня земля и вообще недвижимость не могут отчуждаться без соблюдения юридических формальностей.

В Институциях Гая не найти сколько-нибудь полного определения владения, поэтому следует уяснить, как римские классические юристы понимали владение. Так, Папиниан указывает, что «владение содержит в себе, прежде всего, фактический элемент» (D.4.6.19), т.е. этопрежде всего факт непосредственного обладания вещью. Он же выделяет два основных и необходимых элемента для приобретения владения (D.41.2.3.1): объективный, т.е. реальное господство над вещью, как бы держание ее в руках (corpus), и субъективный, т.е. намерение и воля считать вещь своей (animus). Любопытно замечание другого римского юриста Павла о том, что «существует владение не только телом, но и правом» (D.41.2.1 рr.), т.е. что можно осуществлять владение не только телесными, но и бестелесными вещами. В науке и по сей день ведутся споры о том, является ли римское владение фактом или правом. То, что римляне считали владение именно фактом, а не правом, выражается в следующих словах Павла: «Владение является предметом факта, а не права» (D.41.2.1.3). Однако владение является необходимым условием и для возникновения права на вещь, прежде всего права собственности. В связи с этим важно отметить разделение Гаем (IV. 150—151, 154) владения на правомерное (iusta possessio) и неправомерное, или порочное (vitiosa possessio). Неправомерным, или порочным, Гай считает такое владение вещью, которое установлено силой, тайно или прекарно. Ярким примером порочного владения является владение вором похищенной вещью, которая, согласно Институциям Гая, не приобретается в собственность по давности владения (II. 49). Однако и неправомерное владение в некоторых случаях приводит к возникновению собственности по давности владения. Так, Гай выделяет понятие добросовестного владения чужим имением. Если владелец ввиду длительного отсутствия хозяина добросовестно полагал, что имение никому не принадлежит и в течение долгого времени владел им, то, по словам Гая (II. 51), он приобретал имение в собственность на основании давности. Рассказывает Гай и о владении посредством третьих лиц (IV. 153). В частности, он отмечает, что владение приобретается и удерживается через всех тех, кто находится во власти владеющего, т.е. через рабов и детей (II. 88—91), а также через тех, кто владеет вещью от нашего имени, например через арендатора или ссудопринимателя (IV. 153). Следует обратить внимание на описанные Гаем способы интердиктнойпреторской защиты владения (utrubi, uti possidetis IV. 148—155). Гай упоминает и особый вид так называемого преторского владения (IV. 36). Особая форма вещного иска — Публицианов иск — позволял претору защищать владение того лица, которое, приобретя вещь добросовестно и правомерно (iusta causa), но без соблюдения необходимых формальностей, еще не успело приобрести ее в собственность по давности. В таких случаях претор допускал юридическую фикцию, будто добросовестный владелец уже приобрел вещь в собственность по давности и своим решением восстанавливал его в утраченном владении. Однако реально здесь речь идет скорее о преторской собственности, а не о преторском владении, так как решение претора давало владельцу правовое основание считать вещь своей собственностью. Гай вообще довольно много говорит о владении как о необходимом факте, приводящем к возникновению права собственности, поэтому, описывая способы приобретения собственности, он помимо манципации и судебной уступки особенно подробно останавливается на институте usucapio, т.е. на приобретении собственности по давности владения (II. 42—59). Среди других способов приобретения собственности он называет также захват ничейной вещи (II. 66—69) и спецификацию вещи, т.е. создание новой вещи из чужого материала (II. 78—79).

Особое внимание студент должен уделить терминам, обозначающим право собственности: это dominiumи proprietas. Требуется осознать различие в значениях этих терминов. Dominium— это наиболее полная власть над вещью.Гай, говоря о двойном доминии, различает доминий, основанный на квиритском праве, т.е. полученный в силу закона, и доминий, полученный по решению претора на основании добросовестного владения (I. 54; II. 44; III. 40). Иное значение имеет термин proprietas, он используется Гаем только в сочетании с термином ususfructus (II. 30; 33; 89—91; IV, 148). Гай обозначает этим термином такую собственность, из которой изъято право пользования и извлечения доходов (ius utendi fruendi), т.е. когда одно лицо является собственником-проприетарием, а другое — реальным владельцем вещи.

