Евгений сартинов тhree sisters (три сестры), или проблема русского обжорства в кризисные времена. Евгений сартинов

ЕВГЕНИЙ САРТИНОВ

ТHREE SISTERS (ТРИ СЕСТРЫ),

или

проблема русского обжорства в кризисные времена.

ЕВГЕНИЙ САРТИНОВ

ТHREE SISTERS (ТРИ СЕСТРЫ),

или проблема русского обжорства в кризисные времена.

Действующие лица:
Иоланта – старшая сестра, продюсер, - 39 лет.

Анжела – средняя сестра, актриса, - 37 лет.

Василиса – младшая сестра, искусствовед, директор арт-салона, 30 лет.

Анатолий – муж Василисы, драматург, бывший муж Иоланты.

Семён – муж Анжелы, бизнесмен, бывший жених Василисы.

Валерий – муж Иоланты, спортсмен, бывший бой-френд Анжелы.

Действие 1.

Родовое гнездо трех сестер – старинный загородный дом. Василиса расставляет на столе приборы, Анатолий беседует по телефону.
Анатолий. Да ты что!? Сколько!? Сто!? Ну, брат, везучий ты у нас! Благодари японцев, вон какие хорошие подушки безопасности делают. Вот козел! Ты, надеюсь, сказал, что перед ним стоит лауреат премии МВД за произведения о милиции? Бесполезно? А, вон оно что! Тогда, брат, это ты сам виноват, не надо было столько водки лопать, а потом за руль садиться. Отдыхай тогда, я тебе даже завидую. Как чему? В пробках стоять не будешь. Выскочил из подъезда, две остановки трамвая и ты у метро. Да не издеваюсь я! Да купишь ты ещё себе права, Игорек, не переживай, с твоими-то гонорарами! А я их не считаю, я и так знаю, сколько ты бабок заколачиваешь и сколько их прячешь от Ленки. Надо ей как-нибудь рассказать при случае, это, брат, будет страшней, чем тот же столб на скорости двести километров в час. (смеется) Да шучу я, шучу. Знаю, знаю. Да, какой сам, такие и шутки, ты прав. И ты тоже не кашляй. Пока.

Отключает мобильник.
Анатолий. Два прибора можешь убрать, Кузьмины не приедут.

Василиса. Что случилось?

Анатолий. Игорь сегодня ночью машину разбил, в столб врезался.

Василиса. Он опять разбил машину!? Кошмар!

Анатолий. Ну а что ты хочешь. Несся по Кутузовскому и не сумел объехать стоящий на обочине мусоровоз, так что выскочил на газон и поцеловался со столбом. Скорость была, как говорит, за сто, но подушки сработали хорошо, так что обошелся только кровавыми соплями. При этом Гошка был настолько пьян, что не смог объяснить ментам, кто он такой. Это пари всех его регалиях, при всех ментовских сериалах. Переночевал в кутузке, откуда его уже утром забрала Ленка.

Василиса. Господи, у него же была такая прелестная серебристая машинка!

Анатолий. «Тойота» - «Королла». Представляешь, насколько Ленка при этом была зла? Не завидую я коллеге по перу!

Василиса. Это какую он уже по счету машину гробит?

Анатолий. Третью за три года. Или за два... Нет, за три, точно за три! Теперь его ещё могут и прав лишить. Пьян он был как сапожник, тут уж ему не отвертеться. Не помогут ни звания, ни лауреатство.

Василиса. А ты то чего такой довольный?

Анатолий. Я довольный? Почему это я довольный? А, ну да, довольный, как же еще то! Друг выжил в аварии, вот я и доволен.

Пытается поправить что-то на столе.
Василиса. Куда ты это всё переставляешь? Не лезь! Ты разве не видишь, что ты тут всю гармонию разрушил?

Анатолий. Ну, как же, откуда мне видеть эту твою гармонию. Это ты в Японии стажировку проходила, а не я. Сад камней и все такое прочее.

Пытается напевать что-то бравурное.

Василиса. И всё-таки ты рад, что Игорек машину разбил, вон, просто весь сияешь. Я всегда знала, что ты завидуешь Игорьку.

Анатолий. Я?! Завидую? С чего ты взяла? Почему это я ему завидую?

Василиса. А по тому, что твой бывший сокурсник по кулинарному техникуму со своими детективами зарабатывает гораздо больше, чем ты со своими пьесами.

Анатолий. Тебе не нравятся мои пьесы?! Ты же их всегда хвалила!

Василиса. Нравятся, но сколько за них получаешь ты и сколько он за свои детективчики? Видишь разницу.

Анатолий. Ты хочешь, чтобы я тоже начал писать детективы?

Василиса. Нет, у тебя все равно не получится, ты для этого слишком талантлив. Так что у нас получается, Игорек и Ленка...

Анатолий. Отпадают.

Василиса. Он уже пьян?

Анатолий. Игорек? Именно так. Ленка со злости забрала сына и на дачу уехала, а он дома сидит, коньяком заправляется.
Василиса убирает лишние тарелки и вилки, смотрит на стол.
Василиса. И что у нас тогда получается в «сухом остатке»? Зимины в Америке, Куликов в больнице, Деревянко в разводе, им не до нас. Кузьмины так же отпадают.

Анатолий. Остаются только твои сестры, и их мужья. Юбилей в узком семейном кругу, как ты и мечтала.

Анатолий смеется.
Василиса. Что тут такого смешного? Что тебе в этом не нравиться?

Анатолий. Забавное будет зрелище. Клубок очень близко знакомых людей. Серпентарий прошлого, будущего и настоящего. Если бы мы жили где-нибудь в Испании и кровь была погорячей, то такой юбилей бы непременно закончился поножовщиной.

Василиса. Но мы, слава Богу, не в Испании, всё давно прошло, все давно помирились. Что ты вспоминаешь-то?! Два года уже прошло с того дурацкого Анжелкиного юбилея, больше даже уже.

Анатолий. Ну и что. Мало ли что может быть. Как говорят в народе: «На старые дрожжи новая закваска»...

Василиса. Ничего не может быть! Заруби, Анатолий, это себе на носу. Ничего не будет. Все мы очень интеллигентные люди. Кроме того, ты не забывай, что это мои самые близкие люди, мои сёстры! Не забывай этого!

