Востоковедение

ВОСТОКОВЕДЕНИЕ

Начиная с XVIII века в России начинается научное изучение Востока. Во времена Петра I впервые приняты меры по организации особой школы исследования восточных языков. В 1816 году впервые была переведена священная книга мусульман «Коран» с французского языка на русский язык. Молодые русские ученые отправлялись в Иран и Турцию для изучения турецкого, персидского и арабского языков. Начались исследования Востока, связанные с его историей, языками, религиями и системами денежных обращений. Впервые во времена Петра I в России была построена арабская типография, и начались научные исследования арабских народов. Приглашались на работу в Академию наук иностранцы, хорошо знающие восточные языки. Георк Яков Керр (1692-1740 гг.) был одним из них. Керр был приглашен быть членом правления иностранных дел и одновременно учить персидский, арабский и турецкий языки. В 1733 году Керр подготовил большую программу создания «Академии или общества наук и восточных языков Российской Империи». В этой программе подтверждалось, что для постоянных отношений России с Турцией, Крымом и другими странами необходимо совершенное знание восточных языков. Программа Керра не была осуществлена в жизнь.

В течение всего XIX в. шел процесс активной колонизации европейскими странами стран мусульманского Востока, в который была вовлечена и Россия. Ее войны с Ираном и Турцией, присоединение к Российской империи Кавказа и территорий Центральной Азии привели, с одной стороны, к увеличению численности мусульманского населения Российской империи и реальному превращению ислама во вторую государственную религию после христианства, а с другой, вызвали взрыв интереса среди образованных слоев российского общества (А. С. Пушкин, П. Я. Чаадаев, Л. Н. Толстой, В. С. Соловьев и другие) к исламу вообще и персоязычной поэзии, в частности, и религиозно-национальному возрождению среди российских мусульман (Муса Джаруллах Бигиев, Атаулла Баязитов, Исмаил-бей Гаспринский и др.).

В результате на интеллектуальном рынке России возник повышенный спрос как на академических, так и на прикладных, практических востоковедов (переводчиков, дипломатов, резидентов). Этот спрос был удовлетворен созданием эффективной модели для изучения стран Востока: рукописная коллекция — научно-исследовательский институт — восточный факультет (или отделение) высшего учебного заведения, которая позволяла говорить о появлении в России своей собственной школы научного востоковедения. В дальнейшем эта модель, опробованная сначала в Санкт-Петербурге, Москве и Казани, к концу 20-х годов XX в. была вновь использована советской властью с регионально-национальной ориентацией в столицах всех среднеазиатских и закавказских республик СССР.

К концу XIX в. в столице Российской империи крупные востоковедные центры были представлены Азиатским музеем (основан в 1818 г.) со своей коллекцией мусульманских рукописей, монет и артефактов восточной культуры и Факультетом восточных языков (ФВЯ, указ к основанию издан в 1854 г., открыт в 1855 г.) Санкт-Петербургского университета, который после перевода сюда наряду с преподавателями и лучшими студентами также и рукописей из Казанского университета основательно пополнил свое арабографичное рукописное собрание (библиотека ФВЯ заложена еще в 1819 г.). Кроме них хранилищами мусульманского культурного наследия выступали Императорская публичная библиотека (основана в 1814 г., сейчас Российская Национальная библиотека, РНБ) и Институт, или Учебное отделение, восточных языков при Азиатском департаменте МИД. Именно данные столичные центры востоковедения задавали тон развитию востоковедения во всей России. При этом следует отметить факт, ранее как-то не особо выделявшийся в истории отечественного востоковедения: академическое востоковедение в России на базе Азиатского музея, как самого крупного из перечисленных центров, сложилось во многом благодаря немецкой школе востоковедения и ее представителям, которые приглашались в крупные города Российской империи и, в первую очередь, в ее столицу. Такой подход, господствовавший в царской России, дал возможность не только использовать научные связи и традиции, уже наработанные в Западной Европе, но и общаться с ней в прямом и переносном смысле на одном языке, что привело к формированию единого западноевропейского научного сообщества со своей периодикой, критикой, обменом научными достижениями, рукописями и т.п., куда органично влились и ученые России.

