Советский Союз и интеграционные процессы в Европе: середина 1940-х середина 1960-х годов

На правах рукописи

ЛИПКИН Михаил Аркадьевич

Советский Союз и интеграционные процессы в Европе:

середина 1940-х – середина 1960-х годов

Специальность 07.00.15 – история международных отношений и внешней политики

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 2012

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном учреждении науки «Институт всеобщей истории Российской академии наук»

Научный консультант: доктор исторических наук, академик РАН, директор ФГБУН Институт всеобщей истории РАН Чубарьян Александр Оганович
Официальные оппоненты:
Канинская Галина Николаевна – доктор исторических наук, Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова, профессор кафедры всеобщей истории
Арбатова Надежда Константиновна – доктор политических наук, Институт мировой экономики и международных отношений РАН,

заведующая Отделом европейских политических исследований

Громыко Алексей Анатольевич – доктор политических наук, Институт Европы РАН, руководитель Центра британских исследований, заместитель директора
Ведущая организация – Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России
Защита состоится « 18 » мая 2012 года в 14.00 часов на заседании Совета по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук Д.212.198.03 при Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу: Россия, 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., 6.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»
Автореферат разослан «___» _______________ 2012 года
Ученый секретарь

кандидат исторических наук, доцент Е.В. Барышева

Актуальность темы исследования.

В 2007 г. мир стал свидетелем шестого по счету расширения Европейского Союза. Вопросы о будущем отношений между Россией и ЕС, о пределах и скорости интеграционных процессов как на постсоветском пространстве, так и в «общем рынке» двадцати семи стран, о судьбе институтов ЕС и «зоны евро» в свете мирового финансового кризиса дискутируются на всех уровнях. Завершение создания Таможенного союза России, Беларуси и Казахстана в 2011 г., провозглашение курса на формирование Евразийского Союза на фоне начала процесса вступления России в ВТО с новой силой поднимают вопрос о соотношении регионального и глобального, о преемственности и разрыве во внешнеэкономической политике страны.

В этой связи изучение воздействия СССР на интеграционные процессы в Европе, особенно первые проекты общеевропейского сотрудничества в 1940-х – 1960-х гг., заложивших основы более поздних концепций «Общеевропейского дома» и «Большой Европы», приобретает особую актуальность как в практическом, так и теоретическом плане.

В советский период тема взаимоотношений Советского Союза с западноевропейскими интеграционными структурами практически не развивалась в связи с отсутствием с ними у СССР официальных отношений и господствовавшими в пропаганде установками на общий негативный образ замкнутых интеграционных группировок. Отдельные ранние публикации были частью внешнеполитической пропаганды Советского Союза^¹. Впрочем, это не означало отсутствие политического курса и политического планирования в отношении ЕОУС, ЕЭС, ЕАСТ, ОЭСР. Западноевропейская интеграция как объективный процесс стала изучаться начиная с 1960-х годов, однако ее анализ еще долгое время оставался в рамках политизированного подхода с установкой на изучение политической и классовой сущности «империалистической интеграции»^². Тема восточноевропейской «социалистической интеграции» в рамках СЭВ получила широкое освещение с начала 1970-х годов, однако отличалась характерной для того периода тенденциозностью в подборе фактов и отсутствием критического анализа. В постсоветский период появился новый интерес как к истории западноевропейских вариантов интеграции, так и советскому отношению к интеграционным процессам в Западной Европе при практически полном отсутствии внимания к потерпевшей неудачу восточноевропейской модели в лице СЭВ.

В результате, в истории второй половины XX века образовалось значительное «белое пятно», которое характеризуется ежегодным приростом необработанной информации в виде массива рассекреченных российских и зарубежных архивных документов за период 1940-х – 1960-х гг. при отсутствии адекватного комплексного осмысления этой темы со стороны профессиональных историков. Размывание исследовательского поля между тремя тематическими блоками, в рамках которых обычно строится работа отечественных и зарубежных исследователей – история холодной войны, внешнеполитическая история СССР и собственно история европейской интеграции – лишь усугубляет общую картину отсутствия понимания важности самостоятельного изучения темы «Советский Союз и интеграционные процессы в Европе».

Следует отметить, что в последнее десятилетие понятие «европейская интеграция», равно как и сам термин «Европа» преимущественно трактуются как синонимы изначально исключительно западноевропейского варианта наднациональной интеграции в лице Европейского Союза и предшествовавших ему сообществ (Европейское объединение угля и стали, Европейское экономическое сообщество, Евратом). Подобное «похищение Европы» не в последнюю очередь объясняется отсутствием должного представительства отечественной школы интеграционных исследований в международных проектах, международных конгрессах и научных ассоциациях историков, в результате чего роль восточноевропейского фактора и восточной модели экономической интеграции в лице СЭВ либо вообще теряются из виду, либо трактуются в упрощенном обобщающе-негативном ключе.

Осуществленное в диссертации введение в научный оборот большого корпуса неопубликованных источников позволяет понять причинно-следственные связи и основные этапы в становлении советского подхода к интеграционным процессам как на Западе, так и на Востоке континента, отказаться от утвердившихся упрощенных представлений о «железном занавесе», «экономике холодной войны» и «мирном сосуществовании».

Выстраивание оптимального для России курса в отношении крупнейшего западного торгово-политического партнера – Европейского Союза и создание эффективных инструментов экономического влияния в Евразии невозможны без учета специфики советского опыта, уроки которого либо забыты, либо вообще неизвестны широкой публике. В свете этого история советской политики в отношении интеграционных процессов в послевоенной Европе становится вновь актуальной, как по причине появления новых архивных документов, так и из-за очевидного социального запроса – свойственного людям поиска исторических аналогий происходящим в современном им мире процессам.

Научная новизна диссертации в целом определена обращением к малоизученной как в отечественной, так и зарубежной историографии теме советской внешней политики в отношении интеграционных проектов и объединений как в Западной, так и Восточной Европе в период середины 1940-х – середины 1960-х гг.