Анатолий. Да-да, я помню. Я же драматург, как же я могу забыть незабвенного Антона Павловича. «Три сестры»! «Сри систер»!

Василиса. Ты опять издеваешься?

Анатолий. Почему я издеваюсь? Я просто перевел название пьесы на английский язык. Сейчас это модно. Иду, так сказать, в ногу со временем.

Василиса. Что ты сегодня так нервничаешь, Толик? Мы уже после этого, сколько с ними встречались? И с Анжелкой, и с Иолантой. И с обеими даже. На «Кинотавре», в Каннах, в Париже два месяца назад. Забыл, что ли?

Анатолий. Ну, если бы я там ещё был! Как я могу вспомнить то, что не видел? Ты же меня никуда с собой не берешь. Дальше Питера не вывозишь, как особо опасного бультерьера в наморднике из легированной стали.

Василиса. Тоже мне, бультерьер с резиновыми зубами. Ты же удавить можешь только своим ядовитым ехидством, за которое и по морде через раз получаешь. И как это я тебя никуда не беру?!

Анатолий. А куда? Куда?

Василиса. Ну ты сам виноват. То у тебя творческий запой. Я звала тебя в Стерлитамак, так ты сказал, что не поедешь.

Анатолий. Да, где Париж, и где Стерлитамак!

Василиса. Ну ты же был в прошлом году на «Кинотавре».

Анатолий. Спасибо, был. Но когда он уже кончился. Ты вызвала меня, когда все звезды уже разъехались.

Василиса. Зато как роскошно мы тогда отдохнули! Без этой толчеи, без всех этих папараци, позагорали, поплавали. А то, что ты в Париж не поехал, так сам виноват. Кто тогда в запой ушел с Игорьком? Ты, или его сосед Вадик?

Анатолий. Он, он был в запое, а я был просто в группе поддержки. С соседом Вадиком. Я его все равно один не перепью. И все-таки у меня какое-то дурное предчувствие. Сон еще сегодня дурацкий приснился. Будто мне морду били какие-то карлики кавказцы. Подпрыгивали, и ловко так били хорошо начищенными ботинками. А сон под выходные он, сама знаешь, вещий.

Василиса. Ага, до этого я без тебя с сестрами встречалась, и никого не били, а тебя сегодня непременно будут бить? Бред.

Анатолий. Да, вы встречались, но это всё у вас было на людях, при телекамерах, папарацци. А тут...

Василиса. А тут у нас отчий дом! Ты хоть понимаешь, что такое отчий дом, Анатолий? Нет, и не поймешь никогда! Лимита! Сразу видно, что ты вырос в сибирских бараках. Этим стенам больше ста лет! Дом этот построил еще наш прадед! Тут все пропитано запахом настоящей интеллигентности.

Анатолий. Ну, да, как же, куда мне, лимите, кстати, с Урала, а не из Сибири, понять вас, аристократов духа в двенадцатом поколении!

Василиса (задумчиво). В тринадцатом. Интересно, а Анжелка привезёт с собой Семёна?

Анатолий. А как же! Как ты смеешь сомневаться. Все же он её муж, причём, вполне официальный.

Василиса. Не хотелось бы…
Звук автомобильного двигателя. Анатолий подходит к боковой кулисе, смотрит в окно.
Анатолий. А вот и они, долго жить будут твои сестры!

Василиса. Кто там?

Анатолий. Лангуста пожаловала, как всегда точно в срок. Как это у ней только получается? При наших московских пробках всегда успевать в назначенный за неделю до этого срок. Просто талант какой-то.

Василиса (взрывается). Сколько раз я просила тебя не называть мою старшую сестру Лангустой!? Я знаю, что ты её не любишь, но я этого прозвища не переношу! Ну и что, если она такая худая? Каждому своё, кто-то в этой жизни толстый, кто-то тонкий. Природу, её не обманешь.

Анатолий. Всё, молчу-молчу!

Василиса. Она одна приехала?

Анатолий. Как же, будет тебе она одна! С нею этот её бычок – Валера. Да, такой букет только бывший штангист и сможет поднять. Что-то у меня при виде Валерика уже морда зачесалась, особенно нос. Итак, ожидаем явления солнца простому народу.
ДЕЙСТВИЕ 2

В зал входят Иоланта и Валерий, Анатолий наоборот, осторожно отодвигается подальше в сторону от штангиста.
Иоланта (Со смехом типичной неврастенички). Привет-привет, новорожденная! Как я тебя рада видеть, Василиска! Сколько мы с тобой не виделись?

Василиса. Давно, и очень.

Иоланта. Два, целых два месяца после Парижа. Как там было хорошо, правда?
Они целуются, потом Валерий вручает Василисе огромный букет цветов.
Валерий (басовито бормочет). Поздравляю вас, Василиса, поздравляю.

Иоланта. А ты здорово поправилась, сестренка! Ты смотри, раскормиться можно быстро, а вот сбросить все-это уже проблема.

Василиса. Это тебе не грозит, вот ты нам всем и завидуешь.

Иоланта. Да, хотя, что я волнуюсь, у нас же в семье есть свой эксперт по вопросам экстренного похудания. Кстати, она что, ещё не прибыла? Я думала, что это мы опоздали. О, эти московские пробки! Как они уже всех достали! Даже в выходные никуда не проедешь!

Василиса. Нет, их ещё нет. Она вообще то когда приезжала вовремя?

Иоланта. Да, такого я не припомню. Точность это не её конек.

Василиса. Толик, принеси воды, налей воду в ту напольную вазу.
Иоланта оборачивается и, видя Анатолия, начинает хохотать.
Иоланта. Боже мой, Васька, что ты сделала с моим бывшим мужем?! Ты зачем его так раскормила? Он же так скоро лопнет! Иди сюда, дорогой ты мой, я тебя поцелую, я по тебе даже уже соскучилась.
Они целуются, штангист ревниво сопит и топчется у них за спиной.
Иоланта. Дорогой ты мой Анатолий! Поздравляю! Видела в Питере твою последнюю пьесу - «Зебру», очень понравилось! Так все закручено, так все узнаваемо, я так хохотала в конце, у меня даже слезы потекли. Ты растешь! Как в творчестве, так и вширь.