Это сообщество было так или иначе деформировано к 30-м годам XX в., на его месте создано новое, внутрисоюзное, которое по сути развалилось в середине 90-х годов, сегодняшние попытки восстановления и того и другого пока малоэффективны.

Арабистика. В 1817 г. в Санкт-Петербурге был организован «Азиатский музей» (в настоящее время преобразован в Институт востоковедения РАН), основателем которого был один из крупнейших востоковедов того времени Х.Д.Френ (1782-1851). В 1854 г. в Петербургском университете был создан факультет восточных языков, на котором была организована кафедра арабского языка и словесности. В 1872 г. в Москве возник еще один центр изучения арабского языка - Лазаревский институт восточных языков. Арабский язык преподавался в Казани (в частности, три семестра его изучал Л.Н.Толстой), арабистом был Н.Г. Чернышевский.

Невозможно перечислить всех учёных, внесших вклад в изучение арабского языка и культуры, но хотелось быть особо отметить таких великих арабистов, как А.Е.Крымский (1871-1941), Г.С.Саблуков (1804-1880), каоторый первым перевел Коран с арабского на русский, В.В.Бартольд (1869-1930), И.Ю.Крачковский (1883-1951). Самым крупным арабистом был академик Крачковский, автор сочинений, открывших читателям не только в России, но и во всем мире сокровища художественной и научной литературы арабов, в том числе новой литературы арабов.

К середине ХХ столетия основным направлением в арабистике было изучение географических и исторических сочинений арабских ученых. Начиная с середины ХХ в. к изучению как отдельных произведений, так и целых сочинений классиков арабской науки стали обращаться не только арабисты, но и специалисты в области естественных наук: математики, физики, астрономы, философы. Работа началась почти одновременно в трех центрах - в Москве, Баку и в Ташкенте.

Известный историк математики, основатель её советской школы, А.П.Юшкевич создал первую работу об истории арабской математики. Ей стала «Омар Хайям и его алгебра» (1948). Эта работа положила начало формированию советской школы в истории физико-математических наук на средневековом Востоке, выделив основные достижения арабоязычной математики. Были проведены исследования по изучению арабских научных рукописей и выделены основные достижения арабоязычной средневековой математики. А.П. Юшкевич первым стал утверждать об оригинальности арабской математики. Он выдвинул и обосновал концепцию средневековой математики как исторически целостного закономерного этапа развития математической мысли, обладающего рядом характерных черт, общих для математической культуры стран Европы и Азии[4,c.23]. Юшкевич выделил основные достижения арабоязычной математики. Это отражено в его работах, посвященных арабской математике в средние века[4]. После выхода книги Т.Н.Кары-Ниязова «Астрономическая школа Улугбека»(1950) и упомянутых работ А.П. Юшкевича в работу включились в качестве переводчиков, комментаторов и исследователей Б.А.Розенфельд(1952), М.И.Медовой(1958), Г.П.Матвиевская (1962), М.М.Рожанская (1966), а также целый ряд других историков математики и астрономии - большей частью ученики Б.А.Розенфельда и Г.П.Матвиевской. Были изданы каталоги научных арабских и персидских рукописей. Особое значение имеет трёхтомник Б.А.Розенфельда и Г.П.Матвиевской «Математики и астрономы мусульманского средневековья и их труды» (VIII-XVII вв.)[5], содержащий богатую информацию о большом числе рукописей, хранящихся во многих библиотеках мира. За 50 лет были исследованы и частично изданы труды большого числа арабских математиков и астрономов[5] , начиная с ал-Хорезми (VIII-IXв.), братьев бану Мусса (IXв.), Сабита ибн Кора (IXв.), Абу Камила (IX-Xв.), Ибрагима ибн Синана (Xв.), Абу-л-Вафы (Xв.), ал-Караджи (X-XI в.), Ибн ал-Хайсама (X-XIв.), ал-Фараби (IX-Xв.), ал-Бируни (X-XIв.), ал-Хайяма (XI- XIIв.), ат-Туси (XIIIв.), и до выдающихся представителей Самаркандской школы ал-Каши (XVв.), Кази-Заде ар-Руми (XVIв.), Улугбека (XVв.), Али Кушчи (XVв.). Многие арабские сочинения после столетий забвения впервые увидели свет в русском переводе или изложении. Все это обогатило знания в России об арабской математике и о вкладе в нее народов Средней Азии. Это позволило создать серию обобщающих работ (А.П.Юшкевич, Б.А.Розенфельд, Г.П.Матвиевская, М.М.Рожанская и др.).