Новизна исследования определяется сочетанием следующих факторов:

- впервые введен в научный оборот новый комплекс источников по периоду середины 1940-х – середины 1960-х годов (материалы фонда Экономического отдела НКИД СССР, Отдела международных экономических организаций МИД СССР, фондов секретариата В.М. Молотова и А.Я. Вышинского, фондов В.М. Молотова, А.И. Микояна, Г.М.Маленкова, фонда Наркомата/Министерства внешней торговли СССР, фонда аналитических справок ИМЭМО АН СССР, фонда Северного отдела МИД Британии и британского казначейства, фондов британских премьер-министров Г. Макмиллана и Г. Вильсона, материалы различных отделов французского МИД, фонд Консультативной комиссии Координационного комитета по экспортному контролю НАТО, документы внешнеполитических отделов Европейского объединения угля и стали, Европейского экономического сообщества и Евратома). В силу того, что взаимное признание СССР и Европейского Сообщества (преемник – Европейский Союз) произошло лишь в 1988 г., какого-то специального фонда, посвященного именно этой теме, ни в одном советском министерстве не существовало. Все материалы разбросаны между различными фондами архивов ключевых министерств, и их выявление хотя бы в объеме «критической массы», позволяющей воссоздать логику советской линии в этом вопросе потребовало большой трудоемкой работы в архивах разных стран;

- впервые исследуется многофакторность интеграционных процессов в Европе с точки зрения борьбы тенденций к интеграции и дезинтеграции связей между странами этого региона после Второй мировой войны. При этом в отличие от превалировавшего в историографии подхода к изучению рассматриваемого периода с точки зрения военно-политических и идеологических факторов для объяснения периодизации начала и основных этапов холодной войны в Европе всесторонне рассматривается экономический фактор («экономическая холодная война») и его влияние на выработку внешнеполитических решений советским руководством в отношении европейской интеграции;

- впервые в отечественной литературе делается акцент на том, что интеграционные процессы имели как объективную самостоятельную логику развития (диктовавшуюся потребностями объединения ради выгод экономики масштаба, гарантий безопасности и т.д.), так и проектную составляющую (в частности – различные планы ранней политической, экономической и военной интеграции европейских стран), что позволило расширить рамки исследования и рассмотреть динамичную и вариативную картину сосуществования конкурирующих проектов европейской интеграции в рассматриваемый период.

Такая широкая трактовка «европейской интеграции» позволила включить в круг изучения альтернативную модель «социалистической интеграции» в Восточной Европе на базе Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и синхронизировать основные этапы в развитии СЭВ и западноевропейских интеграционных объединений в 1950-х – 1960-х годах. При этом западноевропейские объединения рассматриваются в форме трех основных конкурирующих проектов, соперничавших между собой в 1950-х – первой половине 1960-х гг. Первые два - межгосударственная интеграция – Организация европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС) и Европейская зона свободной торговли (ЕАСТ). Наднациональная интеграция – Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), затем – «общий рынок» (ЕЭС) и Евратом, структурно объединившиеся с середины 1960-х гг. в Европейские сообщества;

- комплексно освещается роль Советского Союза, который с одной стороны выступал в качестве центра консолидации восточноевропейских стран через структуры СЭВ, а с другой был важным внешним фактором, влиявшим на интеграцию западноевропейских стран. При этом впервые документально анализируются советские общеевропейские инициативы как с точки зрения советских планов, так и их восприятия на национальном и наднациональном уровне в Западной Европе;

- значительное внимание уделяется анализу экономической составляющей европейской политики СССР, включая вопрос о значении западных кредитов, что позволяет взглянуть под неизвестным ранее ракурсом на историю международных отношений на региональном европейском (внутриевропейская торговля, общеевропейское сотрудничество) и глобальном уровнях («межрегиональное сотрудничество» и многосторонние организации как в системе ООН, так и за ее пределами).

Объект исследования – интеграционные процессы в Европе в контексте советской внешней политики в середине 1940-х – середине 1960-х годов.

Предмет исследования – воздействие Советского Союза на интеграционные процессы в послевоенной Европе и влияние процессов интеграции на эволюцию внешней политики СССР.

Хронологические рамки охватывают период от окончания Второй мировой войны до смерти И.В. Сталина (1945-1953 гг.), время «коллективного руководства» в СССР (1953-1957 гг.) и собственно правления Н.С. Хрущева (1957-1964 гг.). Нижняя хронологическая граница объясняется началом периода активного планирования послевоенного устройства Европы, в том числе обсуждением вариантов политической и экономической интеграции ее отдельных частей. Верхняя граница исследования определяется как сложившейся традицией периодизации истории СССР, так и степенью доступности отечественных архивных материалов, необходимых для раскрытия заявленной темы – рассекречивание ключевых фондов по внешней политике Советского Союза в большинстве отечественных архивов остановилось на периоде начала-середины 1960-х годов.

Цель исследования: выявить особенности формирования и эволюции советского подхода к интеграционным процессам в Европе на протяжении послевоенного двадцатилетия.

Для ее достижения были поставлены и решены следующие исследовательские задачи:

Изучен характер политики СССР в европейском регионе, ее формирование, эволюцию, динамику и этапы в увязке с основными тенденциями развития мировой экономики и международных отношений в рассматриваемый период.
Выявлены и рассмотрены внутренние и внешние факторы, оказавшие решающее воздействие на выработку советского курса в отношении интеграционных процессов в Европе и показать степень воздействия СССР на европейскую интеграцию.
Проанализирован экономический потенциал к сотрудничеству/соперничеству СССР с отдельными странами и объединениями стран в европейском регионе, дана оценка центробежным и центростремительным факторам, влиявшим на общеевропейские инициативы Москвы.
Выявлены взаимовлияния в развитии СЭВ, ЕЭС, ЕАСТ, ОЕЭС, дана оценка перспективам советских предложений общеевропейского сотрудничества применительно к соперничеству замкнутых региональных интеграционных группировок в рассматриваемый период.
Изучена взаимосвязь регионального и глобального факторов во внешнеэкономической политике Москвы.