Анатолий. Вот что тебе не грозит, Ланточка, так это полнота.

Иоланта. Да! Спасибо папе, подарил мне свои гены.

Василиса. Ага, а вот мы с Анжелкой мучаемся с мамиными генами. Жрём и полнеем.

Иоланта. Каждому - своё. Не я сказала, но присоединяюсь.

Анатолий. По-моему, эта надпись была над каким-то концлагерем. Глядя на тебя, я сразу вспоминаю эту ужасы.

(Василиса исподтишка показывает Анатолию кулак)
Василиса. Ну, не важно, откуда эта фраза, главное – чтобы во всем была гармония. Иоланта у нас такая худенькая, но зато ей так это идёт!

Иоланта. Кстати, что-то я заболталась. Я же не одни цветочки тебе привезла.
(Она оборачивается к Валерию, тот подает ей не очень большую квадратную коробку, перевязанную ленточкой).
Иоланта. Вот, Васька, это достойное дополнение к твоим зеленым глазам.

Василиса. О, я чувствую, что тут что-то очень интересное! Отставлю это на потом, а то у меня там гусь должен подойти.

Иоланта (восторженно). Гусь!? Ты запекла гуся?! Неужели с брусникой?!

Василиса. Конечно, по старинному рецепту Вишневских.

Иоланта. Боже мой, какой обжорный отпад! Последний раз такого гуся делала ещё наша бабушка. А её уже нет семь лет.

Василиса. Восемь. Вы все, всё время ошибаетесь в датах. Как вы только это можете?

Анатолий. Иди-иди, а то если гусь сгорит, то уже никакая брусника его не спасет.

Василиса уходит, Иоланта оглядывается по сторонам, потом с ногами забирается на старинный кожаный диван.
Иоланта. Боже как хорошо вернуться в отчий дом! Сколько я тут не была, года три?

Анатолий. Два.

Иоланта. Нет, больше. Валерик, сколько мы с тобой вместе живем?

Валерий. Два года и три месяца.

Иоланта. Видишь, Толик, он даже считать умеет. До трех точно.

Анатолий. Он и буквы, наверное, знает. Типа точки с запятой.

Валерий. Ага. А ещё я и в лоб могу неплохо дать. Это для тех, кто забыл.

Иоланта. Ну, хватит! Я сказала - хватит!

Возвращается раскрасневшаяся после печки Василиса.
Валерий (оживляясь). Ну, как там наш гусь? Готов?

Василиса. Как раз вовремя выключила, ещё немного и он бы пересох. Теперь пусть полчасика «отдохнет», и можно будет его доставать. (Иоланте) Ты чего все оглядываешься? Не находишь что-то?

Иоланта. Наоборот. Какой ты молодец, Васька, что ничего в нашем доме не меняешь. Я бы не утерпела, всё бы поменяла, сразу, кардинально - всё, всё, всё. А потом бы жалела. Хорошо, что тебе этот дом достался, а не мне.

Василиса. А зачем тут что-то менять? У отца был идеальный вкус, что тут можно менять? Классический английский стиль. Сюда надо на экскурсии водить всех этих современных продвинутых, как они сами себя считают, а на самом деле ужасно тупых, но понтовых дизайнеров.

Иоланта. Да, это верно. Я как вспомню, что они сделали с моей квартирой!... Кстати, а чего это ты не хочешь устроить в своей галерее презентацию диска моей Миланы? Жалко, что ли? Я заплачу. Немного, конечно, но заплачу.

Василиса. Ты про что говоришь, сестренка? Эта Милана с синими волосами и скрипучим голосом в моем салоне? Да через мой труп!

Иоланта. Знаешь, как говорил мой второй муж и бывший напарник по бизнесу, царствие ему небесное: «Это тоже вариант». Шучу, шучу я, Васька! Кстати, ты неплохо смотришься на телеэкране. Какой канал ни включу – Василиса Вишневская, искусствовед, эксперт в области живописи, истории моды, истории театра! Василиса Вишневская – специалист по женской психологии! С каких пор только ты стала психологом? Кстати, куда они только прячут твой живот и зад? В жизни ты гораздо более толстая, чем на экране. А ведь по законам телевиденья должно быть наоборот.

Василиса. Ты специально, что ли, хочешь меня разозлить? Да, на телевидении меня сейчас зовут часто, и зовут потому, что я действительно много знаю. Кстати, а почему ты отказалась делать презентацию этой своей «Синей пилорамы» в Париже? Кризис?

Иоланта. Он самый, зеленый и махровый. Сейчас в Жмеринку выехать не на что, не то что в Париж. Так ты считаешь, что Милана не покатит в твоей галерее?

Василиса. Нет, она по стилю не подходит абсолютно. Ей надо устроить презентацию где-нибудь на развалинах металлургического завода. Она же у тебя по имиджу проходит как ангел разрушения?

Иоланта (с удивленным лицом, задумчиво). Да, пожалуй, что именно так. Ангел разрушения. Как хорошо звучит.

Василиса. Вот и используй этот имидж до конца. Арендуй какой-нибудь заброшенный заводик, взорви его в конце презентации, будет недорого и эффектно. Взрыв, туча пыли, фейерверк и летящие с неба конфетти с блесками. Для всех это будет настоящий шок.

Иоланта. А это хорошая идея, мы всё так и сделаем. Полтонны тротила, центнер блесток, фуршет… Не так и дорого. Молодчина, Васька! У тебя всегда был идеальный вкус, причем с детства. Ты в прадеда по материнской линии, что ли, пошла? Но тот был чистокровный еврей, а ты ведь только на одну треть.

Анатолий. И это удивительно. При таком смешении кровей такой классический русский типаж. Так вот со стороны посмотришь – типичная русоволосая кустодиевская девушка.

Иоланта. Так, господа, только один звонок. Я быстро. Дела-дела! Никуда от них не деться.
Иоланта берется за телефон, и, отойдя в сторону, начинает говорить что-то в трубу. В этот момент снова звук мотора.
Василиса. Вот и Анжелка прибыла! Она?