Традиции российской арабистики в обучении арабского языка сегодня продолжают многие вузы России, прежде всего Институт стран Азии и Африки при МГУ и восточный факультет Санкт-петтербугского университета.

Высшие учебные заведения России в которых готовят специалистов в области арабистики:

Институт стран Азии и Африки МГУ
Военный университет Министерства обороны Российской Федерации (ВУ МО РФ), бывший ВИИЯ
Московский государственный институт международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации
Российский университет Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Факультет гуманитарных и социальных наук
Восточный университет при Институте востоковедения РАН (негосударственный)
Восточный факультет СПбГУ

Индология В конце XVIII века в России зародилась индология, один за другим стали появляться переводы отрывков древнеиндийских эпосов и литературы. Классическое наследие, культура и проблемы Индии все больше привлекали внимание русской общественной мысли. В 1817 году «Вестник Европы» опубликовал статью за подписью Дм. Б-в. «Историческое изыскание о торговых отношениях древних народов с Индиею», а в 1837 году вышло в свет исследование А.Малиновского «Известие об отправлениях в Индию российских посланников, гонцов и купчин с товарами и о приездах в Россию индийцев, с 1469 по 1751 год» [Россия и Индия. С. 115]. Сведения об Индии расширялись, и начинали обрисовываться в более реалистичных красках. Индией был привлечен и А.С. Грибоедов, прокомментировавший описание путешествий по странам Востока, в том числе и Индии, русского крестьянина Цикулина и опубликовавшего рукопись в журнале «Северный архив» в 1826 году [тоже,115]. В 1835 году А.С. Пушкин составил «Историю Петра» - сбор материалов о Петре I и его поисках связей с Индией. Денис Давыдов составил конспект по истории Индии вплоть до XIX

Однако на научном фронте работа по изучению культуры Индии продолжалась. Видный русский путешественник, разведчик, страновед А. Е. Снесарев, генерал царской армии, в советское время – директор учебного Института востоковедения в Москве, был автором ряда книг и статей, посвященных современной Индии, публиковавшихся в 1900-1920-е гг.

Основателем советской школы историков – индологов стал профессор И. М. Рейснер, активно работавший в 20-50-е гг. Следует также отметить деятельность А. М. Дьякова. Врач по образованию, в 20-е гг. нарком (министр) здравоохранения Таджикистана, он затем увлекся индологией и подготовил ряд работ по современной Индии

