М. В. Ломоносова Корнилова Т. В., Смирнов С. Д - umotnas.ru o_O
Главная
Поиск по ключевым словам:
Похожие работы
Название работы Кол-во страниц Размер
Денис Смирнов «Гусиная охота» 13 ноября 2012 г. Денис Владимирович... 1 35.25kb.
«300 лет со дня рождения Михаила Васильевича Ломоносова» 1 70.61kb.
М. В. Ломоносова Научные степень и звание 1 113.39kb.
М. В. Ломоносова Научные степень и звание 1 115.36kb.
М. В. Ломоносова объявляют всероссийский конкурс 1 18.6kb.
В. Ломоносова. С какими трудностями столкнулся М. В. Ломоносов во... 1 55.2kb.
Серегин А. Н., Киселев С. С., Аничков А. Д., Полонский Ю. З. 1 32.92kb.
Отчет о работе за 2012 год 1 140.35kb.
Аспирантура на Биологическом факультете мгу им. М. В. Ломоносова 1 13.32kb.
Слайд 1 Страница “Беломорский Север – Родина Ломоносова” Велика Россия... 1 103.14kb.
Исследовательская работа по теме: «Имя М. В. Ломоносова на географической... 1 110.13kb.
Рациональное в творчестве журналиста 1 69.5kb.
Викторина для любознательных: «Занимательная биология» 1 9.92kb.

М. В. Ломоносова Корнилова Т. В., Смирнов С. Д - страница №2/5

Глава 2. История развития и современные представления о научном познании

2.1. Историческая относительность форм, средств, идеалов и норм научного познания

Слово «наука» буквально обозначает «знание». Но научное знание принципиально отличается от других его видов — житейского (или обыденного), философского, религиозного, художественного и др. Наука проникает в сущность вещей за поверхность явлений; выделяет общее в единичном; отвлекается от конкретного, восходя к абстракт­ному; совершает обратное движение — от общего к частному и от абст­рактного к конкретному; отделяет закономерное от случайного. Науч­ное знание носит системный характер и стремится к объективности; оно предполагает возможность проверки на истинность (верифика­цию). Критерии истинности могут быть внутренними (согласованность и логическая непротиворечивость научной теории) и внешними (под­тверждение вытекающих из теории гипотез эмпирическими данными). Рационализм и эмпиризм, стоящие как методологические позиции за принятием этих критериев, исторически меняли свои формы. Но в каждый исторический период развитие научного познания так или иначе ориентировалось именно на них.

Научное знание — это рациональное знание, отвечающее строгим требованиям логического (формального) описания самого знания, методов его получения, используемого инструментария, критериев для оценки его истинности и включенное в контекст той или иной науч­ной теории.

На основе научного знания человек конструирует картину мира и себя в нем. Конструктивная роль теории проявляется уже в выборе понятий (терминов), способов построения высказываний и в про­цедурах их операционализации, необходимых для верификации (под­тверждения истинности) или фальсификации (доказательства ложно­сти) знания.

2.1. Историческая относительность форм, средств, идеалов и норм... 33

Однако формы представления научного знания, эталоны научности, нормы и средства исследовательской деятельности не остаются посто­янными. Они исторически относительны и развиваются вместе с раз­витием культуры и общественного сознания в целом. В главе 1 уже отмечалось, что возникновение науки было связано с появлением ре­флексии над знанием, т. е. появлением знания о самом знании. Суще­ствовавшее до того обыденное знание передавалось и использовалось, не становясь предметом специального анализа.

Первой стадией развития или формой существования науки стала «замкнутая теоретическая наука», примером которой может служить учение Пифагора (вторая половина VI в. до н. э.)1. Научное знание здесь выступает в форме особой (новой по отношению к предметному миру) реальности идеализированных сущностей, прежде всего чисел и геометрических форм. Работа с этой реальностью означала особую форму научной деятельности (в Древней Греции еще не отделенную от философской). Научное знание в пифагоризме превращалось в са­моценность, а установка на чистое познание, на самодостаточность науки предполагала, что задачи ее никак не связаны с запросами прак­тики, хотя ее результаты при случае могут быть применены для реше­ния прикладных задач.

В качестве второй формы научного познания выделилась «факту-ально-описательная наука», примером которой может служить гран­диозная для своего времени система научного знания, изложенная Аристотелем и на многие века задавшая основной вектор развития наук. В отличие от оторванной от реальности замкнутой теоретиче­ской науки фактуально-описательной науке свойственна установка на изучение реальных объектов в окружающем человека мире, их клас­сификацию, систематическое описание, сопоставление друг с другом. Представление об идеальных объектах сохранялось, но они не вытес­няли задачу изучения реальных объектов. Натуралистичность такого научного подхода проявлялась в том, что изучаемый объект понимал­ся как не зависящий от акта познания.

Синтез первого и второго подходов был осуществлен в науке Нового времени (XVII в.), когда произошла первая научная революция (Г. Га­лилей, Н. Коперник, И. Кеплер, И. Ньютон и др.). Элементами, факта­ми науки стали признаваться не любые чувственно воспринимаемые события, а факты особые, истолкованные (поддающиеся интерпретации)

1 Основатель религиозно-философского учения, исходившего из представ­ления о числе как основном принципе всего существующего.


34


а 2. История развития и современные предста

в контексте определенной теории. Впервые эмпирическая область на­уки строилась как особый слой научной картины мира, в которой функ­ционируют идеальные объекты нового типа — теоретические конструк­ты и научные модели, в которых отражены существенные стороны и связи реальных объектов. Эти модели строятся на допущениях и идеализациях типа: прямолинейное движение, идеальный газ, пустое про­странство, абсолютный вакуум и т. п., которые одновременно и упро­щают, и усложняют научную картину мира. Возможно, наиболее важным приобретением науки Нового времени является появление эксперимен­тального метода, формулирование норм и правил научного эксперимен­тирования. Происходит технологизация мышления, возникает инженер­но-конструктивный тип познания, в котором взаимодействие с реальным объектом опосредствовано идеальным объектом (теоретическим конст­руктом).

На этой стадии развития науки появляется установка не только на познание, но и на преобразование мира с помощью определенных тех­нологических операций. В основе первой научной революции лежало также соединение математических методов с эмпирическими исследо­ваниями, что впервые привело к возникновению собственно теорети­ческой науки — науки классической. Результаты мысленного эксперимен­та ученые стремились воплотить в практико-предметном, вещественном виде1. Немецкий астроном, математик, физик и философ И. Кеплер (1571-1630) работой «О стереометрии винных бочек» положил начало интегральному исчислению. Венцом данного типа познания признается ньютоновская механика, положившая начало современному естествозна­нию и утвердившая идеальный образ «естествоиспытателя».

Классическая наука (классическое естествознание) — система зна­ний и способов его получения, построенная на абстракции познающе­го субъекта, вынесенного за пределы самого процесса познания и тем более познаваемого объекта.

Мир в соответствующей классической картине мира представлялся как совокупность атомов (вещных, конкретных и отдельных), суще­ствующих в пустом пространстве рядоположенно с человеком.

Это как бы две разные вещи, две независимые друг от друга реаль­ности. В научной картине реальности классического естествознания факты и элементы реальности вещественны и субстанциональны, они отделены не только от субъекта, но и друг от друга.

1 Физические и астрономические измерения в ней сочетались с мысленным экспериментированием.

2.2. Субъективное и объективное знание в теориях познания 35



Вторая научная революция произошла в XVIII — первой половине XIX в., когда возникло дисциплинарное строение науки. Механисти­ческая картина мира потеряла статус общенаучной, специфические картины мира появились в биологии, химии и других областях зна­ния. Началась дисциплинарная дифференциация идеалов и норм на­учного знания. Резко возросла производительная сила науки, научные знания стали превращаться в товар, имеющий рыночную цену и при­носящий прибыль при его производственном потреблении. Начала складываться система прикладных и инженерно-технических наук, играющих роль посредника между фундаментальными знаниями и производством. Происходила дифференциация и специализация раз­личных форм научной деятельности и складывались соответствующие им научные сообщества. Эти стадии развития науки соответствуют форме методологической рефлексии над наукой, раскрытой в главе 1 как «онтологизм».

Последнюю треть XX в. связывают не столько с новой научной ре­волюцией, сколько с возникновением новой стадии в развитии совре­менного общества, или новой эпохи в жизни человека, когда труд все больше опосредствуется сферой научного знания. Производство зна­ний начинает занимать главенствующую роль по отношению к мате­риальному производству. Век информационных технологий — одна из метафор, описывающих эту стадию. Коммуникация начинает опосред­ствоваться информационными потоками, а сетевая организация зна­ний — реализованная, в частности, в Интернете — все больше вмеши­вается в функционирование изначально более стройных и замкнутых систем профессиональных знаний.

2.2. Субъективное и объективное знание в теориях познания

Раскрытие законов развития научного знания и выработка критериев различения объективного и субъективного в результатах познания — важнейшие направления методологии науки в XX столетии. Научное знание — как объективно установленные факты или надындивидуаль­ные схемы познания и теоретизирования, стоящие за их получением, — является опосредствованным.