Анатолий (Выглядывая в окно). Она. И тоже не одна - Семён при ней, букет тащит, надрывается. Мечты не всегда сбываются, новорожденная ты моя.

ДЕЙСТВИЕ 3

Появляется Анжела. Она, как всегда, сногсшибательна в своей суперкоротком платье, в стильной шляпке. За ней тащится Семен с букетом роз.
Анжела. Извините за опоздание – пробки! Всем привет! Васька, иди сюда!
Она целуется с Василисой, потом с Иолантой.
Анжела. Слушай, сестренка, а куда это ты так вширь прешь! Ты с ума, что ли сошла?!

Василиса. Ой, ну и ты сразу же о том же!? Как будто ни о чём другом поговорить сегодня нельзя!

Анжела. Здрасьте, а о чем же ещё говорить? Знаешь как сильно заметно, что ты с прошлой встречи раздалась! А прошло всего два месяца. Или три. Кстати, а я – я не поправилась?
Она крутиться на месте, подняв руки и демонстрируя под облегающим платьем свой впалый живот.
Василиса. Ты нет, не поправилась. По-моему, еще больше похудела.

Анжела. Точно? Не врешь? Хорошо. Теперь о главном! Дорогая сестрица, разреши поздравить тебя с юбилеем! Вот и тебе, наконец-то, перевалило за тридцать, не все нам мучиться с этой страшной цифрой. Догоняй нас, сестренка, догоняй! Сёма – цветы!
Семён преподносит Василисе большой букет роз.
Семён. С юбилеем вас, Василиса Аркадьевна.

Василиса. Ой, спасибо! Мои любимые, желтые. Спасибо, Семён, что не забыл мой любимый цвет. Толик, цветы поставь вон в ту хрустальную вазу.

Толик покорно идет за водой.
Анжела. А это, милая, тебе на пальчик!
Она подает сестре небольшую коробочку. Василиса, открыв, ахает.
Василиса. Ах, изумруд! Мой любимый камень! Да такой большой перстень! Это ведь девятнадцатый век, не Фаберже, скорее французской работы, Лассаж, или Леман.

Иоланта (вскочив на диван, сверху рассматривает подарок). Черт возьми, Анжелка! Ты знала что ли?

Анжела. Ты о чём это?

Иоланта. Про то, что я сегодня ей такое же колье и сережки от себя отор... купила в антикварном на Дмитровке. Но гарнитур был неполным, а на другое у меня... другое ничего мне не понравилось.

Анжела. Да нет, зачем. Это я вчера перебирала… забежала в первый попавшийся магазин на… Арбате, купила вот, сразу, быстро.

Иоланта. А как здорово подходит!

Анжела. Ну, подходит и подходит. Хорошо. Это надо тут же померить. Я должна видеть все эти подарки на юбилярше.

Василиса. Но это всё не идет с этим платьем. Тут нет гармонии, нужно что-то другое, не пойму даже что именно. Не то бирюзовое платье, не то васильковое.

Иоланта. А ты покажи, что у тебя есть, мы тебе скажем, что нужно одеть.

Василиса. А вы поможете?

Анжела. Конечно. Уж в этом мы разбираемся!

Иоланта. Тогда пошли наверх.

Анжела. Мужчины, не скучайте, мы быстро!
Дамы удаляются. Заходит Толик с вазой, ставит в нее розы. Потом смотрит на мужчин.
Анатолий. Ну что, коллеги по несчастью. Может - по коньячку?

Семён. Это можно!

Валерий. Скажем больше – нужно!
Они подходят к столу, разливают. Валера пытается подойти к ним поближе, но те перемещаются вдоль круглого стола, так, чтобы между ними находилась максимально возможное пространство. Наконец тот оставил свои попытки сблизиться, перегнулся через стол, они, молча, чокаются, выпивают по рюмке, осматривают расположенную перед ними еду.
Валерий. Чтобы такого съесть для души?

Семён. О, пирожки! Васькины?

Анатолий. Ну а чьи же еще? В этом доме готовит только она. Даже мне не доверяет. Меня, с моим-то средне-техническим кулинарным образованием, и то близко к плите не подпускает. Но я и не против. У Василисы в приготовлении жратвы настоящий талант! Я считаю, что даже больший, чем в искусстве.
Все трое с чувством и закатыванием глаз едят пирожки.
Семён. Вот об этом я мечтал все эти два с лишним года! Ни о чем не мечтал, не жалел, с Анжелкой просто не успеваешь это делать, крутишься с ней как белка в колесе с одной презентации на другую, то выставки, то приемы, то эти вечные премии, корпоративы. А вот о пирожках Вишневских вспоминал чуть не каждый день. Я же в этом доме бывал с детства, лет с десяти, жили мы тогда через дорогу, наискось, там, где сейчас эта сволочь нефтяная живет. Еще покойная Изольда Марковна меня такими вот пирожками кормила. Васька уже у нее этот рецепт переняла.

Валерий (наливая всем еще по рюмке). Да, ей надо свою фирму открыть. Каждый пирожок – рублей по пятьсот, можно больше. Ну за нас, мужики. За нашу тяжелую семейную долю.

Анатолий. Да, это точно. С Вишневскими просто не бывает.

Валерий. Ага! Ты же слышал, как она меня тут только что позорила - «Он даже умеет считать!» Как будто если я бывший спортсмен, тем более штангист – так у меня вообще мозгов вообще нет, одни мышцы. С тобой она так же поступала?

Анатолий. Нет, наоборот, говорила: «Если ты такой умный, то почему твои пьесы идут только в антрепризах, а не ставят во МХАТе»?

Семён. А сейчас, я слышал, как раз во МХАТе тебя и ставят?

Анатолий. Да этот сезон они как раз открывают моей пьесой.

Валерий. Поздравляю! Хоть тут она умоется. За это надо выпить!
Чокаются.
Семён. За тебя, Толик! За то, что ты, один из нас, прорвался, не взирая ни на что!

Валерий. Да, за тебя, предшественник. Я смотрю, у тебя нос хорошо зажил, счас незаметно даже что я тебе его ломал.