Методологическая основа исследования.

Историческое исследование проведено на основе метода сравнительного исторического анализа. Все события рассматриваются в развитии и взаимной связи, с учетом конкретной исторической ситуации. Проводится комплексный анализ взаимовлияния региональных, глобальных и национальных факторов, с использованием разноплановых источников и литературы.

Применение междисциплинарного подхода помогло связать в единую систему данные ряда гуманитарных наук, таких как история, политология, экономика, история международных отношений, геополитика.

Проблемно-хронологический метод лёг в основу изложения фактического материала, что позволило структурировать многоплановое изложение рассматриваемой проблемы.

Историко-генетический метод позволил показать причинно-следственные связи и закономерности развития феномена интеграционных процессов в Западной и Восточной Европе. Он также применялся для выявления соотношения субъективных и объективных факторов при принятии решений и выработке внешнеполитической линии СССР (логика внутриполитической борьбы, внешнеэкономического развития, многосторонней дипломатии и т.п.).

Изучение международных отношений невозможно без систематизации исторических фактов, явлений, без выработки общих подходов и построения моделей изучаемых событий. Поэтому в работе использовались аналитические приёмы и методы, являющиеся общими для всех обществоведческих наук – анализ, синтез, обобщение, сравнение.

Метод системного анализа позволил исследовать влияние двухстронних и многосторонних отношений СССР на развитие интеграционных процессов, разворачивавшихся на фоне крупных международных событий 1940-х – 1960-х годов, которые характеризовались борьбой тенденций к соперничеству и сотрудничеству стран Западной и Восточной Европы.

Источниковая база

Документальную основу диссертации составили неопубликованные и, в большинстве своем, недавно рассекреченные материалы из восьми архивов (четырех российских и четырех зарубежных), а также опубликованные воспоминания и материалы прессы.

На первом месте по объему и значимости представленных документов для раскрытия выбранной темы стоит Архив внешней политики МИД РФ (АВП РФ). В первую очередь, это фонды министров иностранных дел: В.М. Молотова и А.Я. Вышинского. Хотя все проекты и предложения в ЦК КПСС из МИД СССР концентрировались в фонде министра, вопросы, связанные с советским отношением к первым общеевропейским организациям (Европейская угольная организация, Европейский экономический комитет) удалось рассмотреть исключительно благодаря концентрации аналитических справок, писем и проектов постановлений, которые хранятся в фонде находившегося тогда в ранге заместителя министра А.Я. Вышинского, а также в фонде Экономического отдела НКИД СССР.

Применительно к периоду 1957-1964 гг. картина выработки и принятия решений в МИД СССР оказывается гораздо менее четкой по причине недоступности фондов центрального руководства МИД СССР. Спасительную роль здесь сыграли уникальные, хотя порою и отрывочные материалы, собранные в фонде Отдела международных экономических организаций. В отдельных случаях в качестве дополнения были использованы документы из фондов референтуры по Великобритании и Западной Германии, а также собранные в специальные фонды коллекции документов по крупным международным событиям (например - сессия министров иностранных дел в Париже в июле 1947 г., на которой обсуждался «план Маршалла»). Ценность таких коллекций по, казалось бы, общеизвестным внешнеполитическим событиям заключается в том, что они содержат полные, неопубликованные стенограммы заседаний.

Особенность принятия окончательных решений по внешней политике СССР диктовала необходимость обращения в архив ЦК КПСС и его специальных подразделений. В этой связи была проведена исследовательская работа в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) с фондами И.В. Сталина, В.М. Молотова, А.Я. Микояна, Г. М. Маленкова. Именно в сочетании с документами и справками мидовского архива стала понятна подоплека принятия многих решений, зигзагов советской дипломатии в рассматриваемый период.

Большую роль в понимании экономических интересов СССР в послевоенной Европе и позиции советского экспертного сообщества в этот период сыграли материалы Российского государственного архива экономики (РГАЭ) – фонд Наркомата, затем Министерства внешней торговли и Научно-исследовательского конъюнктурного института МВТ СССР. Особенность этих фондов заключается в том, что они стали доступны для исследователей лишь в 2006 г. Наибольший интерес представляют материалы (записи бесед, информации, письма), подготовленные Управлением торговли западных стран (УТЗС): речь идет о документах торгово-политического характера, отражающих оценки западноевропейской интеграции с точки зрения советских внешнеэкономических интересов.

Материалы РГАЭ особенно важны применительно к периоду 1943-1947 гг., когда это ведомство под руководством А.И. Микояна имело максимальное влияние в системе советских институтов при выработке внешней политики страны, специально занимаясь проблемами международного экономического порядка в послевоенном мире. В дальнейшем качество и количество его аналитических материалов стало ухудшаться пропорционально падению влияния этого министерства на выработку внешнеполитической стратегии страны. Его роль стала сводиться все больше к узкопрофессиональному мониторингу внешнеторговых операций. Наркомат внешней торговли, ставший затем министерством, стал терять свои монопольные позиции в связи с созданием специализированных и конкурировавших по степени своего влияния на властном олимпе структур при Совете министров СССР – Государственной комиссии по науке и технике (ГКНТ), Государственного комитета по экономическому сотрудничеству (ГКЭС), Комиссии Президиума Совета Министров СССР по внешнеэкономическим вопросам, а также новых «мозговых трестов» в системе АН СССР.

В этой связи в работе используются материалы архива Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, созданного в 1956 г. и ставшего главным научно-исследовательским институтом, разрабатывавшим в СССР вопросы теории и практики западноевропейской интеграции. Наибольший интерес представляют документы фонда 1978, 2-й описи – информационно-аналитические справки, готовившиеся по заданию отделов ЦК и МИД СССР за период 1957-1965 гг. Они сыграли роль важного дополнительного источника по периоду Н.С. Хрущева, в условиях дефицита доступных материалов по этой эпохе в центральных отечественных архивах. Следует отметить, что материалы архива ИМЭМО готовятся к передаче в общий архив РАН. В этой связи, предвидя изменения в номерах дел и описей, в диссертационном исследовании даются ссылки на документы с полным указанием авторов, адресатов и датировок.