Субъективное знание — это система представлений субъекта о не­посредственно знаемом, т. е. получаемом в результате непосредствен­ного наблюдения за внешним миром или во внутреннем плане движе­ния мысли.


36


2. История развития и современные предста

Хотя объективное знание невозможно вне или безотносительно к субъективному, логика и рост его не могут описываться психологи­ческими концепциями.



Психологизм — это введение в теорию познания таких представле­ний о роли субъективного знания, которые оправдывают смешение субъективного и объективного в знании. На этапе, когда психология еще не выделилась из философии, это было также путем преодоления схоластики и метафизического взгляда на мир.

С «психологизмом» Д. Юма (1711-1776) боролся И. Кант (1724-1804), а в новейшее время его критиковал К. Поппер, отстаивавший возмож­ность построения объективного знания. Опираясь на идеи Дж. Локка и Дж. Беркли, Юм пытался встать над борьбой материализма и идеа­лизма. Позже (в главе 3) он будет представлен как сторонник ассоцианизма, потому что в отличие от Локка считал ассоциацию преобладаю­щим механизмом работы сознания. Будучи сенсуалистом и агностиком, он отдавал первенство опыту и с презрением говорил о гипотезах (о нем мы будем говорить в главе 8, когда речь пойдет об описатель­ной психологии В. Дильтея).

В теории познания Д. Юма была заложена двойственность в отно­шении к процессу и результатам научного знания. С одной стороны, все, что потом представлено в научном знании, первоначально пред­ставлено как знание субъективное. С другой стороны, законы индук­ции позволяют строить человеку обобщение, предвосхищая то, что будет происходить при тех же условиях в будущем, т. е. в качестве ло­гических законов они позволяют человеку раскрывать объективное знание.

Позже Кант ввел понятие антиномий, учитывая неразрешимость проблемы переноса субъективно воспроизводимого знания на объек­тивное положение вещей в мире.

Антиномии — это противоречащие друг другу, но одинаково дока­зуемые суждения, выступающие возможными ответами на вопросы, которые ставила рациональная космология, в частности:


  • о конечности или бесконечности мира во времени и пространстве;

  • о законе причинности или свободе причинности.

М. К. Мамардащвили (1930-1990) считал, что на самом деле пробле­му причинной детерминации поставил еще Декарт, а Кант, который не­посредственно не опирался на Декарта, «воспроизвел картезианскую революцию в самоопределении мысли», переформулировав проблему следующим образом: «...существует ли причинная связь между А и Б

2.2. Субъективное и объективное знание в теориях познания 37

в общем виде?» [Мамардашвили, 1992, с. 100-101 ]. Это возвращало к по­ставленной Декартом проблеме: если временные моменты дискретны, то из предыдущего не может ничего вытекать в последующем. То, что имеет место сегодня (будь то восход солнца или состояние добродушия на данный момент), не может быть причиной того, что будет завтра, а то, что есть сегодня, не является следствием того, что было вчера.

Обоснование Декартом теории непрерывного творения мира стави­ло под вопрос само понимание причинности и возможности познания этого мира.

Кант вписал в нее недостающее звено — «врожденные идеи».

К. Поппер (1902-1994), прошедший путь от психолога (с защитой работы по творческому мышлению у К. Бюлера) до крупнейшего ме­тодолога науки и эпистемиолога, наиболее четко выразил позицию, согласно которой нельзя смешивать законы индивидуального позна­ния и законы развития науки как познания, ведущего к объективному знанию. Он, рассматривая основные этапы становления проблемы воз­можности объективного знания, показал следующее. Необходимо четко различать логическую и психологическую трактовки законов индук­ции. Д. Юм считал именно логическую постановку проблемы индук­ции неразрешимой. Действительно, каким образом можно оправдать прорыв в обобщении, который делает человек, выводя общее при ана­лизе последовательности частных явлений? Логически именно сам этот прорыв не поддается доказательству как схема правильного, или до­стоверного вывода в мышления. Многократное эмпирическое подтверж­дение того или иного факта (или многократное наступление одного и того же события) позволяет выводить лишь эмпирические, т. е. наблю­даемые, закономерности.

Законосообразность — это уже другой аспект рассмотрения повторя­емых событий: интерпретация их с точки зрения какого-либо закона. Законы же в науке представляют собой дедуктивные конструкции (к этому мы вернемся в главе 4). И объяснение эмпирических законо­мерностей строилось в науке всегда иным путем — от общего к частному.

Индуктивно законы не выводятся, потому что никакая повторяемость сама по себе не делает событие необходимым. Эта необходимость рас­крывается в ином контексте — представленности сущностного в единич­ном. Индукция — обобщение от частного к общему — ничего не говорит о сущностном, т. е. не может раскрывать закон. Другой вопрос, что ин­дуктивно выявленные закономерности могут учитываться в процессе построения научных гипотез. Сама же гипотеза будет означать наступ­ление догадки о том сущностном, что лежит в основе повторяемости.


38


Глава 2. История развития и современные представления...

Психологическая трактовка законов индукции означает следующее. Чувство уверенности, или вера, — вот то основание, согласно которо­му человек делает индуктивные выводы. Он верит, что если событие многократно наступало, то при тех же обстоятельствах следует ожи­дать его наступления и в дальнейшем. Потребность человека в законо­мерностях, их ожидание — другая предпосылка, толкающая человека в направлении индуктивного построения научного знания. Таким об­разом, проблему индукции можно трактовать как психологическую проблему возникновения прагматической веры в нечто, тесно связан­ное с действием и с выбором между возможными альтернативами.

В логическую постановку проблемы индукции критерий веры не входит. И то событие, в наступление которого человек не верит, т. е. не рассматривает в качестве серьезной альтернативы, не включается им в схему вывода (как не соответствующее прагматической вере). К. Поппер демонстрирует это на примере известного индуктивного вывода, связанного с ожиданием любого человека, что завтра вновь взойдет солнце. Солнце может завтра все-таки не взойти... например, потому что солнце может взорваться, так что никакого завтра не будет. Конеч­но, такую возможность не следует рассматривать «серьезно», т. е. праг­матически, потому что она не предполагает никаких действий с нашей стороны: мы просто ничего не можем тут поделать [Поппер, 2002].

Итак, остановимся на том, что объективное знание не сводится к эмпирически выверенным закономерностям. При этом возникают две проблемы. Первая — проблема объективного наблюдателя. В неклас­сический период развития науки она стала обсуждаться как проблема искажения знания в процессе познания его субъектом, как зависимость научного знания от используемого метода. Вторая — проблема истин­ности научного знания. И здесь в методологии обсуждению подлежа-. ли разные аспекты проблемы истинности.

С одной стороны, это проблема существования законов (в кото­рых и представлено объективное знание) именно как субъективно формулируемых, т. е. не существующих вне зависимости от познаю­щего субъекта. Законы устанавливаются человеком вне акта позна­ния, т. е. «в природе» они не существуют («объективно» означает здесь — вне акта их установления). С другой стороны, это проблема включенности критериев объективного (как надындивидуального и сущностного знания) уже в процесс субъективного, или психологи­ческого, познания.

В связи с последней постановкой проблемы вернемся к классиче­ской стадии представления научного знания. При этом мы увидим, что



2.2. Субъективное и объективное знание в теориях познания 39

проблема объективного знания так или иначе оказывается связанной с пониманием того, что такое рациональность (в познании).

В истории Нового времени декартовское kogito («мыслю» из мыс­ли-бытия — «мыслю, значит, существую») превратилось в идею гармо­нии, названной рациональностью. Латинское ratio означает «пропор­ция», «мера». Именно духовное усилие претворяет неопределенность в некую гармонию, т. е. мысль вырывает человека из хаоса — хаоса не­знания. М. Мамардашвили обсуждает первый из выделенных аспек­тов — возможность осмысления устройства мира («интеллигибельность», или умопостигаемость), вводя далее представление о роли культуры и науки как механизмов воспроизводства надындивидуаль­ного знания. Такое современное понимание рационализма выводит его за рамки отдельного философского направления.

Рационализм — философское направление, признающее разум ос­новой познания. В этом аспекте рационализм противопоставляется эмпиризму как сенсуализму с его признанием только чувственной дан­ности знания. Но в более широком смысле эмпиризм также выступает как объединительное начало для ряда теорий познания.

Эмпиризм как направление в теории познания признает чувствен­ный опыт источником всякого знания. От такого понимания эмпириз­ма идет представление об эмпирическом исследовании как дающем фактическую основу для научных обобщений и высказываний.

Эмпирическое и теоретическое знание различным образом соотно­сились в ходе развития науки. Уже на классическом этапе научное по­знание опирается на эмпирический базис, позволяющий оценивать пра­вомерность теоретико-понятийного состава научного знания.

От рационализма следует отличать априоризм, который выводит критерий истинности знания за пределы разума и опыта.

Априоризм предполагает знание предшествующим опыту и незави­симым от него.