Анатолий. Сам удивился! Думал, всё – так и буду со свернутым носом на всю оставшуюся жизнь. А он сам как-то выправился.

Валерий. Ты уж извини, тогда все как-то глупо получилось. Перепились мы тогда знатно, да и бабы... Только бабы могут так стравить своих мужиков.

Семён. А передо мной ты извиниться не хочешь? Ты мне тогда тоже хорошо врезал.

Валерий. Да, брат, погорячился я тогда с тобой. Я и не понял тогда, что ты нас разнимать взялся, думал ты с ним заодно. Куда я тебе тогда попал? В лоб?

Семён. Ну, если принимать переносицу как продолжение лба, то примерно в него. Глаз только правый закрылся, а синяки под обоими были. Три недели в черных очках ходил.

Валерий (присматриваясь). А у тебя тоже ничего не видно. Хотя кровищи было! Как с хорошего барана.

Семён. От второго удара? У меня шрам под бровью оказался, поэтому ничего и не видно. Три шва наложили и всё, через две недели сняли. Зажило как на собаке.

Валерий. Да ты что! А у меня твой укус на жопе два месяца гноился. Спал все это время на животе, ел стоя. Слюна у тебя, что ли такая, ядовитая? Чем только не лечил, думал всё, хана – гангрена будет. Оттяпают задницу по самые косточки. Врачуги вообще не верили, что укус человеческий, все как один говорили что волчий. Ты у нас как оборотень! Эскулапы мне всё от бешенства лечиться советовали, прививки делать. Но ничего, зажило, кое-как.

Анатолий. Так, последний пирожок - и все! А то потом все остальное не влезет, особенно гусь.

Семён. Нет, а я еще съем. Я жрать хочу! Сегодня с утра кроме пробежки, гимнастики и секса у нас с Анжелкой других блюд в рационе не было.

Валерий. Что, она опять на диете?

Семён. А когда она не была на ней? А тут еще эта Белугина, коза старая, сказала Анжелке на прошлой неделе, что она поправилась и - все! Полное голодание. Ну, ты - то знаешь!

Валерий. Еще бы! Два года этого домашнего концлагеря! Все время хотелось жрать! Ни о чем другом думать не мог, даже в постели. Жуткое было время, такое не забывается.

Семён. Напоминаю, если кто забыл, и если кто еще не знает. Когда она сама не ест, то не дает этого делать и мне, чтобы не было соблазна. Ночью к холодильнику прокрадешься, колбасы обезжиренной без хлеба хряпнешь, хлеб у нас вообще под запретом. Так она по запаху узнает, что ты ел! Сразу лишает постели, гонит в зал, на диван....

Появляются женщины. При виде жующих мужчин из уст Василисы раздается вопль.
Василиса. Так, это что такое! Ну-ка марш от стола! Толя, ты то куда смотришь?!

Анатолий (доедая пирожок). А что такое? Мы дегустируем твои пирожки. И вообще, вас, дамы, только за смертью посылать! Вы бы еще до утра там подарки примеряли, с голоду так сдохнуть можно!

Василиса (поднимая пустое блюдо). Нет, вы смотрите, сестрёнки, они все мои пирожки сожрали!

Иоланта. Мамины?

Василиса. Да!

Анжела (голосом полным тоски). А с чем они были?

Василиса. С картошкой и грибами, и сладкие, с земляникой и малиной.

Анжела. С земляникой? Боже мой!

Иоланта. Так, мужчины, хватит жрать! Оцените лучше наши подарки! Вот, смотрите – брали цацки с Анжелкой в разных магазинах города – а как будто из одного гарнитура! Покрутись, Васька!
Василиса крутится на месте, демонстрируя колье, серьги и на оттопыренном пальце перстень.

Анатолий. Вот что значит – сестры! Родная кровь! Просто на расстоянии чувствуют друг друга. А еще говорят, что телепатия не существует.
Сестры обнимаются. В середине Василиса, по бокам Иоланта и Анжела.

Семён. Просто три российских грации.

Василиса. Главное – что выдержана полная гармония.

Анатолий. Классический расклад: брюнетка, блондинка, шатенка.

Анжела. Да говорите уж честно – рыжая! Я с этим приговором всю жизнь мучаюсь, уже привыкла как к вечному приговору на расстрел.

Семён. Не пора ли нам за стол?

Василиса. Да-да, давайте садиться, а то время-то идет, уже скоро пять будет! А собирались ведь к четырем.

Иоланта. Кстати, а почему ты настаивала, чтобы мы приехали именно к четырем? Почему не раньше или позже?

Василиса. В этот лунный день четыре часа – самое гармоничное время для празднования юбилея.

Семён. Это по феншую?

Василиса. Нет, по ведическому лунному календарю. Ой, ну как вы все садитесь?! Мужчины, куда вы рядом то устраиваетесь! Все же должно быть гармонично, вы должны за нами ухаживать.

Иоланта. Да, а кавалерами еще, называются.

Василиса. Валерий, пересядьте на другую сторону. А вы, Семён – рядом со мной и Анжелой. Вот, вот теперь все достаточно гармонично.

Рассаживаются вокруг круглого стола, чередуясь по половому признаку. Иоланта – Валерий – Анжела – Семён – Василиса – Анатолий.
ДЕЙСТВИЕ 4.

Василиса. Так накладывайте салатики, нарезку. Там заливное, тут жульен. Холодец обязательно попробуйте, Валерий, он из трех сортов мяса.

Семён (восторженно). Тут столько всего! Глаза просто разбегаются! Слюна бежит – как у всех собак Павлова вместе взятых.

Анатолий. Наготовили как на свадьбу, а получились даже не поминки.

Василиса. Анатолий, прекрати!

Анатолий. Шучу-шучу!

Василиса. Твои шуточки у меня уже знаешь где!?

Анатолий. Знаю, между первым и вторым подбородками. Вещай дальше, милая.

Василиса. У нас в этот раз так получилось, что из друзей никто не смог приехать. Зимины в Америке, Куликов в больнице, Деревянко разводятся, представляете!

Иоланта. Чего это они?!

Анатолий. А вы разве не знаете? Он оказался голубым, а она лесбиянкой. И это все выяснилось после двадцати лет совместной жизни.