Недоступность для исследователей фонда Международного отдела ЦК в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ), личных фондов Хрущева по международно-политической проблематике в других российских архивах, а также общее падение числа доступных аналитических материалов первого плана (с грифом «совершенно секретно») за 1957-1964 гг. в АВП РФ и РГАЭ РФ привели к использованию максимально возможного количества зарубежных архивов. Это также отвечало задаче определения западной логики восприятия советской политики в отношении европейской интеграции.

Большую роль для раскрытия темы исследования применительно к первым послевоенным годам сыграла работа в Национальных архивах (бывший Паблик рекордс офис) в Великобритании. В массе своей это фонды Северного и Экономического департаментов Форин офис, в отдельных случаях – файлы министерства финансов и кабинета министров.

Существенным дополнением к этому правительственному архиву стали личные архивы британских премьер-министров – Гарольда Макмиллана и Гарольда Вильсона, завещанные их родному университету – Оксфорду. Они хранятся в знаменитой Бодлеан лайбрари в отделе манускриптов. Несмотря на «личный» характер этих фондов, в них содержатся материалы по внешнеполитической тематике, главным образом применительно к периодам, когда эти видные политики либо были в оппозиции и готовили материалы в качестве глав теневых кабинетов своих партий, либо в периоды «личной дипломатии» - секретной прямой переписки с лидерами других государств.

Важное значение для исследования применительно к периоду 1952-1964 гг. имело знакомство с материалами архива Министерства иностранных дел Франции. Несмотря на активную публикацию официальной серии документов по французской внешней политике (Documents diplomatiques français), только работа с первоисточниками в архиве, позволяющая понять взаимосвязь различных документов и логику взаимоотношений подразделений внутри министерских отделов, дала возможность выявить материал для раскрытия выбранной темы. К тому же в указанной опубликованной серии есть лакуны между томами за 1947 и 1954 гг., поэтому автор не использовал эту официальную публикацию, предпочитая работу с первоисточниками. Были проанализированы материалы в досье «Европа» подсерии по СССР, в досье «Генеральный секретариат» подсерии «Европейское экономическое сотрудничество» и «Соглашения», а также ряд документов из серии «Кабинет министров». Такой подход во многом оправдал себя и позволил заполнить имеющиеся лакуны в историографии применительно к периоду «коллективного правления» и пребывания у власти Н.С. Хрущева.

Особо следует выделить находящийся в дипломатическом архиве фонд Координационного комитета по экспортному контролю НАТО (КОКОМ), стенограммы заседаний которого велись параллельно на французском и английском языках. Впервые в отечественной историографии используются архивные документы Консультативной комиссии КОКОМа, позволяющие судить о степени разногласий и о реальных шансах общеевропейских и глобальных инициатив СССР в период наибольшего влияния этого органа – начала 1950-х годов. С началом периода «мирного сосуществования» значение КОКОМа стало уменьшаться.

Часть материалов французского дипломатического архива была специально отобрана и микрофильмирована в рамках совместного проекта Архива министерства иностранных дел Франции и Исторических архивов ЕС во Флоренции. При этом одни и те же документы имеют разные архивные шифры. В архиве во Флоренции они объединены в один фонд под аббревиатурой “MAEF” (сокращенно от «министерство иностранных дел Франции»), во французском дипломатическом архиве они имеют свои инвентарные номера в рамках фонда экономической дирекции МИД Франции. В работе использовались ссылки на собственно французский архив.

Исторические архивы Европейского Союза во Флоренции при Европейском институте-университете представляют собой центральный корпус документов по истории ЕС и его предшественников. Концепция архива подразумевает сбор и каталогизацию документов не только от центральных органов ЕС (Совет министров, Комиссия ЕС, Суд, Европейский парламент и т.д.), но и любых других источников, касающихся истории ЕС, в виде отдельных национальных коллекций из архивов стран-участниц, как в случае с фондом французского МИД.

Применительно к рассматриваемому периоду подавляющую часть документов архива во Флоренции представляют собой материалы на французском языке, небольшую часть – документы на итальянском и немецком языках. Великобритания, как страна, присоединившаяся к Европейским сообществам только в 1973 г., принесла английский язык в документооборот Сообществ начиная с 1970-х гг.

В диссертации использованы преимущественно материалы фондов Комиссии ЕЭС и Комиссии Евратома (фонд “BAC”) (за период 1957-1965 гг.) и, в отдельных случаях, материалы Высшего руководящего органа Европейского объединения угля и стали (фонд “CEAB”). Это аналитические материалы первых «еврочиновников» с оценками внешней политики СССР и прогнозами развития отношений с западноевропейскими интеграционными объединениями. В период работы в исторических архивах ЕС значительная часть документов Совета министров ЕС находилась в процессе передачи из Брюсселя во Флоренцию, а потому по техническим причинам не была использована в настоящей работе.

Привлеченный корпус архивных документов позволил впервые обстоятельно изучить влияние внешних факторов на советское восприятие интеграционных образований в Западной и Восточной Европе, синхронизировать логику европейской интеграции и логику холодной войны на протяжении двадцатилетнего периода. Безусловно, даже при таком широком охвате архивных источников за период середины 1940-х – середины 1960-х гг. остаются лакуны в силу недоступности для исследователей многих фондов высшего руководства СССР, особенно по мере углубления в 1960-е годы. Это диктовало необходимость обращения к дополнительным источникам в виде мемуаров и материалов прессы.

В работе использовались опубликованные воспоминания советских государственных деятелей и чиновников рассматриваемого периода, которые помогли в комментировании ключевых документов и позволили выдвинуть новые или подтвердить прежние версии резких поворотов в европейской политике СССР^³.