Однако сначала рассмотрим те существенные шаги в выработке критериев объективного, не сводимого к субъективному (эмпириче­скому) знания, которые сделала немецкая классическая философия. И. Кант вложил критерии объективности в сами схемы познания че­ловеком окружающего мира. В его идеалистической теории позна­ния измерения (категории) пространства и времени даны человеку априорно. И рациональность познания заключена уже в самом про­цессе получения эмпирических данных. Действовать же с рациональ­но принятыми законами можно и вне контекста индуктивных дока­зательств.

40 Глава 2. История развития и современные представления...

Кант понимал, что отрицательное решение Юмом проблемы индук­ции уничтожает рациональность оснований ньютоновской динамики — основополагающей теории классической науки. И он придал юмовскому закону индукции статус априорно действующего закона. Кант разделил все предложения, в том числе и научные высказывания, во-первых, по критерию их простоты. Далее неразложимые высказывания он назвал аналитическими, а составленные из них — синтетическими. Для оценки истинности высказываний важно, что истинность или ложность про­стых высказываний можно установить в рамках логики, или исчисле­ния высказываний. Во-вторых, он предложил рассматривать любое пред­ложение или высказывание по критерию их притязаний на истинность, или верность, как априорные и апостериорные.

Априорные высказывания — это высказывания, не нуждающиеся в эмпирической проверке, поскольку они изначально принимаются как верные.

Апостериорные высказывания — это эмпирически поддержанные, эмпирически верные высказывания.

Априорные аналитические высказывания являются верными по оп­ределению. Однако неясно, могут ли быть синтетические высказыва­ния верными априорно? Кант ответил, что да, могут. Синтетическими и верными априорно он считал арифметику, геометрию и принцип при­чинности (т. е. значительную часть ньютоновской физики).

При этом он исходил из того, что человеческий интеллект изобре­тает и накладывает свои законы на «чувственную трясину», наводя тем самым порядок в природе. Рациональность задана, таким образом, в априорных структурах познания человека. К. Поппер указывает, что эта дерзкая теория рухнула в тот момент, когда стало ясным, что в но­вой картине мира ньютоновская теория, в свою очередь, оказалась лишь одной из гипотез, а не априорным знанием.

Если согласно теории познания Канта объективное дано в субъек­тивном (посредством априорного знания), то в неклассических пара­дигмах субъективное оказалось включенным в процесс создания объек­тивного.

2.3. Научная революция XX в.: возникновение неклассического естествознания

Третья научная революция, полностью преобразовавшая идеалы и нормы научного познания, произошла в конце XIX — начале XX в. Радикальное изменение картины мира началось еще раньше с откры-



2.3. Научная революция XX в.: возникновение неклассического... 4J[

тием электричества, когда было введено представление о поле силы, заполняющем пространство между объектами. Именно различные виды взаимодействий между объектами заняли центральное место в новой картине мира. С открытием элементарных частиц и делимости атома, становлением релятивистской и квантовой теории, появлени­ем концепции нестационарной Вселенной в космологии и другими эпо­хальными открытиями сформировалась новая (неклассическая) пара­дигма естествознания.

Неклассическая наука (неклассическое естествознание) — система знаний и способов их получения, основанная на представлениях, что сам процесс и продукты познания нельзя абстрагировать от процедур и средств (включая научные теории), с помощью которых мы познаем мир.

Не существует «чистых» фактов как таковых: если в факте нет мес­та самому субъекту познания, то это не научный факт.

Вслед за возникновением неклассической науки философия стала осмыслять изменения типа рациональности как определенной «онто­логии ума», стоящей за представлениями о критериях научного зна­ния. Для классической науки эти критерии предполагали ориентировку научного знания как объективного на классический «идеал рациональ­ности». «Неклассическая же проблема онтологии ума... уходит свои­ми корнями в те изменения в ней, которые возникают в XX в. — в свя­зи с задачей введения сознательных и жизненных явлений в научную картину мира» [Мамардашвили, 1984, с. 3].

Изменились сами вопросы, которые можно считать научными. С точки зрения неклассического естествознания вопрос о том, какова реальность сама по себе, лишен смысла. Познавая мир, мы конституи­руем его и не только обнаруживаем, но и создаем в нем такие свойства, которые до человеческой деятельности не существовали и возникают только во взаимодействии с человеком. Эта идея, кажущаяся парадок­сальной для обыденного сознания, на самом деле прямо вытекает из следующего общепринятого утверждения. Любое свойство любого объекта не принадлежит этому объекту самому по себе, а всегда про­является только во взаимодействии с каким-либо другим объектом, иначе говоря, существует в пространстве между первым и вторым, тре­тьим и т. д. объектом. И с появлением в мире качественно нового объек­та все другие объекты приобретают новые свойства, могущие себя об­наружить только во взаимодействии с этим новым объектом. Таким новым объектом является человек как субъект познавательной дея­тельности и его сознание. И научная картина мира есть совокупность всех свойств, обнаруживаемых миром в ходе познавательного взаимо-



42

Глава 2. История развития и современные представления..,

действия с субъектом познания (форма методологической рефлексии над наукой, раскрытая в главе 1 как «гносеологизм»).

В неклассическом естествознании предмет и метод не отделены друг от друга; предмет не существует до того, как он начинает изучаться. В объективном же знании начинает функционировать та «дельта по­нимания», которая необходимо возникает в связи с «непрозрачностью» самого субъекта познания. Итак, в XX в. изменились идеалы научной истинности и были сформулированы новые идеалы, или типы, рацио­нальности — неклассический, а также постнеклассический. Это было подготовлено также признанием объективного существования случай­ности и тем, что на смену классическим представлениям о жесткой и линейной детерминации пришли идеи вероятностной детерминации, целевой и круговой причинности (подробнее см. главу 4).

2.4. Позитивизм и его роль как методологического базиса наук на определенной ступени развития научного познания

Как уже отмечалось в первой главе, философия позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер и др.) и особенно его разновидность «сциентизм» (сайен-тизм) строились на том постулате, что научное знание и есть высшая форма человеческого знания, выполняющая мировоззренческую фун­кцию, т. е. представляет собой знание философское. Подлинное, т. е. позитивное, знание может быть получено только в рамках отдельных специальных наук.

Из этих специальных наук, по Спенсеру, психология уникально вы­деляется сочетанием ассоциаций между внешними и внутренними факторами, в то время как для остальных наук важны либо внешние факторы (естественные науки), либо внутренние (философия и гума­нитарные науки).

Наука как логика исчисления высказываний — высказываний о фак­тах — должна была заменить, с точки зрения позитивистов, собственно философию и в ее рамках — теорию познания. При этом утверждалось, что наука не нуждается в философских основах, самим же философ­ским проблемам отводилась роль «метафизических».

Такое неадекватное преувеличение роли науки в человеческой жизни сыграло тем не менее положительную роль в развитии исследований са­мой науки, в изучении закономерностей и факторов роста научного зна­ния (философия науки — Ч. Моррис, П. Бриджмен; неопозитивизм, логический позитивизм — Ф. Франк, Р. Карнап, Г. Фейгель и др.; логи-


2.4. Позитивизм и его роль как методологического базиса наук... 43
ческий эмпиризм, философия логического анализа — Б. Рассел и др.,
логический атомизм — Л. Витгенштейн).
Позитивизм — направление философской мысли, переоценивающее
роль непосредственного опыта, требующее прямой эмпирической про­
верки каждого отдельного утверждения и принижающее роль теоре­
тического знания (особенно философского).
С точки зрения ортодоксального позитивизма наука не объясняет,
а лишь описывает явления и отвечает не на вопрос «почему?», а на
вопрос «как?». Критерием истинности выступает опыт, узко понимае­
мый как совокупность чувственных переживаний. Эмпиризм и исчис­
ление логики высказываний являются для позитивизма основными
критериями научного знания.
Для любой разновидности эмпиризма как единственной методоло­
гической платформы научного познания стали характерны:
• абсолютизация роли эмпирических данных, их сбора и описания;
• недооценка теории. Задача науки — описание и предсказание, но
не объяснение фактов;
• однонаправленная зависимость теории от эмпирии (эмпирия за­
дает теорию, но сама от нее не зависит);
• процедура верификации (доказательство, подтверждение истин­
ности), которая осуществляется путем проверки гипотез на фак­
тическую истинность или соответствие данным чистого опыта
(а не практики в широком смысле) и должна быть осуществима
в отношении любого отдельного логического утверждения;
• утверждение внеисторичности познания как некоторой естествен­
ной способности человека. Такое понимание эмпиризма как ак­
центуации методологической позиции не следует смешивать с за­
кономерной для научного познания ориентировкой на получение
опытных данных и их рациональный, в том числе и теоретический,
анализ.

Возникший в XX в. неопозитивизм проставил акцент на роли зна-ково-теоретических средств научного мышления (прежде всего язы­ка), отношениях теоретического аппарата и эмпирического базиса, функции математизации и формализации знания.