Валерий. Я, значит, был прав, когда думал что Бревно педираст. Этот рыжий кабан мне всегда не нравился.

Василиса. Да ладно тебе! Такая была пара, ими же все любовались! Тут еще Кузьмин разбил машину...

Иоланта. Боже! Он сам-то хоть живой?!

Анатолий. А что ему сделается? Сама же знаешь - дуракам всегда везет. А ты это чего так за него переживаешь?

Валерий. Да, вот именно?! Что это ты за этого козла так волнуешься?

Иоланта. Ой, отстань от меня со своей ревностью. У нас с ним чисто деловые отношения.

Анатолий. И какие у вас с Игорьком дела? Книги что ли, его читаешь? Или издательство какое прикупила?

Иоланта. Зачем? Вы телевизор, что ли не смотрите? Он мне для сериала «Кровавая месть» должен книгу про этого своего сыщика Безуглова! У меня съемочная группа стоит, все ждут, когда он её допишет и сдаст сценаристом. Натура уходит, сериал застрял! Покровский из-за этого ушел в запой. Мы и так еле удержали этот секс-символ в сериале, пришлось ему гонорар прибавить, хотя совершенно не за что. Все стоит!

Анатолий. Да напишет он тебе книгу, не переживай, Иоланта. Выйдет Игорек из запоя и за месяц сляпает тебе конфетку. Он их печет как Васька пирожки. Гора трупов, ванна крови, ведро спермы и над всем этим сыщик Безуглов с дымящимся пистолетом и со своей наглой ухмылкой... Так, наливаем. Вам, Иоланта, как обычно – шампанского?

Иоланта. Мы привычек не меняем.

Валерий. А мы по водочке вдарим, да ведь, мужики?

Семён. Естественно!
Валерий, перегнувшись через стол, пытается налить Василисе водки.
Василиса. Нет-нет, что вы, что вы! Я пью только хорошее, красное, сухое вино.

Валерий. Как скажете. А вас, мадам, (он обращается к Анжеле) как всегда радуют конь и як?

Анжела. Именно этих двух животных постоянно и встречаю на пути. Одного дома в постели, другого на свободе. К сожалению, як в постели, конь на свободе. А что у вас тут есть диетического на столе, а сестренка?

Валерий. Ты что, даже сегодня не можешь спрыгнуть со своей этой диеты?

Анжела. Не могу. Мне Белугина в прошлую среду сказала, что я поправилась.

Иоланта. Нашла, кого слушать! Эта ваша народная артистка давно выжила из ума. Сама-то вылитый суповой набор.

Василиса. Ангелочек, можешь спокойно есть вот этот салатик, специально для тебя делала. Там ничего такого калорийного: капустка, ананас, майонез я не положила, там сметанка, десятипроцентная. Вот рыбка тушеная, семга, тоже без масла, в фольге делала.

Анжела. Спасибо, Василиска, (посылает сестре воздушный поцелуй), не забываешь свою сестру-старушку.

Анатолий. Всё что ли? Все готовы, всем налили? Ну, приступим. По праву старшинства сестра старшая должна сказать про младшую сестру слово первой. Прошу вас, Иоланта.

Иоланта (встав). Ванесса! Василиса! Васса! Васька! Как тебя только не звали родители в детстве, сестренка. Они ведь чуть не развелись после твоего рождения, я это прекрасно помню. Мать хотела, что бы ты была Ванессой, а отец – Вассой. В виде компромисса и появилось это твое имя - Василиса. Но звали и они, и мы тебя всё равно кто как хотел. Хочу вот перед тобой и всеми остальными присутствующими покаяться. Ты у нас в семье самая младшенькая, и тебе досталось больше всех. Как мы с Анжелкой любили над тобой издеваться, боже мой! Ты же была нашей любимой игрушкой: мягкой, толстой, крикливой. Когда мы тебя щекотали, ты так глупо хихикала и так забавно орала басом: «Мама» - прямо как настоящая кукла. Как мы над тобой глумились! Во что мы тебя только ни одевали, как тебя только не раскрашивали. Мы же на тебе учились делать макияж, педикюр, маникюр, завивку, даже красили раз волосы - хной! Мать нас тогда чуть не убила. Мы же тебя заставляли бегать к нашим мальчишкам с любовными записками, а так как карманов на твоих сарафанах не было, потому, что ты имела странную привычку забивать их песком и грязью, то стыдно вспомнить, куда они тебе совали те записки! Это была жестокая школа жизни! И ты прошла ее не зря! Ты выросла с крепкими нервами, с железными кулаками, стала искусствоведом, потом, конечно, на папины деньги, на всё наше, по идее, общее наследство, открыла свою галерею. И вот сегодня ты, Василиса Вишневская – признанный эксперт вкуса. Как тебя там называют - Мисс Гармония! Так приятно это все слышать! Такая гордость за тебя берет, Васька! Как говорил наш папа: «В роду Вишневских были все! Адмиралы, ученые, врачи, писатели, музыканты. Не было только предателей и проституток». Так давайте выпьем за то, что несмотря ни на что, даже на нас, твоих сестер, ты, Василиса, выросла, и стала человеком!
Возгласы поздравлений, все встают, звяканье бокалов, все выпивают, потом несколько минут слышны только звуки столовых приборов и довольные возгласы едоков.
Валерий. Василиса, неужели вы это сами все в одиночку приготовили?

Василиса. Да, а что не нравится?

Валерий. Наоборот! Обалдеть, как нравится! Я вот как-то недавно в «Тройке» ел заливную стерлядь, восхищался ею. Но по сравнение с твоим блюдом, то - просто дерьмо! Только собак тем заливным кормить!

Иоланта (насторожившись). Это когда это ты был в «Тройке»? Я что-то такого не помню.

Валерий. Да без тебя я там был! Проезжал мимо, захотелось мне есть, зашёл. Что такого? Поесть нельзя в хорошем кабаке?!

Иоланта. Ничего, можно. Я же не хочу, чтобы ты помер с голоду. Зачем нам такие жертвы, а тем более такие расходы?

Василиса. Успокойтесь вы. Валерий, как вам мой холодец?