Материалы прессы использовались преимущественно применительно к периоду Н.С. Хрущева, когда на волне XX съезда КПСС в открытом виде стали появляться первые полемические материалы – отголоски межведомственных дискуссий по проблеме западноевропейской интеграции. Своеобразие этого источника для раскрытия темы заключается в том, что именно на рубеже 1950-х – 1960-х годов советское руководство стало поощрять публикации по международно-экономической тематике. Речь идет, в частности, о статьях в журналах «Новое время», «Новый мир», «Мировая экономика и международные отношения», «Проблемы мира и социализма», а также о публикациях в центральных газетах: «Правда», «Известия» и др.

Использованная в работе источниковая база позволила впервые в деталях синхронизировать картину интеграционных процессов в Западной и Восточной Европе, выявить причинно-следственную связь внешнеполитических решений СССР в отношении планов и деятельности интеграционных группировок в Европе, изучить механизм подготовки внешнеполитических решений и оценить степень прагматизма или утопизма в стане советских экспертов-экономистов и международников.

При анализе источников особое внимание сознательно уделялось не только итоговым версиям многочисленных предложений, нот, постановлений, но и подготовительному этапу выработки решений по вопросам внешней политики и экономики. Именно уровень обмена мнениями, дискуссии в дипломатических и правительственных кругах ключевых стран Европы, отражающий попытки чиновников разных ведомств предусмотреть различные альтернативные варианты развития событий, и позволяет оценить во всей полноте значимость итоговых шагов и понять наличие реально существовавших альтернатив тому развитию Европы, которое впоследствии было канонизировано в научной литературе и образовательных курсах по истории европейской интеграции.

Историография и степень изученности темы

История европейской интеграции чаще всего понимается в узком толковании – применительно к истории современного Европейского Союза и предшествовавших ему Европейских Сообществ. Подавляющее большинство исследований как зарубежных авторов, так и отечественных историков посвящены либо истории ЕС, либо истории взаимоотношений отдельных стран с этим наднациональным построением. Естественно, что бесчисленное число исследований на эту тему существует в исполнении национальной исторической школы каждой из стран-участниц. Лидируют по количеству и авторитетности публикаций три страны – Великобритания, Франция и Германия, что отвечает постоянному негласному соперничеству между этими тремя державами за лидерство в интеграционных процессах на европейском континенте.

Следует отметить, что до сих пор в историографии всех этих стран помимо основного направления исторических исследований и классики жанра, показывающих позитивное и поступательное развитие ЕС, существует литература, написанная с позиций евроскептецизма. Ряд исследователей-евроскептиков, считающихся «белыми воронами» в историографии европейской интеграции, приписывают успехи процесса западноевропейской интеграции действиям каких-то теневых сил, в духе конспирологических теорий с акцентом на негласные действия США^⁴. Подобные исследования с привлечением архивных источников вновь становятся популярными на фоне кризисного периода в развитии ЕС.

Но даже среди ученых с мировым именем существуют различия в оценке роли США в реконструкции послевоенной Европы и степени влияния Вашингтона на первые шаги западноевропейской интеграции. Классическая школа, к примеру, в лице мэтра французской историографии Жерара Боссюа, дает однозначную положительную, даже спасительную оценку американской помощи и вовлеченности Вашингтона в дела континента после Второй мировой войны^⁵. Ревизионисты в лице, к примеру, немногим уступающим ему по международному авторитету британского историка-экономиста Алана Милварда, оспаривают этот тезис, доказывая, что к моменту предоставления американской помощи экономики западноевропейских стран уже оправились от первого шока и потому помощь Вашингтона преследовала политические цели экономическими средствами, а не наоборот^⁶.

Следует отметить, что в российской историографии растет интерес к истокам европейской интеграции, ее начальному периоду^⁷. До недавнего времени сложная картина сосуществования разных идейных течений и выражавших их инициативных групп, то укрупнявшихся до межгосударственного уровня, то дублировавших друг друга и боровшихся между собой в национальном масштабе, оставалась вне поля зрения историков. Подавляющее большинство постсоветских исследований охватывает рубеж 1947-1948 гг. и конец 1940-х – начало 1950-х годов. Период советского коллективного руководства и собственно правления Н.С. Хрущева появляется лишь на мгновенье – в анализах советской реакции на Римские соглашения 1957 г., после чего вновь пропадает из поля зрения. Следующим сюжетом уже выступают инициативы Л.И. Брежнева по налаживанию диалога между СЭВ и Европейскими Сообществами в 1970-х гг.^⁸. Несколько лучше выглядят исследования «социалистической интеграции» - истории Совета экономической взаимопомощи, хотя и здесь работы, основанные на архивных документах являются единичными и в силу своего малого тиража известны лишь в узких кругах специалистов^⁹.

В западной историографии по временному охвату темы «СССР и европейская интеграция» и глубине исследовательских задач до недавнего времени лидировала французская научная школа^¹⁰. Ее безусловным фаворитом является профессор Мари-Пьер Рей из университета Париж I Пантеон, Сорбонна. Она является ведущим специалистом по российской истории во французских академических кругах. Ее работы по проблеме советского отношения к европейской интеграции характеризуются использованием уникальных источников. Так, она была первой, кто работал в фондах французских президентов, хранящихся в национальном архиве Франции и выдающихся только по специальному допуску. Она также получила доступ в ряд российских архивов, в частности в РГАНИ, в годы «архивной революции» 1990-х годов, что позволило ей ввести в научный оборот документы из ряда дел, которые потом вновь стали недоступны для исследователей. М.-П. Рей известна не только как крупный исследователь, но и как организатор конференций по внешней политике СССР с последующей публикацией их материалов на страницах ведущих научных журналов.

Продолжательницей традиций французских мэтров является представитель нового поколения историков - исследовательница советской внешней политики Эмилия Робэн Ивэр. В 2008 г. она защитила диссертацию «Тема Европы в отношениях Франции с коммунистическими странами (1943-1958)» под руководством известного французского историка-международника профессора Мориса Вайса.

Ее диссертация основана преимущественно на западных архивах, в первую очередь французских дипломатических документах с вкраплением бельгийских и британских источников. Из российских архивов в ее работе используется только один фонд «парламентская группа СССР» в ГАРФ, который, безусловно, представляет определенный интерес, но с трудом может считаться репрезентативным для раскрытия выбранной темы.