Неопозитивизм — в узком смысле слова логический позитивизм 30-х гг. XX в. (или «третий позитивизм»); в широком смысле — все позитивистские течения 1920-1960-х гг.

Основным средством описания и анализа научного знания в неопо­зитивизме становится аппарат математической логики. Чувственно



44

Глава 2. История развития и современные представления...

2.4. Позитивизм и его роль как методологического базиса наук...

45



воспринимаемые факты были заменены протокольными предложени­ями. Особое значение придается логическому анализу языков науки и демонстрации зависимости способов рассмотрения действительности от типа используемого языка. При этом с конца 1930-х гг. наряду с анализом синтаксиса языка (его внутренней структуры) начинает раз­виваться анализ семантики языка (семиотики), затрагивающий соот­ношение слова с реальностью, а не только с чувственными пережива­ниями (чистым опытом). До того значения в духе операционализма сводились к способам их эмпирической проверки.

Сильное влияние идей Д. Юма в неопозитивизме отразилось в по­нимании этого течения как соединения его идеи агностицизма с мето­дологией математической логики [Философская энциклопедия, 1967, т. 4, с. 48]. Влияние Э. Маха (1838-1916), австрийского физика и фи­лософа-идеалиста, который противопоставил кантовскому пониманию релятивистское понимание априорных форм познания, отражающее их субъективное происхождение, проявилось в понимании «нейтраль­ности» эмпирического материала науки как невозможности отнесения научных фактов к миру объективного или субъективного. Опытные факты получили название «переживаний» в терминологии Р. Карна-па (1891-1970), ведущего немецко-американского философа и логика, опиравшегося на идеи австрийского философа и логика Л. Витгенш­тейна (1889-1951)1 и английского философа, логика и социолога Б. Рас­села. Карнаи был одним из участников знаменитого Венского кружка2, в рамках которого разработаны основные идеи логического позити­визма.

Доверие к содержанию ощущений как непосредственно данному опыту исключило вопросы об отношении знания к внешнему миру и возникновению чувственных ощущений у субъекта. При этом крити­ческому анализу с рационалистических позиций в неопозитивизме подвергались феноменология, экзистенциализм, интуитивизм А. Берг­сона, неосхоластика. Б. Рассел (1872-1970), сблизившийся с неопо­зитивистами в своих воззрениях в 1920-1930-е гг., а также ряд других ведущих философов этого направления, будучи атеистами, резко вы­ступали против религиозного иррационализма и агностицизма.

1 С 1929 г. жил в Лондоне.

2 Образованный на основе семинара М. Шлика при кафедре философии
индуктивных наук Венского университета в 1922 г., он прекратил свое суще­
ствование в конце 1930-х гг. (в связи с гибелью Шлика и приходом нацис­
тов). С этим кружком первоначально была связана и деятельность К. Поп-
пера.

Отрицание агностицизма неопозитивисты обосновывали толковани­ем познания как разработки последовательности операций по переводу чувственных данных в знаковую форму, установлением формальных со­отношений между оформленными таким образом высказываниями (вместо теории) и дедуктивным выведением предсказаний из сфор­мированной системы, а также изменением самих формальных систем при обнаружении в них противоречий или несоответствия опытным данным.

• Ведущим для неопозитивистской методологии оставался введенный еще в работах Л. Витгенштейна принцип верификации, который пред­полагает установление истинности или ложности научных предложе­ний путем сравнения их с фактами опыта. Различие между значениями И смыслами в научном языке при этом отрицалось. М. Шлик обосно­вал тождество между осмысленностью предложений и их верифици-руемостью, т. е. смысл отождествлялся со способом проверки научно­го утверждения.

Критерий же истины отождествлялся с формальными условиями проверки на истинность, а знание истины — с возможностью предска­зания будущих ощущений субъекта (получаемых в этих условиях) как опытных данных. Причинность стала пониматься именно как предска­зуемость.

Постановка проблемы значений в контексте изучения научного зна­ния потребовала перехода к новой трактовке языка. Совместимость предложений в нем стала выступать столь же сильным критерием истинности, как и опытная проверка высказываний. И здесь логиче­ский позитивизм не был последователен, поскольку значение часто по­нималось как возможность выразить одни знаки посредством других, а не как означение реальности. За такой позицией стояла концепция двух видов истинности. Вводилось различие между фактической истин­ностью (так называемый принцип корреспонденции — согласования предложения и факта) и логической истинностью (так называемая ко-геренция, т. е. взаимосогласованность логических предложений друг с другом).

Требование исчерпывающей верифицируемости каждого осмыслен­ного научного утверждения в неопозитивизме было заменено возмож­ностью его частичной и косвенной подтверждаемости. Для этого пона­добилось наряду с понятием непосредственной верификации (прямая проверка утверждений, формулирующих данные наблюдения и экспе­римента, или утверждений, фиксирующих зависимости между этими данными) ввести понятие косвенной верификации (установление ло-



46

Глава 2. История развития и современные представления.,.

гической связи между косвенно верифицируемыми и прямо верифи­цируемыми утверждениями). Положения научных теорий относятся именно к косвенно верифицируемым утверждениям, поэтому призна­ние правомерности такой процедуры верификации привело к повы­шению статуса самой научной теории, поскольку теоретическая рабо­та приобрела относительную независимость от эмпирии в отсутствие требования пошаговой эмпирической верификации каждого нового ут­верждения или вывода.

Критика позитивизма, включая его поздние разновидности, велась разными методологическими направлениями. Американец У. Куайн (1908-2000), имевший связи с Венским кружком, с позиций логического прагматизма обвинял сторонников позитивизма в недостаточном вни­мании к такому существенному слою научного знания, как система ин­терпретации эмпирических данных, роль которой выполняет именно теория, и справедливо обращал внимание на зависимость самой эмпи­рии от теории. Более развернутая и конструктивная критика позитиви­стской методологии в понимании сущности и развития научного зна­ния осуществлена в работах Т. Куна, К. Поппера, И. Лакатоса, а также в ряде других направлений в философии и науковедении.

2.5. Понятия парадигмы и научной революции по Т. Куну

Историк науки американец Т. Кун (1922-1996) ввел целый ряд осно­вополагающих понятий для описания закономерностей функциони­рования и развития науки.

Научная парадигма — совокупность фундаментальных достижений в данной области науки, задающих общепризнанные образцы, приме­ры научного знания, проблем и методов их исследования и признаю­щихся в течение определенного времени научным сообществом как основа его дальнейшей деятельности.

Такие образцы должны быть в достаточной мере беспрецедентны, чтобы привлечь на свою сторону сторонников из конкурирующих направлений, и в то же время достаточно открыты, чтобы новые по­коления ученых могли найти для себя нерешенные проблемы любо­го вида. Это модели, из которых вырастают традиции научного ис­следования.

Ученые, деятельность которых строится на основе одинаковых пара­дигм, опираются на одни и те же правила научной практики. В опре­деленном смысле общепризнанная парадигма является основной еди-

2.5. Понятия парадигмы и научной революции по Т. Куну 47

ницей измерения для всех, изучающих процесс развития науки. Эта еди­ница как целое не может быть сведена к ее логическим составляющим. Формирование парадигм является признаком зрелости научной дисцип­лины, т. е. показателем выхода дисциплины на стадию «нормальной науки». Принимаемая в качестве парадигмы теория должна казаться предпочтительнее конкурирующих с ней других теорий, но она вовсе не обязана объяснять все факты и отвечать на все вопросы.

Деятельность ученых в допарадигмальный период развития науки менее систематична и подвержена многим случайностям. Когда впер­вые создается синтетическая теория (зародыш, прообраз парадигмы), способная привлечь на свою сторону большинство ученых следующе­го поколения, прежние школы постепенно исчезают, что частично обу­словлено обращением их членов к новой парадигме. Начальные этапы принятия парадигмы обычно связаны с созданием специальных жур­налов, организацией научных обществ, требованиями о выделении специальных курсов в университетах. Парадигмы укрепляются по мере того, как их использование приводит к более быстрому успеху, чем применение конкурирующих с ними способов решения острых иссле­довательских проблем.

Нормальная наука — стадия развития научного знания, на которой в основном осуществляются накопление и систематизация знания в рам­ках сложившейся парадигмы и разработка парадигмальной теории в целях разрешения некоторых оставшихся неясностей и улучшения ре­шения проблем, которые ранее были затронуты лишь поверхностно.

Решение такого рода задач Т. Кун уподобляет решению головоло­мок, где также необходимо действовать в рамках строгих правил-пред­писаний. Поэтому проблемы нормальной (зрелой) науки в очень ма­лой степени ориентированы на открытие новых фактов или создание новой теории. Действия в рамках строгих правил-предписаний не мо­гут привести к созданию новых парадигм, что равнозначно револю­ции в науке, т. е. радикальной смене системы правил-предписаний на­учной деятельности.