Валерий. Я от него просто оторваться не могу. А горчица! У-у! Продирает от мозгов до самого стула! Боюсь, как бы он подо мной не загорелся.

Василиса. Кушайте-кушайте!

Валерий. Спасибо!
Телефонный звонок.
Иоланта. Да, что? Сколько? Хорошо, попробуй сразу. Нет! Вот это не надо. Я сказала не надо!
Отключившись, извиняюще улыбается.
Иоланта. Простите, у меня новый финдиректор, кажется, еще боле тупой, чем предыдущий. Такие сейчас у меня проблемы с кадрами! Страна большая, и дураков в ней просто немеренно. И все они, как назло, с высшим образованием. Резюме напишут – хоть сразу на Нобелевскую премию его выдвигай. Это кончил, тут стажировался. А потом окажется, что к живым деньгам этого… теоретика подпускать нельзя. Пока разберешься что к чему – а пара миллионов уже ушла «в голубые дали».

Василиса. Милая, хоть на сегодня забудь про свой бизнес.

Валерий. Да, точно. От этих разговоров тошнит уже.

Анатолий. Как приятно смотреть на такое общество. Милые, интеллигентные люди. Обратите внимание - за этим столом собрались почти все сферы богемной жизни нашего общества: бизнес, спорт, культура, поп-культура. Здорово!

Иоланта. А что это ты отделяешь одно от другого, драматург? Если мы из шоу-бизнеса, так нам уже в вашу сферу классической культуры уже не соваться? С суконным рылом в калошный ряд? Между тем мы тоже часть культуры, ты это то отрицать не сможешь.

Анатолий. Это да, но эта часть... Как бы вам объяснить, что бы вас же не обидеть… Если сравнивать культуру с фигурой человека, то вы, поп-культура, занимаете примерно ту же часть тела культуры, что вынесено в название вашего культуристкого бизнеса. Мне иногда кажется, что наши современные певцы, а особенно певицы даже поют этой самой заметной частью организма.

Семён. Это точно. Ни слуха, ни голоса, зато такие формы! На эту вашу Милану смотреть больше хочется, чем слушать её.

Иоланта. Ой, какие вы все тут жлобы! Анатолий, скажи, а сериалы это тоже поп-культура?

Анатолий. Несомненно! Причем, я считаю, самая жуткая её часть. Глупая жвачка для отупения обшарабаненных пивом пролетарских масс. Их делают для того, чтобы народ не полез на баррикады, а сидел дома и глупел. Детективы – чтобы развлекать мужиков. Мелкодрамы – чтобы их жены на кухне думали, что с двумя грошами в кармане и в бигудях на башке можно стать принцессой.

Василиса. Кое в чем соглашусь, Анатолий, в твоих словах есть рациональное зерно. Но не всегда все сериалы так безнадежно глупы. Есть даже полезные сериалы.

Семён. Да ладно! Мыло – оно и есть мыло. Я сразу переключаю, ищу что-нибудь более умное.

Валерий. А мне все это мыло нравиться, особенно если там стрельбы много, и телки красивые. Вон, где Анжелка играет, про детдом, или про госпиталь. Я еще ни одной серии не пропустил.

Иоланта. Да?! А я и не замечала.

Валерий. А что ты можешь заметить? Вот если меня в кровати нет, то это ты заметишь, это да.

Иоланта. Ладно, я тебе это еще припомню.

Анатолий. А ты сама-то свои сериалы смотришь, Иоланта? Не тошнит?

Иоланта. Анжела, мы с тобой, оказывается, изгои за этим столом у высокого искусства. Просто падшие женщины. Так что давай, звезда сериалов, тост с тебя.
Анжела поднимается.
Анжела. Сестренка! Васска! Что тебе пожелать-то, старуха?! У тебя есть всё! Большой дом, известный муж, красота, ум. На телеэкране мелькаешь сейчас больше меня, даже непонятно, кто из нас актриса. Ты училась в Англии, стажировалась в Японии, не вылазишь из Парижа, из Америки тебя палкой не выгонишь. Чем тебя удивить, что ты еще не встречала в своей жизни? Нечем! Давай я пожелаю тебе, чтобы ты никогда не делала в своей жизни того, что ты не хочешь делать! За свободу духа и тела!

Анатолий. Умные слова!

Анжела. А мы, актрисы, не все дуры, через одну. Кстати, драматург, следующий тост за вами.

Анатолий. Хоть сейчас.

Семён. Куда вы гоните! Дайте закусить!
Все выпивают.
Анжела. (Семёну) А ты-то куда столько жрешь? Ты прикинь, сколько ты уже калорий получил и сколько все это потом сбрасывать придется! Завтра утром марафон в одиночку побежишь.

Семён. Это будет завтра, завтра я на все согласен: хоть на марафон, хоть на расстрел. А пока я жрать хочу! Тем более тут все так вкусно. Это не твоя вечная вареная, без соли и масла капуста.

Анатолий. А, вы, Анжела, не пробовали прожить как-нибудь без диеты? Хотя бы неделю, месяц?

Анжела. Пробовала. И не месяц и не год. Первые двадцать лет своей жизни. Вот они знают. (Вилкой показывает в сторону сестер). Жрала все подряд! И скажите, систер, сколько я весила в результате этой вишневской диеты?

Василиса. Сто килограмм ровно.

Анжела. Вот-вот! А это всё бабушка и мамочка, с их пирожками, солянками, расстегаями! Помните, как я сбрасывала вес, чтобы поступить в ГИТИС?

Иоланта. Это было изуверство, а не сброска веса. Я как вспоминаю – меня саму жуть берет! Две недели полного голодания, даже без крошки хлеба, потом три месяца одна вареная капуста…

Василиса. Бег, сауна, массаж, тренажеры, кровь из носа. За четыре месяца сорок килограмм прочь. Со ста до шестидесяти.

Анатолий. С ума сойти! Вы мне про это не рассказывали, сестренки. Вот это сила воли!

Василиса. Главное не в этом. Главное – что она держит этот вес уже четырнадцать лет. Её можно в книгу рекордов Гинесса заносить.