Робэн Ивер ставила своей целью определить, что подразумевалось под «Европой» французской стороной и как развивался дискурс в отношении «европейской конструкции» с советской стороны. При этом она сознательно избегала термина «интеграция», хотя по сути работа посвящена именно истории этого процесса.

Как пишет Робэн Ивер, если с советской стороны все проекты под маркой «европейская конструкция» воспринимались как инструменты холодной войны, то с французской стороны советские инициативы под маркой «панъевропейского сотрудничества» виделись исключительно в свете коммунистической пропаганды^¹¹. Наднациональность была чуждой традицией для советской политики. Кроме того, применительно к роли Западной Германии в объединительных процессах, любая европейская конструкция, которая освобождала ФРГ от выплаты репараций и открывала ей европейские рынки, шла вразрез с советской политикой европейской системы безопасности, основанной на признании Германией своего проигрыша в войне и безоговорочном принятии условий поражения.

Не оспаривая в целом выводов Робэн Ивер, следует отметить, что во многом они определялись кругом использованных ею источников, среди которых большое внимание уделяется пропаганде и Движению за мир. Так и Московское экономическое совещание 1952 г. она трактует преимущественно как пропагандистское мероприятие, отказывая ему в собственной логике развития и не усматривая в нем попыток выдвижения серьезной деидеологизированной альтернативы послевоенному сталинскому курсу на конфронтацию с Западной Европой. Подобно многим другим западным исследователям, Робэн Ивер слишком много значения придает словам классика – В.И. Ленина – о невозможности или реакционности любых проектов «Соединенных Штатов Европы», заключая, что это предопределило последовательную и долговременную оппозицию СССР проектам «европейской конструкции» в их западном исполнении. Как показывает анализ, проведенный в нашем диссертационном исследовании, как только XX съезд КПСС дал глоток свободы советской научной и дипломатической мысли, тут же нашлись цитаты того же В.И. Ленина, позволявшие обосновать и объективность, и возможность осуществления таких проектов.

Единичные исследования в других странах на тему советского подхода к интеграционным процессам ограничивались анализом материалов прессы и мемуарами^¹². Однако в последнее время инициатива в этом сегменте исследований переходит к молодым историкам новой волны, объединившимся вокруг Ассоциации молодых исследователей европейской интеграции (RICHIE). Для них характерно то, что период 1950-х – 1960-х годов интересует их как предвозвестник интенсивных контактов СССР и европейских структур в 1970-е годы^¹³.

В целом для западной историографии свойственно написание обзорных разделов или статей за большие периоды времени (от Сталина до Горбачева) с использованием избранных российских документальных источников. В силу этих причин их «ахиллесовой пятой» является отсутствие детального анализа советских подходов при выработке и принятии решений, в результате чего зачастую теряется понимание истинной значимости советских инициатив и их взаимосвязь с вариативной картиной интеграционных процессов в Европе^¹⁴.

Исследования в области холодной войны концентрируются преимущественно на противостоянии глобальных сверхдержав – СССР и США, двусторонние отношения с отдельными западноевропейскими странами также попадают в поле зрения исследователей, однако занимают существенно меньшее место. Например, в разделе недавно вышедшей «Кембриджской истории холодной войны» под названием «Мировая экономика и холодная война в середине двадцатого века» делается краткий обзор развития экономики СССР в сравнении с экономикой США. В нем дается оценка экономического соревнования в разных частях мира, однако не говорится ни слова о европейской интеграции и политике Москвы^¹⁵. Тем не менее, именно в страноведческой литературе можно найти много публикаций по теме истории европейской интеграции. Больше всего, пожалуй, можно почерпнуть в публикациях отечественных историков, которые затрагивают эти вопросы как производные от холодной войны^¹⁶.

Говоря в целом о тенденциях в изучении заявленной темы, отметим что главным стимулом к изучению ее как в отечественной, так и в зарубежной историографии являются крупные международные научные конференции и публикации их материалов в виде сборников статей^¹⁷. За исключением диссертации Эмилии Робэн Ивер подавляющее число исследований страдают одной из двух крайностей: либо это ситуационный анализ – т.е. очень узкий временной срез какого-то конкретного исторического события, либо полувековая история послевоенных международных отношений – т.е. очень широкий диапазон, в котором теряются все особенности внутренних периодов советской политики.

Практическая значимость

Работа позволит заполнить существующие пробелы в изучении истории европейской интеграции и внешней политики СССР в 1940-е-1960-е гг. Положения и выводы диссертации позволят внести дополнения в базовые курсы по истории XX века, страноведческие исследования, обобщающие труды по истории внешней политики и международных отношений в послевоенном мире, мировой экономики. Полученные результаты могут быть использованы в разных дисциплинарных областях, в том числе при подготовке спецкурса по истории европейской интеграции и учебного курса по теме «Россия в мире».

Апробация результатов исследования

Основные положения диссертации изложены в двух монографиях, статьях, докладах и тезисах международных научных конференций общим объемом 47 а.л.

По теме диссертации представлены доклады на 8 международных научных конференциях и четырех внутрироссийских. Выносимые на защиту результаты исследования нашли отражение в докладах на учредительной конференции Ассоциации молодых исследователей европейской интеграции в Париже в 2005 г. и организованной в 2009 г. секции «СЭВ и ЕЭС: 1950-1980-е гг.» на XV Всемирном конгрессе по экономической истории в Утрехте (Нидерланды).

Основное содержание работы.

Во введении определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, обосновывается его актуальность, научная новизна, представлен обзор зарубежной и отечественной научной литературы и источников по исследуемой проблеме.

Первая глава диссертации «Планы послевоенного устройства мира и раскол Европы в 1940-е годы» состоит из семи параграфов. Она посвящена анализу роли СССР в создании мировой экономической и региональной европейской архитектуры после Второй мировой войны, изучению природы феномена послевоенной «западноевропейской интеграции» и исследованию внешнеэкономических интересов СССР, позволяющих судить о заинтересованности или незаинтересованности Москвы в общеевропейских проектах в тот период.