Рассматривая права на чужие вещи по Гаю, необходимо выявить природу узуфрукта (II. 14), способы установления узуфрукта через манципацию и судебную уступку (П. 30—33), предмет узуфрукта, а также возможность получения доходов с помощью рабов, находящихся в узуфрукте (П. 91—95). Следует учитывать, что узуфрукт в отличие от сервитутов — это наиболее полное право пользования и распоряжения всеми доходами от вещи, а не какими-то отдельными их видами. Далее необходимо описать природу сельских и городских сервитутов, предмет и способы их установления (П. 17; 29; 31). Следует особо отметить, что сельские сервитуты, т.е. право прохода, прогона скота, провода воды через чужой участок, относились к манципируемым вещам, т.е. могли устанавливаться только через манципацию или судебную уступку, но не через простую передачу (II. 28).
5. Нормы обязательственного права в Институциях Гая (книга III §§ 88-225):
Система обязательств в III книге Институций Гая изложена весьма ясно и достаточно подробно. К сожалению, Гай не дает определения обязательства и его сущности. Его можно найти в Институциях Юстиниана (III13 рr.), который определяет обязательство как «оковы права, в силу которых мы, в соответствии с правом нашего государства, по необходимости принуждаемся к исполнению какого-либо дела». Римский юрист Павел (D.44.7.3), говоря о сущности обязательства, указывает, что оно «состоит не в том, чтобы сделать какой-нибудь предмет нашим или какой-нибудь сервитут нашим, но чтобы связать другого перед нами, дабы он дал что-нибудь, или сделал, или предоставил». Из этих определений ясно следующее: 1) хотя частные обязательства возникают между частными лицами, их исполнение гарантируется правом и обеспечивается государством; 2) сущность обязательства состоит в требовании к определенному лицу что-либо дать, сделать или предоставить. В связи с этим становится понятным данное Гаем определение личного иска, специально созданного против того, кто обязан по договору или из деликта (IV. 2). Соответственно, Гай, так же как и Павел, отмечает, что цель такого иска — заставить ответчика что-либо дать, сделать или предоставить.

Все обязательства Гай подразделяет соответственно их главным источникам на обязательства из договора и обязательства из деликта. Обязательства из договора (ех contractu) он в свою очередь делит на реальные, вербальные, литеральные и консенсуальные (III. 88—89). При обшей характеристике разных видов римских договоров следует учитывать, что их деление обусловлено различием главных целей, наиболее характерных черт того или иного договора. Так, например, в реальном, т.е. вещном, договоре главная цель — передача вещи в собственность, пользование или на хранение. В реальном договоре, как вообще во всяком договоре, есть и консенсус, т.е. согласие сторон, но это не является определяющей характеристикой данного вида договоров. В то же время консенсуальные договоры тоже содержат в себе передачу вещи, однако она находится на втором плане, тогда как консенсус, согласие сторон об условиях такой передачи является определяющим. Точно так же в вербальном, т.е. словесном, договоре могут иметь место и консенсус, и передача вещи, но определяющим является именно произнесенное слово, клятвенное обещание.

Разбирая отдельные виды договоров, необходимо привести примеры каждого вида. Как пример реального договора Гай описывает заем (III. 90). В его определении займа следует обратить внимание на то, что в отличие от ссуды предметом этого договора могут быть лишь вещи, определяемые весом, счетом и мерой, так как в займе вещи передаются в собственность, а возвращаются иные такого же веса, счета и меры, следовательно, индивидуально определенные вещи предметом займа быть не могут. Особенно подробно в Институциях Гая характеризуются вербальные договоры (III. 92—127). Здесь следует обратить внимание на торжественную форму стипуляции, предмет стипуляции и систему поручительства из стипуляции. Спецификой стипуляцииявляется необходимость точного исполнения устного клятвенного обещания. Здесь невозможна замена исполнения ни в лице, ни в предмете обязательства. Другая особенность стипуляции — ее односторонний характер: кредитор получает клятвенное обещание должника, ничем со своей стороны не обязуясь.

В кратком описании у Гая письменных договоров следует обратить внимание на виды этих договоров и их специфические особенности (III. 128—134). Главная особенность письменных договоров по Гаю состоит в том, что они не создают новых обязательств, а письменно фиксируют или обновляют старые обязательства из другого вида договора. Например, запись долга от вещи к лицу письменно фиксирует ранее существовавший долг из купли-продажи, найма или товарищества, а запись от лица к лицу письменно фиксирует перенос обязанности уплатить с одного лица на другое, т. е. обновляет обязательство.

После общей характеристики консенсуальных договоров (III. 135—136) Гай в качестве примера таковых приводит куплю-продажу, главной, сущностной чертой которой он считает именно соглашение о цене (III. 139—141). Необходимо обратить внимание на слова Гая о близости договоров купли-продажи и найма (III. 142— 147). При определении консенсуального договора товарищества рассматриваются способы его прекращения (III. 148—154а), особо выделяется такая древняя форма товарищества, как societas ercto поп cito. Если при простом товариществе по объединению средств для достижения одной конкретной цели (societas unius rei) достаточно было неформального согласия, то для создания societas ercto поп cito, т.е. товарищества по объединению всего имущества всех его членов, необходимо было также соблюсти определенную форму заключения договора в присутствии претора. Студент должен также дать характеристику договора поручения по Гаю (III. 155—161), отметив, в частности, что, хотя этот договор носил безвозмездный характер, поверенный в делах нес полную ответственность за добросовестность исполнения взятого на себя поручения.