Буддология Отечественная буддология уходит своими корнями к началу востоковедного направления в деятельности Русского географического общества. Российское востоковедение формировалось в целях изучения религии и культуры инородческих окраин империи. Буддология как часть востоковедения была призвана обследовать также культуру и письменное наследие сопредельных стран — Тибета, Китая, Монголии. И поскольку народы этих стран имели прочные культурно-исторические контакты с буддийскими регионами России, царская администрация стремилась постоянно собирать информацию о влиянии, которое оказывалось на население этих регионов со стороны монгольской аристократии, Тибета и Китая. В русле этой политической заинтересованности планировались востоковедные исследования, а позднее осуществлялись экспедиции, привозившие в Русское географическое общество буддийские рукописи и ксилографы. Деятельность российских востоковедов-буддологов совмещала научный и политический аспекты. Монголистика и тибетология первоначально формировались как прагматически ориентированные дисциплины, нацеленные на изучение буддийских регионов и их контактов с сопредельными странами, поскольку Российская империя была заинтересована в сохранении своей территориальной целостности и профилактике этно-религиозного сепаратизма. В тот период постепенно накапливались буддологические знания, делались первые попытки переводов буддийских текстов с монгольского и тибетского языков. Значительный прорыв в этом направлении был связан с деятельностью профессора Ивана Павловича Минаева (1840–1890), исследователя палийской традиции тхеравады, а затем — с появлением буддологической школы. Ее основателями выступили ученики Минаева — Ф.И. Щербатской (1866–1942) и С.Ф. Ольденбург (1863–1934). Щербатскому принадлежат первые научно обоснованные переводы буддийских философских текстов, а его труд «Буддийская логика» прославил отечественную науку. Санкт-Петербургская буддологическая школа выдвинула таких всемирно известных ученых, как О.О. Розенберг, автор выдающегося труда «Проблемы буддийской философии», А.И. Востриков, раскрывший миру богатство жанров литературы Тибета, Е.Е. Обермиллер, опубликовавший целый ряд произведений махаянского направления буддизма, и другие, не менее значительные исследователи буддизма. С.Ф. Ольденбург еще в 1890-е годы основал международную научно-исследовательскую серию Bibliotheca Buddhica. Ф.И. Щербатской в 1917 году разработал проект международных исследований трактата «Энциклопедия буддийской канонической философии» (Абхидхармакоша) великого индийского философа Васубандху (IV–V вв.). Поскольку санскритский оригинал Буддийского канона, то есть Трипитаки, был утерян, именно трактат Васубандху, известный в то время только в переводах на тибетский, уйгурский и китайский языки, мог служить источником знаний о канонической философии буддизма и истории ее развития в Индии. Щербатской подчеркивал важность освоения буддийского наследия Индии, так как именно эта страна являлась родиной буддизма. Он также говорил, что ученый-буддолог должен владеть санскритом, тибетским и китайским языками, чтобы на основе письменного наследия изучать пути первоначального распространения буддизма за пределы Индии. Его ученик О.О. Розенберг впервые в мировом научном сообществе выдвинул идею о необходимости изучения живой традиции буддийского образования и практик в монастырях. Он пришел к этой мысли во время долгосрочной командировки в Японию, где много времени провел в общении с образовательным монашеством. Экспедиции российских ученых в Центральную Азию и Восточный Туркестан позволили провести значительные археологические исследования исчезнувших очагов буддийской культуры, располагавшихся в оазисах обширных азиатских пустынь на Шелковом пути. Во время экспедиций наших ученых в буддийские страны проводились и социологические исследования. Наблюдения, дневниковые записи, интервью — все это мы обнаруживаем в наследии монголиста А.