Проводимый в главе анализ новых архивных документов показывает, что СССР активно участвовал в выработке послевоенного «мирового экономического порядка» в виде институтов Бреттон-Вудской системы и был гораздо более близок к интеграции в мировую финансовую архитектуру, чем считалось до сих пор. Именно финансовый интерес (кредиты на восстановление и развитие экономики) был первостепенным в желании СССР продолжать сотрудничество с западными союзниками после Второй мировой войны. На переговорах о создании МВФ СССР добился наиболее благоприятных условий членства и, несмотря на огромный урон, нанесенный стране войной, успешно трансформировал военно-политический авторитет в финансово-экономический, добившись места третьей мировой финансовой державы после США и Великобритании. В торговых вопросах, как показал анализ документов, посвященных Международной торговой организации (МТО) и Генеральном соглашении по тарифам и торговле (ГАТТ), интерес Москвы к участию в многосторонних договорах и международных организациях был гораздо слабее.

Глобальные институты виделись СССР как часть международного механизма по реконструкции Европы, финансово-экономическая часть проекта Объединенных наций. При этом поначалу главным экономическим и политическим партнером в советском планировании выступала заокеанская сверхдержава - США, а не пул собственно западно- или восточно- европейских стран. Причем, как было показано применительно к идеям военного времени о федеральном устройстве отдельных частей Европы, советские дипломаты находили общие точки соприкосновения с американцами, объединяясь против британских планов собрать из малых стран Европы некий конструктор интегрированных субрегиональных «блоков».

Главным фактором в эволюции советской позиции в отношении федераций или конфедераций европейских стран был вопрос о степени участия и самостоятельности эмигрантских правительств в послевоенном политическом устройстве Польши и Чехословакии. Поэтому постепенно из проектов соглашений с Великобританией исчезла тема федераций и в последующие годы Москва жестко оппонировала предложениям англичан придать приоритетный характер этому вопросу. Единственным исключением стала попытка самостоятельного создания южнославянской федерации в 1944 г. на базе просоветских партизанских движений в Югославии и Болгарии. Однако жесткая позиция Лондона и желание сохранить союзнические отношения с Великобританией в тот момент преобладали, и идея осталась на бумаге.

До 1946 года иллюзии относительно американского кредита и некоего продолжения ленд-лиза на новом уровне сохранялись и заставляли СССР смотреть сквозь пальцы на развитие экономических связей с опустошенными странами Западной Европы, которые в большинстве своем сами искали экономической помощи извне. Редкое исключение составляла Швеция, однако, переговоры по кредитному и торговому соглашению с СССР начались лишь после осознания трудностей с получением американского кредита.

Как показывают новые архивные материалы, применительно к первым проектам европейских экономических организаций, к участию в которых приглашался СССР (Европейский экономический комитет, Европейская угольная организация) Москва занимала позицию, близкую к английской политике конца 1940-х – 1950-х годов в отношении Совета Европы, ЕОУС и позже ЕЭС. Не отрицая на словах важности общеевропейской реконструкции и торговли, Советский Союз как региональный лидер и сверхдержава с глобальными интересами фактически не был заинтересован в тот период в усилении многосторонних экономических европейских организаций и в создании неких панъевропейских интеграционных образований. Поддерживая на словах идеи европейской торговли и европейского сотрудничества, как показывает анализ оценки Европейского таможенного союза, Москва не видела угрозы для своих экономических интересов от сближения западных стран в таможенных вопросах. Делая ставку на авторитет СССР и развитие двухсторонней договорной базы сотрудничества, в первую очередь с США, советские эксперты не верили в реальность появления нового центра силы в виде «объединенной Западной Европы». Можно сказать, что подобно критиковавшемуся не раз впоследствии британскому прагматизму, помешавшему Лондону принять полноценное участие в европейской интеграции в 1950-х годах, чисто прагматический подход Москвы к созданию панъевропейских структур в 1945-1946 гг. не позволил СССР сыграть сколь-либо важную роль в европейском движении, наибольшие шансы для которого существовали в период переговоров об участии в Европейском Угольном Комитете в 1945 г.

Заняв впоследствии обиженную позицию и громко хлопнув дверью после Парижской сессии министров иностранных дел, обсуждавшей «план Маршалла» летом 1947 г., СССР, несмотря на сигналы из западных стран о наличии интереса к некоей альтернативе, несмотря на проводимую им же политику игры на противоречиях западных держав, не выдвинул никакой реальной общеевропейской альтернативы в 1947 – 1951 гг. У СССР не было в тот период своего Шумана или Моннэ, которые смогли бы создать привлекательный «план не-Маршалла» для всей Европы, даже на базе социалистических ценностей, которые, как было показано на примере британских лейбористов в 1947 г., пользовались большой популярностью в тот период.

Изменившийся политический ландшафт привел к переменам во внешнеэкономическом инструментарии. Вместо планировавшегося в последние годы войны сотрудничества сверхдержав в глобальных институтах началось противостояние по линии «экономической холодной войны». Оно обозначилось в опускании «железного занавеса» руками Координационного комитета по торговле стран НАТО и Комиссии по координации торговли с капиталистическими странами при бюро СЭВ. Перестраховываясь, СССР свел к минимуму свое участие в ЕЭК ООН.

В условиях холодной войны вся противоречивая картина первых шагов западноевропейской интеграции сводилась к однозначному восприятию в СССР этих действий как проявлений антисоветской политики США. «Европейская интеграция» не осознавалась как самостоятельный феномен, рассматриваясь исключительно как пропагандистский ход, «шумиха» для прикрытия военно-политической интеграции стран Запада против СССР и государств Восточного блока.