Открытия начинаются с осознания аномалий, т. е. с установления того факта, что природа каким-то образом нарушила навеянные пара­дигмой ожидания. Это приводит к расширению исследований в обла­сти аномалии. Возникает парадокс — как нормальная наука, не стре­мясь непосредственно к новым открытиям и намереваясь вначале даже подавить их, может служить инструментом, порождающим эти откры­тия. Ответ состоит в том, что аномалия может проявиться только на фоне парадигмы. Чем более точна и развита парадигма, тем более чув-

48 Глава 2. История развития и современные представления...

ствительным индикатором для обнаружения аномалии она выступа­ет. В определенной степени даже сопротивление изменению приносит пользу; оно гарантирует, что парадигма не будет отброшена слишком легко, что к изменению парадигмы приведут только аномалии, прони­зывающие научное знание до самой сердцевины.

Но открытия не являются единственным источником деструктив­но-конструктивных изменений парадигмы. Вторым источником ее бан­кротства становится постоянный рост трудностей в решении нормаль­ной наукой своих головоломок в той мере, в какой она должна это делать. Как и в производстве, в науке смена инструментов (орудий тру­да) — это крайняя мера, которая применяется только при возникнове­нии серьезных системных кризисов.



Экстраординарная наука — наука на стадии острого кризиса, когда аномалия ее развития становится слишком явной и признается боль­шинством исследователей в данной области.

Любой кризис начинается с сомнения в парадигме и постепенного расшатывания правил нормального исследования. Ситуация начина­ет напоминать допарадигмальный период в развитии науки. Кризис завершается одним из трех исходов:



  1. нормальная наука может доказать свою способность разрешить проблему, породившую кризис;

  2. большинством ученых признается, что проблема в ближайшей перспективе вообще не может найти своего решения и она как бы оставляется в наследство будущему поколению; )

  3. появляется новый претендент на роль парадигмы, и разворачи­вается борьба за «престол».

Но часто новая парадигма возникает (по крайней мере в зародыше) до того, как кризис зашел слишком далеко или был явно осознан. В других случаях проходит значительное время между первым осо­знанием крушения старой парадигмы и возникновением новой. В этот период наблюдается увеличение обращений за помощью к философии, бурное выражение недовольства состоянием дел, рефлексия фундамен­тальных положений науки — все это симптомы перехода от нормаль­ной науки к экстраординарной.

Научная революция — это некумулятивные эпизоды развития на­уки, когда в результате кризиса старая парадигма замещается цели­ком или частично новой.

В изменениях такого рода Т. Кун усматривает много общего с ре­волюцией социальной. Именно в учении о природе и неизбежности

2.5. Понятия парадигмы и научной революции по Т. Куну 49

научных революций автор наиболее глубоко расходится во взглядах с позитивистами, утверждавшими непрерывно накопительный характер развития знания и внеисторичность, незыблемость основных правил-предписаний и эталонов научного исследования. Научные революции приводят не только к радикальным изменениям взглядов на мир (пе­рестройке картины мира), но и к изменениям самого мира, в котором живет человек.

Даже после утверждения на троне новой парадигмы сопротивление долго не прекращается. Отдельные ученые принимают новую парадиг­му по самым разным соображениям, в том числе лежащим вне сферы науки (например, культ солнца помог И. Кеплеру стать коперниканцем). Большую роль играют также эстетические факторы. Даже националь­ность и прежняя репутация новатора могут сыграть в этом процессе значительную роль. Обращение в новую веру будет продолжаться до тех пор, пока не останется в живых ни одного защитника старой парадигмы.

С точки зрения Т. Куна, прогресс науки не является строго посту­пательным. Он наиболее очевиден в периоды ее нормального (куму­лятивного) развития. При смене парадигм число вновь открывающихся проблем обычно превышает число разрешаемых. Но именно открытие нового поля проблем обеспечивает дальнейшее движение вперед на очередном этапе существования нормальной науки уже в рамках но­вой парадигмы. Т. Кун также обращает внимание на то, что новизна ради новизны не является целью науки, как это часто бывает в других областях творчества. И хотя новые парадигмы редко или никогда не обладают всеми возможностями своих предшественниц, они обычно сохраняют огромное количество наиболее конкретных элементов про­шлых достижений, открывая при этом возможности новых конкрет­ных решений старых проблем.

Но можно ли считать, что с каждой научной революцией мы все ближе подходим к некоему полному, объективному, истинному пред­ставлению о природе? К положительному ответу на так поставленный вопрос Т. Кун относится скорее скептически просто потому, что тако­го абсолютного знания в принципе существовать не может. Но мы мо­жем говорить о все большей сообразности инструментов и процедур исследования тому, что мы изучаем.

В заключение следует обратить внимание на особое значение поня­тия «научное сообщество» в подходе Т. Куна. «Парадигма — это то, что объединяет научное сообщество, и наоборот, научное сообщество со­стоит из людей, признающих парадигму». Вне конкретного научного сообщества понятие парадигмы теряет свой смысл. Таким образом,

50 Глава 2. История развития и современные представления...

парадигмы не живут сами по себе; и когда говорят о переосмыслении в рамках той или иной парадигмы новых фактов или смене парадигм, имеется в виду реальная жизнь научного сообщества. Поэтому социо­логия науки — неотъемлемый аспект логики развития науки.

2.6. Принцип фальсифицируемости гипотез в теории критического реализма К. Поппера

Особое место в дальнейшем раскрытии пути роста объективного знания следует отвести К. Попперу, который работал в XX в.1 в период сосуще­ствования разных этапов научного познания. Его вклад в развитие тео­рии объективного знания был связан с направленностью на раскрытие путей, которыми движется наука, т. е. с раскрытием нормативов научно­го мышления, где теории проверяются на истинность эмпирически, но сложным путем, включающим звено выдвижения гипотез. Научный путь познания был понят им как становление надындивидуальных схем кри­тического мышления научного сообщества.

Основным нормативом роста объективного знания К. Поппер счи­тал выведение из теорий (как дедуктивных конструкций) следствий, проверяемых опытным путем. В экспериментальном или другом тео­ретико-эмпирическом исследовании проверяются именно эти предпо­лагаемые следствия — гипотезы как высказывания, истинность или ложность которых неизвестна, но может быть установлена опытным путем. Эксперименты проводятся для того, чтобы эмпирически про­верять научные гипотезы, утверждающие причинно-следственные от­ношения между переменными.

В самом поле научных гипотез принято выделять как минимум два уровня — уровень общих гипотез (теоретических, дедуктивных конст­рукций, формулировок законов) и частных (эмпирических, относимых к обобщениям эмпирически установленных закономерностей).



Теоретические гипотезы — это положения, прямо не проверяемые, а дедуктивно полагаемые в рамках той или иной теории.

В науке теория часто забегает вперед. Гипотезы порой не удается про­верить в настоящем, но зато это случается в будущем, когда, например, оказываются разработанными соответствующие методические средства. Это называется также проблемой операционализации переменных.



1 До 1937 г. работал в Вене, с 1937 по 1946 г. — в Новой Зеландии и затем в Лондоне, где до середины 1970-х гг. был профессором Школы экономики и по­литических наук.
-6. Принцип фальсифииируемости гипотез в теории критического... 51 Немецкий ученый К. Хольцкамп, автор книги «Теория и экспери­мент в психологии» [Хольцкамп, 1981], аналогично К. Попперу суще­ственное внимание уделил новым формулировкам принципа индук­ции как не применимого в сфере построения объективного знания. Он полагал, что общие высказывания задают «сеть» теории. И чем уже ячейки этой сети, тем более знания будет выловлено ученым. То есть общие высказывания как бы перпендикулярны частным.

К. Поппер, в отличие от этого, рассматривал частные и общие вы­сказывания как два уровня, которые располагаются скорее в параллель­ных плоскостях. И между ними существует возможность перехода: об­щие высказывания, касающиеся формулировок законов, могут быть проверены на истинность в эмпирическом исследовании. И основной принцип такой проверки — это принцип фальсификации.

Итак, сциентистская установка в научном исследовании подразу­мевает возможность установления истинности или ложности прове­ряемой гипотезы. Истинность при этом понимается как соответствие фактам (или действительности). Точнее, теория истинная, если и толь­ко если она соответствует фактам. Установление ложности, или фаль­сификация теорий, — основной путь прироста научного знания. Фаль­сификация в житейском смысле означает подлог, т. е. обман. Однако в научных исследованиях этот термин имеет совсем иное значение. Наи­более четко оно было сформулировано в работах К. Поппера. Он про­тивопоставил принципу верификации гипотез принцип их отверже­ния, или фальсификации. При этом автор исходил из того, что любое теоретико-эмпирическое исследование направлено на решение опре­деленной научной проблемы.

Научная проблема — это формулировка, т. е. осознание, какого-то противоречия, в разрешение которого вносит вклад проведение науч­ного или практически направленного исследования.

Теоретико-эмпирическое исследование включает как постановку проблемы, завершающуюся обоснованием теоретической гипотезы, так и проверку эмпирически нагруженных гипотез.

Верификация — получение опытных данных в пользу предполагае­мой гипотезы.

Звено гипотез в научном познании отличает эту трактовку от того критерия верифицируемости, который был разработан в позити­визме.