Анатолий. Каким образом вы это делаете, Анжела? Спецдиета? Поделитесь, а то (коситься на свой живот) я тоже как начал об этом задумываться.

Анжела. Ага! Вы угадали – спецдиета. Загибайте пальцы, блюда считать будем: бег с утра, зарядка час, хула-хуп, тренажеры, обертывание пленкой, массаж, скипидарные ванны, часовая зарядка вечером. И как можно меньше жрать. А самая лучшая диета – хороший секс.

Василиса. Это уже не диета, это у тебя привычка и состояние души. Ты как наркоманка – бросить уже не можешь.

Анжела. Верно. Перепробовала их все, эти самые диеты: кремлевскую, японскую, гречневую, бузуглеродную, овощную, кефирную, тайскую, фруктовую, мясную, кофейную, французскую, ананасовую, раздельное питание, по составу крови. И скажу вам, Анатолий, что все это - фигня! Пока сама себе дома концлагерь не устроишь, сама на себя как овчарка лаять не будешь, холодильник колючей проволокой не опутаешь – ничего не будет. Пока над собой издеваться не начнешь, сгонять вес тренажерами и пробежками – все будет возвращаться. Поэтому нельзя отпускать себя на волю ни на день.

Анатолий. А, по-моему, это просто изуверство так издеваться над собой!

Анжела. Нет, уж лучше изуверство, чем такой вот жиртрест
И она тыкает пальцем в бок жующего Валерия. Тот рычит в ответ:
Валерий. Отстань!

Анатолий. А нет какого-нибудь более легкого метода для похудения?

Анжела. Есть. Очень легкий – смерть.

Иоланта. Так, Толик, хватит задавать глупые вопросы актрисе. Пока ты живешь с Вассой, похудеть тебе не суждено. Тост лучше давай. Блесни умом и красноречием. Я люблю, когда ты красиво болтаешь.

Анатолий (встав). Хорошо, выполняем заявки присутствующих. У меня тост получается третьим по счету, а это, сами знаете что такое. Так что, сёстры, мне хочется поднять рюмку за ваших покойных родителей. То, что они вас родили, выкормили, выучили, дали просто блестящее образование - это всё ясно. Но мне хотелось бы особенно отметить то, какие они вам дали имена! Это ж надо было так вас троих назвать! Иоланта! Анжела! Василиса! И это в стране, где господствуют Татьяны и Александры, Сергеи и Марины, Владимиры и Ольги. Они словно знали, что вам придется крутиться в мире шоу-бизнеса. Люди ломают голову, чтобы придумать себе звучный псевдоним, из Машки Пупырушкиной стать какой-нибудь Миланой. А тут и придумывать ничего не надо. Говорят – Иоланта, и сразу ясно, что речь идет о самом крутом продюсере нашего времени, Иоланте Вишневской. Кто раскрутил на нашей сцене взвод этих мальчиков с лицами порочных ангелов и роту безголосых девочек с повадками стриптизерш? ланте крутом продюссекре нашего времени, придеться крутиться в мире шоу-бизнеса.Иоланта Вишневская! А когда говорят – Анжела, сразу понятно, что речь идет о самой популярной в нашей стране актрисе театра и сериалов, Анжеле Вишневской. Ну и Васса, Василиса – прокуратор вкуса! Непререкаемый авторитет в моде, в живописи, в искусстве! Все могут спорить о творчестве художника или модельера только до того момента, пока свое веское слово не скажет сама Прима жанра - Василиса Вишневская. И тогда всё – приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Так что давайте выпьем за родителей этих, присутствующих среди нас сестёр, за Аркадия Эоловича, и Изольду Марковну! Царствие им небесное! Не чокаясь.

Не чокаясь, выпивают. Закусив, Иоланта обращается ко всем присутствующим.
Иоланта. Так, у меня есть желание покурить.

Валерий. Святое дело!

Семён (с озабоченным видом). И не только покурить. Что мне не особенно так хорошо...

Анжела. Говорила я тебе, не жри столько! Придурок!

Василиса. Ой, идите на крыльцо, дымите там! Не переношу я этот ваш дым. А я пока тарелки сменю. Да и гуся можно уже доставать.

ДЕЙСТВИЕ 5.

Все поднимаются, расходятся в разные стороны. Семен бежит в домашний туалет, Валерий и Анатолий на крыльцо, Ванесса на кухню. Анжела тормозит за руку старшую сестру.
Анжела. Пошли к окну, сестренка, покурим тут. Пошептаться надо.

Иоланта. Пошли!
Отойдя в сторону, к окну, они закуривают.
Анжела. Слушай, сеструха, ты не хочешь вложить бабки в наш фильм?

Иоланта. Это в «Стальной лоб», что ли? Или ты ещё где-то снимаешься?

Анжела. Да нет, в нем одном. Они почти сняли его, нужно ещё три миллиона, чтобы довести до ума, смонтировать и пустить в прокат.

Иоланта. Миллиона чего? Долларов или евро?

Анжела. Евриков.

Иоланта. Уже хуже. А тебе то какая от этого выгода? Сделают они его или не сделают – тебе то не капнет ничего больше гонорара.

Анжела. Ну, не скажи! Там есть кое-что больше гонорара. Я же там – подруга главного героя, этого, русского Джемса Бонда – Ханаева.

Иоланта. Ах да, у вас же снимается этот подрастающий секс-символ. Обожаю его! Как, кстати, совратила уже мальчишку?

Анжела. Как же, дадут там, дождешься! Хоть кради. У него личный продюсер – Мария. Лет на пятнадцать старше его. Всё время нас пасет, чтобы мы, не дай боже, не остались наедине. И днем и ночью защищает его от меня своей собственной впалой грудью.

Иоланта. Я думаю, как бы вообще перетащить его к себе да занять в каком-нибудь фильме, а то Покровский стареет на глаза.

Анжела. Ну, сколько не попей.

Иоланта. Может, в сериал какой пригласить мальчишку, как думаешь?

Анжела (опустив глазки). Ага. Например, в «Безупречную репутацию»

Иоланта. Да, вот там ты его точно в свою постель затащишь. Фиг тебе! Кстати, а каков бюджет этого вашего «Лба»?
следующая страница >>