Вместе с тем стоит внести некоторые коррективы в общее представление об отношении Советского Союза к интеграционным экономическим группировкам. Если в масштабах западноевропейского проекта в духе «Соединенных Штатов Европы» советские дипломаты в 1940-е годы придерживались догматических подходов В.И.Ленина, то к примеру, Бельгийско-люксембургский экономический союз (БЛЭС) не вызывал у них никакого отторжения. С ним СССР подписал торговое соглашение и развивал прагматические экономические отношения, поскольку этот союз не был так политизирован как, к примеру, ЕОУС.

Вторая глава «Европейская интеграция и «экономика холодной войны»: советская политика в области международной торговли в начале 1950-х гг.» состоит из двух параграфов. Она посвящена крайне неоднозначному и малоизученному периоду 1951-1952 гг. Он характеризуется попыткой СССР дать асимметричный ответ на интеграционные мероприятия стран Западной Европы в виде комплекса инициатив, озвученных на международном Московском экономическом совещании (МЭС) 3-12 апреля 1952 г.

В итоговом выступлении советского представителя было заявлено о готовности расширять торговые отношения со всеми странами и торгово-промышленными кругами, причем различия экономических систем не являются препятствием для развития такого сотрудничества между государствами. А в резолюции МЭС в разделе о путях улучшения экономических отношений между различными странами мира впервые прозвучал тезис о том, что существование различных социально-экономических систем не может служить причиной, препятствующей развитию широких экономических отношений.

Для достижения этих целей Совещание предлагало предпринять ряд шагов. Первая часть – политическая: прекратить войну в Корее и Вьетнаме, подписать Пакт мира между пятью великими державами, прекратить гонку вооружений. Заслуживает внимания текст Пакта. Во-первых, он констатировал необходимость международного сотрудничества независимо от экономического развития, социальной или политической системы стран-участниц, что звучало как начало разрядки. Во-вторых, он был направлен против ЕОУС. В нем подчеркивалась недопустимость введения контроля над международной торговлей сырьевыми материалами одной страной или группой стран в ущерб интересов других государств.

Вторая часть принятых на МЭС решений была экономической: отказ от дискриминации социалистических стран в международной торговле; заключение Пакта экономического сотрудничества между правительствами всех стран. Разработанный текст Пакта международного экономического сотрудничества в числе прочих обязательных для такого рода документов общих положений, имел обязательную часть: договаривающиеся стороны обязались вступить в переговоры для заключения соглашений по интересующим их вопросам в течение 6-месячного периода после вступления в силу этого документа.

Одним из cамых важных результатов Совещания стало решение учредить Комитет содействия международной торговле. В его задачу входила подготовка второй, аналогичной московской, международной конференции по вопросам торговли и пропаганда итогов МЭС. Комитет был также призван передать предстоявшей Сессии ГА ООН резолюцию МЭС с требованием созыва в рамках ООН Межправительственной конференции содействия мировой торговле, на которой были бы озвучены заключения и предложения МЭС.

Многообещающий замысел перестройки европейских и мировых торговых отношений не был реализован в полной мере по ряду причин. В первую очередь – из-за явного противоречия между проводимой Сталиным антизападной кампанией внутри страны и попытками создать благоприятный образ СССР в мире.

Вопрос о том, насколько правомерно называть «сталинским» политический курс СССР в 1951-1953 гг. остается открытым в отечественной историографии. Он был поставлен еще в работе специалиста по внутренней политике СССР Ю.Н. Жукова^¹⁸. В ней утверждается, что, по сути, в последние два года своей жизни Сталин в значительной степени отошел от реальных дел, доверив управление страной триумвирату Булганин-Берия-Маленков. В интерпретации Ю. Жукова, МЭС было звеном в череде внешнеполитических мероприятий по смягчению международного климата, отходу от политики силы; попыткой сменить приоритет в развитии экономики от тяжелой к легкой промышленности, развитию широкой торговли товарами массового потребления. Этой политической линии придерживалась партийная группа «голубей» во главе с Г.М. Маленковым (к которой, несомненно, относился и А.И. Микоян). Ей противостояли «ястребы», олицетворявшие ВПК, в лице Н.А. Булганина. Соотношение сил между двумя лагерями менялось постоянно. Следуя этой логике, непоследовательность советской политики в отношении итогов МЭС была отражением внутренней борьбы на политическом олимпе СССР в рамках руководящего триумвирата.

В тактическом плане главным достижением МЭС был пропагандистский эффект конференции, приведший несмотря на все бойкоты и противодействия к всплеску конфиденциальной переписки (вплоть до тайных переговоров летом 1952 г. в Копенгагене с делегацией западногерманских фирм!) с прямым или косвенным участием представителей правительств западноевропейских стран. Однако, видимо, когда сторонники конфронтации с Западом опять стали брать верх в советском руководстве, Кремль сам дезавуировал часть своей инициативы, отвергнув во второй половине 1952 г. поступившие на волне МЭС предложения о торговле товарами массового потребления. Развивать же торговлю товарами, необходимыми для развития тяжелой промышленности западноевропейским странам не позволило давление со стороны США. Политические факторы с той и другой стороны в обстановке начала 1950-х оказались сильнее экономического интереса.

Укрепление экономического потенциала СССР и растущее осознание важности экономического фактора в глобальном и региональном противостоянии Запада и Востока привело к появлению асимметричного ответа Москвы на интеграционные мероприятия в Западной Европе, вызвавшего серьезные разногласия среди западных стран – союзников по НАТО. Таким шагом стало незаслуженно забытое отечественной и зарубежной историографией Московское экономическое совещание в апреле 1952 г.

Для СССР это была первая масштабная послевоенная попытка приоткрыть «железный занавес» и предотвратить углубление, прежде всего, военно-политической интеграции стран Западной Европы, провозгласив торговлю средством мирного сосуществования. Она оказалась тактической, хотя имела потенциал новой стратегической линии СССР. Даже не реализованные в 1952 г. идеи создания новой международной торговой организации и созыва новой международной торговой конференции стали неотъемлемой частью советского внешнеполитического арсенала во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х гг., приведя в итоге к созданию ЮНКТАД в 1964 г.

следующая страница >>