М. Позднеева (1850–1920), Г.Ц. Цыбикова (1873–1930), Б.Б. Барадийна (1878–1937). Выполненные Ф.И. Щербатским переводы буддийского трактата по логике «Ньяя бинду» вошли в сокровищницу мировой науки. Переводы и реконструкции воззрений буддийских школ Федор Ипполитович представил и на русском, и на английском языках. Это было обусловлено не только стремлением ознакомить с ними западных ученых, но и политической ситуацией в стране. Уже во второй половине 1920-х годов над школой Щербатского начали сгущаться тучи, поскольку борьба с религией распространялась и на тематику буддологических исследований. Судьба Федора Ипполитовича в 1930-е годы сложилась драматично. Большинство его талантливых учеников — Б.Б. Барадийн, Г.Ц. Цыбиков, А.И. Востриков, М.И. Тубянский — стали жертвами репрессий. Задолго до этого времени, в 1919 году, пропал без вести О.О. Розенберг. Е.Е. Обермиллер умер в начале 1930-х. Его друг и коллега академик С.Ф. Ольденбург, крупнейший исследователь буддийского искусства и археолог, умер в 1934 году. Щербатской не подвергся преследованиям только потому, что был всемирно известным ученым и имел много влиятельных друзей-буддологов за рубежом. Он принял решение издавать свои книги на английском языке, поскольку в советском востоковедении того времени буддийское письменное наследие уже не издавалось и расценивалось как «творчество индийских попов». Буддийские философские тексты, подчеркну, насыщены терминологией и очень сложны для перевода. Их невозможно переводить так, как повествовательные произведения, то есть опираясь на общеупотребительные значения, зафиксированные в словарях. Щербатской понял это, еще будучи совсем молодым человеком, когда в начале 1900-х годов готовил свою докторскую диссертацию и переводил тексты буддийских философов Дигнаги и Дхармакирти. В 1930-е годы он опубликовал на английском языке свой труд «Буддийская логика», в котором заново изложил воззрения этих мыслителей и сопоставил их с теориями европейских философов, начиная с Аристотеля. В «Буддийской логике» Щербатской показал, что буддийская философия достигла высот в развитии рационального знания, и Запад признал это. «Буддийская логика» занимает почетное место в библиотеках западных вузов. И в исследованиях западных буддологов всегда присутствуют ссылки на труды Щербатского, Розенберга, Ольденбурга и Вострикова. Главный научный труд А.И. Вострикова — «Тибетская историческая литература» — до сих пор не утратил своего научного значения и признан во всем мире. Это единственная монография, в которой представлено исследование традиционных жанров буддийской литературы Тибета. В наши дни она заново переиздана и доступна читателям. В 1990-е годы в нашей стране был взят курс на возрождение исторических религий и буддизм, по сути дела, обрел второе дыхание. У великого Учения появляются многочисленные новые последователи во всех регионах России. Нечто подобное происходило на Западе в 1970-е годы, когда европейский мир начал именовать себя «постхристианским» и буддизм получил признание наравне с католическими и протестантскими конфессиями. В Россию именно в 1990-е годы, после издания закона о свободе совести и религиозных объединениях, стали приезжать буддийские учителя из разных стран — представители непальского, тибетского и японского буддизма. С этого времени началась история многочисленного сообщества отечественных последователей различных направлений буддизма. Это замечательное собрание единомышленников и представляет собой современную буддийскую общину Российской Федерации.

Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН ведет свою историю с 1 июля 1922 г., когда было создано первое в истории бурят научно-исследовательское учреждение – Бурятский ученый комитет (Буручком). Председатель комитета – Б.Барадин. В мае 1929 г. Буручком был реорганизован в Бурят-Монгольский государственный институт культуры (БМГИК). Директором института был назначен И.П. Хабаев. В дальнейшем институт имел различные наименования: Государственный институт языка, литературы и истории (ГИЯЛИ, 1936 г.), Бурят-Монгольский научно-исследовательский институт культуры и экономики (БМНИИКЭ, 1944 г.), Бурят-Монгольский научно-исследовательский институт культуры (БМНИИК, 1949 г.). В период с 1933 по 1957 годы институт возглавляли Ж.Раднабазарон, Г.Ц.Бельгаев, Б.С.Санжиев, М.П.Шулукшин, М.А.Рампилова, П.И.Хадалов, Ц.Б.Цыдендамбаев.

Новый этап в развитии института связан с образованием в стране Сибирского отделения АН СССР (1957 г.). В 1958 г. на базе БМНИИК создан Бурятский комплексный научно-исследовательский институт СО АН СССР, в котором были впервые созданы наряду с традиционными гуманитарными подразделениями отделы по естественным наукам. В 1966 г. БКНИИ СО АН СССР был преобразован в Бурятский филиал СО АН СССР в составе двух крупных подразделений - Бурятского института общественных наук СО АН СССР (БИОН БФ СО АН СССР) и Бурятского института естественных наук СО АН СССР (БИЕН СО АН СССР). С 1958 по 1980 год институт возглавлял Д.Д.Лубсанов, с 1980 до 1997 года директором института являлся д.ф.н., проф. В.Ц.Найдаков. В 1997 г. БИОН СО РАН переименован в Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской Академии наук (ИМБТ СО РАН). С 1997 года и по настоящее время директором Института является член-корреспондент РАН, д.и.н. Б.В. Базаров.

Иранистика Официальное становление иранистики в качестве самостоятельной дисциплины в организованном в 1930 г. на базе Азиатского музея (далее АМ) Институте востоковедения (ИВ) произошло в 30-х г. XX в., что организационно отразилось в утверждении в 1931 г. Кабинета иранистики, или с 1936 г. Иранского кабинета, создании Ассоциации иранистов в 1935 г., проведении в том же году в Ленинграде III Международного конгресса по иранскому искусству и археологии, а также в принятии перспективных пятилетних планов на издание серии материалов и монографий по истории Ирана и сопредельных стран. Этим планам, по большей части, не суждено было осуществиться из-за Великой Отечественной войны (далее ВОВ).

Те сотрудники Иранского кабинета, которые избежали политических репрессий, выжили в блокаде и вернулись из эвакуации (Москва, Ташкент, 1942–1945), в послевоенные годы работали в Секторе иранской филологии (с 1946 до 1950 г.), с осени 1956 г. до ноября 1957 г. — в составе Группы иранистов Сектора Восточных рукописей ИВАН СССР, а затем до января 1978 г. — во вновь возрожденном Иранском кабинете. С 1978 г. по настоящее время — Сектор Среднего Востока ЛО ИВАН СССР/СПбФ ИВ РАН.

Деятельностью Кабинета, Группы и Сектора на протяжении истории руководили: С. Ф. Ольденбург (1931–1932), Е. А. Бертельс (1932–1945), А. А. Фрейман (1945–1956), И. П. Петрушевский (1956–1959), М. Н. Боголюбов (1960–1961), Г. В. Шитов (1961–1963), З. Н. Ворожейкина (1963–1971) и О. Ф. Акимушкин (с 1971 г. по настоящее время).

Общемировая тенденция к специализации, накопление фактического (рукописи, монеты, артефакты) и исследовательского материала привели на сегодняшний день к возникновению еще более узко профилированных дисциплин, которые, выделившись из иранистики, стали вполне самостоятельными направлениями востоковедной науки. Речь, прежде всего, идет об афганистике, курдоведении и кавказоведении, поэтому в данном иранистическом обзоре они уже не рассматриваются (афганистика и курдоведение выделены в самостоятельные очерки).

Однако результаты иранистических исследований Среднеазиатского кабинета ИВ вошли в настоящий очерк. Он был образован также в начале 30-х гг. XX в., разделен по научной работе на тюркологическую и таджикскую секции и имел в своем составе поначалу всего 7 сотрудников. С 1946 по 1950 гг. — Туркологический сектор (зав. А. К. Боровков), состоявший из двух кабинетов: Среднеазиатского и Турецкого.

На сегодня в зарубежном востоковедении иранистику принято делить на два основных периода — доисламский и исламский, что до известной степени не лишено оснований и даже отражает тенденции в исследованиях XIX–XX вв. Естественно, что деление по такому, религиозно-историческому принципу предполагает включение в иранистику первого периода изучение доисламских религий — зороастризма и манихейства, а во второй — арабо- и персоязычный ислам со всеми его школами и течениями, равно как и прочие религиозные учения (наприм., бабизм–бахаизм/бехаизм), которые причастны к истории иранского этнолингвистического региона. В силу разных обстоятельств исследования в указанных направлениях происходили неравномерно (библиографические ссылки в очерке даются только на основные монографии).

следующая страница >>