В подходе к научному познанию, названному критическим реализ­мом, Поппер обосновал невозможность индуктивного пути при оценке истинности гипотезы. Научная гипотеза никогда не может считаться


52

Глава 2. История развития и современные представления..

«доказанной» также в результате верификации, поскольку никакие ут­верждения о фактах (уровень частных высказываний) не могут служить основанием для признания истинности теоретического положения, вы­раженного на уровне универсального (обобщенного) высказывания. Другими словами, речь идет о том, что никакое множество данных в пользу экспериментальной гипотезы не становится основанием, чтобы считать высказанное в гипотезе предположение истинным.

Научные обобщения не строятся индуктивно. Всегда следует ожи­дать обнаружения новых данных, примеров, которые могут противоре­чить любому множеству накопленных ранее «подтверждений» обобщен­ного высказывания. Наука формулирует свои теоретические положения именно как общие высказывания. И в логике таких обобщений следует предполагать разрыв между плоскостями частных суждений, на кото­рые распространяется принцип индукции, и универсальных, которые не могут быть подтверждены индуктивно. Но эти универсальные вы­сказывания, претендующие на роль теоретических законов, могут быть опровергнуты опытным путем, т. е. с помощью противоречащих им эм­пирических данных. В этом и заключается принцип асимметрии выво­да о научной гипотезе на основе экспериментального исследования. Принцип асимметрии заключается в том, что гипотезу можно фальси­фицировать (отвергнуть), но нельзя подтвердить (доказать ее истин­ность) на основе опытных данных.

Фальсифицируемость — наличие принципиальной возможности для любой гипотезы, претендующей на статус научной, быть отверг­нутой в ходе эмпирической проверки.

Таким образом, проверяя истинность теоретических гипотез, пси­холог, как и любой другой исследователь, использующий эксперимен­тальный метод, действует по принципу «от противного». То есть он вынужден опровергать неверные гипотезы, а не только искать подтверж­дения верным.

Итак, опровержение неправильных теорий, противоречащих устанав­ливаемым экспериментально опытным данным, — основной путь экс­периментальной проверки научных гипотез. Этот принцип, известный также как доказательство от противного (или асимметрия вывода на основе экспериментальной проверки теории), был выведен в работе Поппера 1933 г. как общая методология экспериментального метода в науке (опубликовано на русском в 1983 г.). И это вместе с экспери­ментальным методом восприняла в XX в. психология.

Однако здесь скрыто некоторое противоречие, названное в методо­логии науки одним из парадоксов Карла Поппера. Оно заключается

7.6. Принцип фальсифииируемости гипотез в теории критического... 53

в том, что развитие научного знания идет поступательно как прираще­ние. В то же время путь опытной проверки теорий предполагает их опровержение. Сам Поппер это противоречие включил в развитие ме­тодологии критического реализма: научное знание развивается так, что отбрасывается все больше заблуждений.

В результате исследования ученый оказывается уже перед другой проблемой, чем та, с которой он начал постановку исследовательской цели. Пространство проблемы изменилось. Таким образом, в научном познании человеческая мысль движется все же поступательно — фор­мулируются все новые гипотезы о причинном влиянии тех или иных факторов на изучаемые реалии.

Важным для методологии Поппера является разделение самих фак-• тов на установленные (в том или ином исследовании) и принимаемые в качестве мнений, верований или иным образом представленной субъек­тивной реальности. Для построения теорий, претендующих на объек­тивное знание, необходимо учитывать различие понятий субъективно­го и объективного знания. К. Поппер, разработавший эволюционный подход к пониманию роста научного, а значит, объективного знания, предложил различать теорию познания, основанную на здравом смыс­ле, и собственно научные теории. С его точки зрения, глубочайшим за­блуждением является смешение мира психологической реальности (он называет ее сознанием, или mind) и мира теорий и гипотез, имеющих статус объективного знания.

К. Поппер четко разделял мир субъективного и мир объективного знания. Мир 1 — это мир физической, предметной реальности. Психо­логическая реальность, связанная с индивидуальным познанием, по­мещена им в мир 2. Теории и гипотезы живут в мире 3 — надындиви­дуальном, представляющем и догадки, и объективное знание.

Старая теория познания, основанная на здравом смысле, вносит, согласно Попперу, «наивную путаницу». Она проста и называется ав­тором «бадейной» теорией (от слова «бадья», которая может запол­няться). Схема «бадейной» теории изображена на рис. 1.

Однако сначала приведем основания построенной таким образом теории познания (субъективной теории, опирающейся на здравый смысл). «Если вы или я хотим узнать о мире нечто еще неизвестное, нам надо открыть глаза и оглядеться кругом. И нам надо насторо­жить уши и прислушаться к звукам, особенно к тем, что издают дру­гие люди. Таким образом, разные наши чувства служат нам источни­ками знания, источниками, или входами, в наши сознания (minds [Поппер, 2002, с. 66].








54 Глава 2. История развития и современные представления...

Рис. 1. «Бадейная» теория познания (в интерпретации К. Поппера)

«Бадейная» теория несколько упрощает теорию познания, извест­ную в философии как теория сознания или tabula rasa, согласно кото­рой наше сознание — чистая доска, на которой чувства вырезают свои послания. Сознание, согласно этой теории, — это бадья, которая пона­чалу более или менее пуста и в которую через органы чувств (и может быть, через воронку сверху) проникает материал, который в ней соби­рается и переваривается. Этот материал — субъективное знание. Фор­ма такой теории познания может иметь самый современный вид — на­пример, в теории информации (тогда бадья снабжена компьютерной программой). Но в любом случае общим остается тезис о том, что все самое главное мы узнаем благодаря входу опыта (эмпирии) через от­верстия наших органов чувств.

По мнению Поппера, «бадейная» теория во всех ее вариантах со­вершенно ошибочна и остается ведущей, пожалуй, только для бихевио-ристов. В число ее ошибок входят следующие:


  • знания представляются как «подобные вещам сущности... (идеи, впечатления, чувственные данные, элементы, атомарные пережи­вания — или, может быть, чуточку лучше — молекулярные пере­живания, или гештальты)»;

  • знания находятся в нас (информация, которую мы сумели впитать);

  • принимается постулат непосредственности, согласно которому су­ществует непосредственное или прямое знание, т. е. чистые, неис­каженные элементы информации, которые входят в нас и опреде­ленное время сохраняются «непереваренными».

Последний пункт развивается следующим образом. Все ошибочные знания, основанные на этой теории здравого смысла, происходят от плохого интеллектуального пищеварения, которое портит первичные данные, внося в них субъективные примеси.

2.7. И. Лакатос и концепция внутреннего единства логики... 55

I На основе критики теории познания, основанной на здравом смыс­ле, Поппер и вводит схему «трех миров», позволяющую избежать пу­таницы, вносимой «бадейной» теорией познания.

2.7. И. Лакатос и концепция внутреннего единства логики доказательства и опровержения

Имре Лакатос (1922-1974), английский последователь (венгерского происхождения) методологического фальсификационизма, как и Т. Кун, не ограничился критикой положений логического позитивизма, а по­пытался построить развернутую концепцию научно-познавательной деятельности. В центре ее стоит понятие исследовательской програм­мы, основанной на внутреннем единстве логики доказательств и оп­ровержений. Осуществляя логическую реконструкцию реального процесса научного познания, И. Лакатос пришел к выводу, что он про­текает в форме движения от «наивной догадки» (правильной в отно­шении весьма простых случаев) к достаточно сложной формуле, охва­тывающей большой спектр объектов. Внутренним механизмом такого движения выступает критический анализ имеющейся исходной гипо­тезы (наивной догадки) через попытки ее доказательства с помощью мысленного эксперимента с идеальным объектом, в отношении кото­рого сформулирована исходная гипотеза. При этом появляются локаль­ные или глобальные контрпримеры, противоречащие исходной гипо­тезе. Именно они выступают тем оселком, на котором оттачиваются знания.

И. Лакатос обосновывает возможность трех способов действия (трех «стратигем») в этой кризисной ситуации.



  1. Метод устранения «монстров», при котором первоначальная ги­потеза (наивная догадка) сохраняется за счет такого переопре­деления ее терминов, что контрпример истолковывается как па­тологический случай (монстр), который не ставит под сомнение саму догадку. Это скорее оборонительная, нежели наступатель­ная стратегия, так как мы закрываем путь для дальнейшего со­вершенствования знания за счет его распространения на более сложные случаи.

  2. Метод устранения исключений — выявление условий, ограни­чивающих область применения гипотезы, т. е. первоначальное предположение не отбрасывается, а уточняется, но это уточнение носит внешний характер по отношению к сути самого доказатель­ства в форме мысленного эксперимента.