При анализе обязательств из деликта следует подчеркнуть, что римляне еще не различали в полной мере преступления и частные правонарушения, наказываемые, как правило, лишь штрафными санкциями. На первый план Гай выдвигает такой деликт, как воровство (furtum), рассматривая четыре вида воровства: явное, неявное, сознательное укрывательство ворованной вещи (conceptum) и несознательное (oblatum) (III. 182—192). Гай различает не только воровство самой вещи, но и воровство чужого пользования или владения вещью (III. 195—199), таким образом допуская воровство пользования даже своей собственной вещи (III. 200). Грабеж (rapina) он приравнивает к воровству (III. 209). Следует рассмотреть обязательства из причинения ущерба в соответствии с законом Аквилия в изложении Гая (III. 210—219) и такой специфический деликт, как iniuria (правонарушение), куда Гай включает членовредительство, нанесение побоев, оскорбление и клевету, нанесенные как самому главе семейства, так и его домочадцам (III.220—222). Во всех этих случаях в качестве наказания устанавливается в соответствии с преторским правом денежный штраф (III. 223—224).


6. Гражданский процесс по Институциям Гая (книга IV):
Всю IV книгу Институций Гай посвящает изложению исков и судопроизводства. Студенту следует учитывать, что система римских исков в известной мере является как бы зеркальным отражением всего римского частного права, поэтому очень многие иски соответствуют тому или иному конкретному институту права лиц, вещного или обязательственного права. Не случайно Гай делит все иски наличные и вещные (IV. 1). Весьма важно для правильного понимания всей системы исков тщательно разобрать определения этих двух основных видов исков: личного (IV. 2) и вещного (IV. 3—5). При анализе определения вещного иска нужно подчеркнуть, что предметом всякого вещного иска может быть не только телесная вещь, но и какое бы то ни было право на нее, как, например, право узуфрукта или сервитута.

Рассматривая определение, виды и историю легисакционных исков (IV. 11 — 12), необходимо остановиться на сакраментальном легисакционном иске на вещь, давшем название виндикации всем вещным искам (IV. 12—17). Не менее важен иск посредством требования назначения судьи, давший впоследствии название кондикции всем личным искам. Заслуживает также внимания история иска посредством наложения руки (IV. 21—25) и судьба всех легисакционных исков в конце республики — начале империи (IV. 30—31).

Далее студент должен разобрать части преторскойисковой формулы: демонстрацию, интенцию, адъюдикацию и кондемнацию (IV. 39—44). Преторская формула — это записка, составлявшаяся претором на первой фазе формулярного процесса — iniure. В ней претор давал краткое описание иска и рекомендации для судьи или судей, которые должны были рассматривать дело на второй фазе процесса — iniudicio. Соответственно, в формуле претора имелись краткое изложение фактов (демонстрация), требования истцов (интенция), рекомендуемое претором присуждение в случае подтверждения справедливости требований истца в суде (кондемнация) или, в делах о разделе имущества, рекомендуемое присуждение каждой из сторон (адъюдикация). Необходимо также рассмотреть данное Гаем определение эксцепций(исковых возражений) ответчика (IV. 115—122), которые также могли входить в преторскую формулу. В эксцепций ответчик обычно предъявлял претору дополнительные обстоятельства дела, которые свидетельствовали о незаконности или несправедливости требований истца. Наиболее распространенными были эксцепций о действии под угрозой либо о злом умысле истца. Гай различает прекратительные и отлагательныеэксцепций. Первые в случае признания их справедливости приводили к полному прекращению дела, вторые давали ответчику временную отсрочку.

Студенту надлежит дать описание преторскихинтердиктов (IV. 138—160), т.е. административных распоряжений претора, а также судопроизводство по ним. Особо следует обратить внимание на интердикты по защите или восстановлению утраченного владения Utipossidetis, Utrubi. Термин «интердикт» дословно означает запрет судебного магистрата на то или иное действие. Эти запреты по своей сути являлись административными распоряжениями исполнительной власти для предотвращения явной несправедливости или насилия. Гай различает три основных вида интердиктов: 1) прохибиторные(запретительные), запрещавшие насилие по отношению к тому или иному владельцу; 2) реституторные(восстановительные), требовавшие вернуть вещь прежнему владельцу; 3) эксхибиторные(предъявительные), предписывавшие предъявить претору ту или иную вещь.


оследующая страница >>