56 Глава 2. История развития и современные представления..,

3. Метод включения лемм, заключающийся в уточнении исходной формулировки гипотезы путем включения в нее в качестве огра­ничивающего и конкретизирующего условия тех неявных по­сылок, пренебрежение которыми в «наивной» (слишком общей и неконкретной) формулировке и порождает возможные контрпри­меры. Открытие здесь не идет ни вниз, ни вверх, но следует по зиг­загообразному пути: толкаемое контрпримером, оно движется от наивной догадки к предпосылкам и потом возвращается назад, чтобы уничтожить наивную догадку и заменить ее теоремой. Таким образом, подлинная методология, по Лакатосу, не должна быть ни индуктивистской, ни односторонне дедуктивистской. Она должна исследовать конструктивные процессы обогащения, развития содержания научного знания и вырабатывать соответствующие нормы, приемы, способы исследования. Противоречие между выдвинутыми положениями и контрпримерами выступает стимулом для «включе­ния» критико-рефлексивной установки по отношению к сложившей­ся познавательной ситуации, выявления ее скрытых (неявных) посы­лок, что, в свою очередь, ведет к запуску конструктивной творческой деятельности мысли по преодолению сложившейся кризисной ситуа­ции путем выхода за ее пределы, расширения познавательного гори­зонта и, наконец, формулирования более богатого, полного и глубоко­го содержания мыслимой реальности.

Так И. Лакатос реализует в своих ранних работах концепцию внут­реннего единства логики доказательства и опровержения, логики от­крытия и опровержения. Он считал свой подход завершающим эта­пом в развитии фальсификационизма и настаивал на том, что нужно отказаться от теоретической модели К. Поппера, в которой за выдви­жением некоторой гипотезы должна обязательно следовать ее провер­ка на опровержимость. Ни один эксперимент не является решающим и достаточным для опровержения теории. Исходным пунктом должно быть не установление фальсифицируемости гипотезы, а выдвижение исследовательской программы.

Исследовательская программа — теория (вернее, серия теорий раз­ного уровня), способная защищать себя при столкновении с контрпри­мерами. В программе выделяется «твердое ядро» (основные принци­пы или законы) и «защитные пояса», которыми ядро окружает себя в случае столкновения с эмпирическими затруднениями.

Например, законы И. Ньютона образуют ядро построенной им ис­следовательской программы, столкнувшейся с контрпримером, — рас­считанная по этим законам орбита планеты Уран отличалась от той,



2.7. И. Лакатос и концепция внутреннего единства логики... 57

которую фиксировали астрономические наблюдения. Означало ли это, что следовало отбросить эти законы? Отнюдь нет. Астрономом Леве-рье было сделано дополнительное предположение (защитный пояс) о существовании еще одной планеты в Солнечной системе, и через год эта планета (Плутон) была обнаружена. Если бы эта гипотеза не под­твердилась, придумали бы другую. Таким образом, теория никогда не фальсифицируется, а вытесняется другой, лучшей.

И. Лакатос полагает, что исследовательская программа с внешней стороны проявляется как серия теорий, последовательность которых задает ядро исследовательской программы. На основе того, имеется ли прогресс в решении проблем серией теорий конкурирующих ис­следовательских программ, их можно оценивать, сравнивать и гово­рить о точке насыщения той или иной исследовательской программы. Объектом методологического анализа и соответственно оценки эффек­тивности являются сравнительные объяснительно-предсказательные возможности серий теорий, имеющих общее ядро. Отдельные поло­жительные и отрицательные примеры по отношению к отдельной тео­рии мало что значат для ее оценки.

И. Лакатос нарисовал достаточно широкую картину логической ре­конструкции, истолкования исторического процесса познания в фор­ме взаимодействия различных исследовательских программ, линий развития знания, отправляющихся от исходного основания (твердого ядра) и предполагающих в качестве механизма своей регуляции нега­тивные и позитивные эвристики. Первые носят скорее оборонитель­ный характер и направлены на сохранение твердого ядра программы при столкновении с контрпримерами; вторые (наступательные) учат тому, как развивать исследования в рамках программ, как совершен­ствовать теории, создаваемые на основе данной программы, каким ис­пытаниям нужно подвергнуть для этого принятые утверждения.

Исследовательская программа может быть либо прогрессирующей (если теоретический рост предвосхищает рост эмпирический и про­грамма с успехом предсказывает новые факты), либо регрессирующей (если новые факты появляются неожиданно, а программа дает им за­поздалые объяснения). Если одна из конкурирующих программ про­грессивно объясняет больше, чем другая, то первая вытесняет вторую. Главное, по И. Лакатосу, — это внутреннее единство тенденций оправ­дания и опровержения исходных предположений, которое определяет непрерывность развития наук, обогащение и конкретизацию исходного содержания, выведение одних форм знания из других под влиянием противоречий самого познания.


58

Глава 2. История развития и современные представления..

2.8. Старые дихотомии в современных методологических подходах

2.8.1. Новые критерии научного знания

В методологии науки сосуществуют разные направления, акцентиру­ющие один или ряд из следующих аспектов рассмотрения роста науч­ного знания: социологический, историко-научный, формально-логи­ческий, лингвистический, теоретико-эмпирический, а также заданные дихотомиями гуманитарное — естественнонаучное, рациональное — интуитивное и т. д. Не обращаясь пока к проблеме ассимиляции их в психологии (и тем более порождения собственных методологиче­ских представлений в рамках психологической науки и практики), представим некоторые из них. Одновременно расширим терминоло­гию, которая призвана охватить или подчеркнуть превалирование этих аспектов в наиболее известных методологических подходах. При этом со всей очевидностью проявляется и ограниченность маркиров­ки авторских концепций как прописывания их в рамках того или иного направления.

В концепции Т. Куна, который ввел понятие нормальной, или пара-дигмальной, науки, сочетаются историографический и социологический аспекты методологического анализа. Обращение к социально-психоло­гическим аспектам деятельности ученых, общению, подчеркивание роли научного сообщества как сообщества людей (а не только идей) — эти факторы развития науки четко представлены в его «парадигмальном подходе».

Парадигмы классической науки — в период становления естество­знания — включали такие существенные требования, как следование классическому идеалу рациональности, в том числе проверку досто­верности знания, или критерий истинности, а также принятие самооче­видности истин, которые не предполагается проверять (непосред­ственная данность Декартова «я мыслю»). Переосмысление таких картезианских критериев научности знания, как его достоверность и самоочевидность, было осуществлено Ч. Пирсом в 70-е гг. XIX в. Практические последствия действий на основе знания — вот новый критерий научности в направлении позитивистской философии, по­лучившей название «прагматизм».



Прагматизм — направление позитивизма, «рассматривающее зна­чение понятий, суждений и пр. в терминах последствий основанного на них действия, успешность которого составляет единственный кри-

2.8. Старые дихотомии в современных методологических подходах 59

терий истинности и отождествляется с нею» [Философская энцикло­педия, 1967, т. 4, с. 336].

I В 90-е гг. XIX в. благодаря работам философа и психолога В. Джеймса (1842-1910) прагматизм получил широкую популярность. Благода­ря работам другого американского философа, психолога и педагога Дж. Дьюи (1859-1952), который начинал с прагматической интерпрета­ции логики, такой вариант прагматизма, как инструментализм, превра­тился в универсальный метод мышления, став в США «почти официаль­ной философией». Основой логических форм и законов Дьюи объявил he отражение законов бытия, а «способ действий».



Инструментализм — это разновидность прагматизма, разработанная Дьюи и рассматривающая интеллект в качестве средства приспособ­ления к изменяющимся условиям среды.

2.8.2. Фаллибилизм

Ч. Пирса (1839-1914) упрекали в смешении логических и психологи­ческих аспектов позитивизма как методологии научного мышления. Отметим здесь только два момента. Первый — рассмотрение основной функции мышления и научного познания вообще с позиций биологи­ческого и психологического удовлетворения. Согласно Пирсу, позна­ние позволяет преодолевать «беспокойное и неприятное состояние сомнения», в результате чего достигается вера, на основании которой человек может действовать без сомнений и колебаний. Второй — вве­дение представлений о том, что научное познание может начинаться с любых гипотез, в том числе и ошибочных. Акцентирование предполо­жительного характера научного знания привело Ч. Пирса к обоснова­нию фаллибилизма. В своей описательной психологии В. Дильтей выделил именно предположительность гипотез в качестве основного упрека объяснительному методу в науке (и объяснительной психоло­гии). Для фаллибилизма гипотетичность научного знания выступает естественной составляющей его становления.

Фаллибилизм — это методологическая позиция, согласно которой любое знание лишь приблизительно и вероятностно.

Ч. Пирс подчеркнул, что научное знание может начинаться с лю­бых предположений, в том числе и ошибочных. Научное исследова­ние — это «жизненный процесс», протекающий в критических спорах и проверках предположений как научных гипотез.

Позитивным результатом такого процесса является корректировка гипотетического знания и повышение вероятности его как знания ис­тинного. В критическом реализме К. Поппера идея фаллибилизма пре-

60 Глава 2, История развития и современные представления...

образована с учетом ориентировки на роль критического размышле­ния в построении объективного знания и возможность оценивания правдоподобия научных гипотез. Представлению этой методологиче­ской концепции, противопоставившей позитивистским установкам те­орию наиболее строгой проверки гипотез как теоретических реконст­рукций на основе опытных данных, мы посвятили специальное место, поэтому далее кратко остановимся на других, не упоминавшихся еще концепциях.

Социологический аспект четко выделяется в подходе Дж. Агасси, рассматриваемом как вариант фаллибилизма [Агасси, 1994]. Поставив вопрос о соотношении автономности науки в обществе и автономно­сти ученого в рамках научного сообщества, он настаивает на приори­тете автономности ученого. Ученый взламывает устоявшиеся каноны научной работы, включая в контекст научного познания «философ­ские, политические и экономические баталии, идущие в той обществен­ной среде, в которую погружена наука». То есть не устоявшиеся нор­мативы или парадигмальные установки ученых, а их независимость и самостоятельность в выдвижении проблем и поиске путей их реше­ния лежат в основе развития научного знания.

2.8.3. Релятивизм и операционализм

Признание относительности научного знания имеет иные истоки в ста­рых философских концепциях, получивших названия релятивизма и но­минализма.

Метафизический релятивизм, признававший существование вещей и их свойств только в отношениях к другому (например, воспринима­ющему их субъекту), восходит еще к позиции Д. Беркли (1685-1753), высказанной им в «Трактате о началах человеческого знания». Гносео­логическим релятивизмом отличаются все концепции, считающие на­учные знания значимыми лишь в определенных пределах (а значит, необъективными). Протагоровское «Человек есть мерило всех вещей» — первое обоснование этой позиции, связывающей любое знание с инди­видуальным опытом. Путь от философии эмпиризма к философии эм­пириокритицизма — одна из линий обоснования относительности зна­ний в теории познания. Критический рационализм К. Поппера — другой путь, предполагающей возможность объективного знания (на основе ограничения поля неверных гипотез в результате их эксперименталь­ной проверки).

Ситуативность, условность и относительность научного знания под­черкивается в релятивистских концепциях, первая из которых связана

2.8. Старые дихотомии в современных методологических подходах 61

с именем В. Джеймса. Прагматизм В. Джеймса задавал такой критерий истинности мышления, как его польза, выгода, к которой оно приводит. Представлены ли в мышлении производственные, бытовые, религиоз­ные или научные связи — это менее важно, чем то благоустройство, к которому они могут приводить. Таким образом, эта концепция пред­полагает относительность истинности с точки зрения подчиненности гностических целей иным — прагматическим. Другой существенный ее аспект — признание в качестве реальности всего, во что верит чело­век. Критерии истинности и реальности начинают совпадать, если суж­дение (будь то знание или верование) приводит к нужным (удовлет­воряющим человека) последствиям.

Автономность и относительность знания утверждаются в одной из концепций операционализма, с философским обоснованием которой выступил в 1927 г. П. Бриджмен (1882-1961) в его «Логике современ­ной физики» (а высказал эту идею в 1920 г. физик Н. Кэмпбелл). В этой методологии экспериментальная процедура стала выступать как средство выявления точного физического смысла некоторых физиче­ских понятий, т. е. определение понятия имеет смысл только в конк­ретном операциональном контексте.

Существеннейшим признаком научного знания является возможность операционализации как установления операций, посредством которых человек задает представление об опытных данных (эту линию представ­ления научного знания мы уже рассматривали при знакомстве с общими положениями неопозитивизма). Операционализм подчеркнул, что науч­ное знание не может рассматриваться безотносительно к психике индиви­да и ситуации его получения. Значения научных понятий определяются операциями, которые относятся к способам получения индивидуального опыта. Операции ограничены временным аспектом их осуществления и не должны рассматриваться как надындивидуальные сущности. Обще­ственная наука, с точки зрения автора этой концепции, — миф, поскольку научная деятельность — это личное частное дело. «Моя наука операцио­нально отличается от вашей науки, как и моя боль отличается от вашей боли. Это ведет к признанию того, что существует столько наук, сколько индивидов» (пит. по кн.: Лекторский, 1972).

2.8.4. Номинализм, реализм, рационализм

Номинализм — философское учение, согласно которому общие поня­тия не имеют онтологического содержания. Общее сводится к словам, Или именам (nomina). В схоластике — в Средние века — номинализм противостоял реализму (в решении проблемы универсалий).

62 Глава 2. История развития и современные представления...

Концептуализм признавал уже существование общих понятий в по­знающем их уме.

Реализм — «объективно-идеалистическое философское учение, со­гласно которому общее обладает объективным существованием, пред­шествует единичным конкретным предметам независимо от них» [Фи­лософская энциклопедия, 1967, т. 4, с. 474].

С таким пониманием не следует путать критический реализм К. Поп-пера, который адекватнее называть критическим рационализмом.

Релятивизм в сочетании с номинализмом стал характерным и для новых философских направлений, в частности неопозитивизма уже упоминавшегося критика позитивизма, американского логика, матема­тика и философа У. Куайна. Он рассматривал проблему возможностей научного познания как выявления его пределов, задаваемых рамками формальной системы, объединяющей получаемые с помощью наблю­дения и эксперимента данные. Логические и лингвистические аспек­ты анализа роста научного знания стали в этой концепции главенству­ющими. В споре с одним из классиков неопозитивизма Р. Карнапом он подчеркивал, что принятие тех или иных языковых каркасов — ре­зультат, получаемый в практике научной деятельности ученых. Вза­имное согласие, или конвенция, — это социально-психологический, а не формально-лингвистический фактор.

Фаллибилизму сегодня противостоят различные концепции рацио­нальности. Отметим самое широкое понимание онтологического ра­ционализма (идущее от Платона и Лейбница до Гегеля).

Рационализм — «любое учение, согласно которому всякая реаль­ность имеет в себе самой или в начале, от которого она происходит, достаточное основание для своего бытия» [Философская энциклопе­дия, 1967, т. 4, с. 470].

В теории познания рационализм стал той философской базой в XVII в., которая противопоставила ортодоксальному теологиче­скому мировоззрению осмысление достижений математики и есте­ственных наук, где получение истины с логическими свойствами все­общности и необходимости связывалось не с опытом, а со свойствами самого разума. «Ослабление» классического рационализма обсужда­лось выше в связи с теорией познания И. Канта. Рационализму про­тивостояли интуитивизм и другие иррационалистические теории по­знания.

Новые зарубежные концепции рациональности связываются с оце­ниванием как основополагающих научных гипотез, так и правил их проверки, институциализирующих путь к истинному знанию. И эти

2.8. Старые дихотомии в современных методологических подходах 63

пути сопричастны друг другу, так как люди способны децентрироваться с одних типов рациональности на другие, понимая друг друга.

Реализм также прослеживается в современных методологических концепциях. Автор одной их «сильных» версий реализма В. Ньютон-Смит формулирует следующие утверждения: 1) теоретические выска­зывания истинны или ложны в зависимости от того, каким мир оказы­вается сам по себе, а не в силу познающего его ума; 2) доказательствами истинности теории могут выступать свидетельства существования тех сущностей, которые должны существовать, чтобы теория была истин­ной; 3) можно рационально решить, какая из конкурирующих теорий более близка к истине; 4) исторически сложившаяся последователь­ность теорий в естественной науке является последовательностью те­орий, расположенных по мере большего приближения к истинности (цит. по кн.: Помогайбин, 2001, с. 386).

И наконец, отметим жизненность последнего из названных проти­вопоставлений — рационализма и интуитивизма.

2.8.5. Интуитивизм

Интуитивизм в теории познания выступает как разновидность ирра­ционализма. В XX в. его крупнейшие представители — А. Бергсон, Э. Гуссерль, Н. Лосский. В воззрениях Декарта и Спинозы интеллек­туальная интуиция представляла собой высший акт разумного позна­ния, не исключающий логического мышления и чувственного отраже­ния. В интуитивизме как методологии познания интуиция становится иррациональным актом познания, в котором якобы преодолевается противоположность между субъектом и объектом.

Уже Платон (427-347 гг. до н. э.) утверждал возможность созерцания идей путем внезапного озарения, предполагающего длительную подго­товку ума и ведущего к непосредственному интеллектуальному знанию (путь интеллектуальной интуиции). Декарт считал, что разум в форме интуиции приводит к более достоверному знанию, «чем сама дедукция». А. Бергсон (1859-1941), выступая против механицизма и догматическо­го рационализма, утверждал первичность «реальности жизни», сущность которой постижима лишь интуицией. Вслед за А. Шопенгауэром (1788-1860) он настаивал на иррациональности интуитивного познания. «Чис­тая интуиция», с его точки зрения, не требует понятийного различения, а значит, дает рационально невыразимое знание.

Интуитивное познание как путь к истине противопоставлялось ра­циональному и в методологии. Немецкий философ Э. Гуссерль (1859 — 1938) выдвинул программу превращения философии в строгую дис-



64

Глава 2. История развития и современные представления.,,

циплину, задающую основы логики научного знания. Этому был по­священ его двухтомник «Логические исследования»; позднее он стал усматривать функцию философии как раскрывающей не мир науки, а «жизненный мир». Рассмотрев кризис европейских наук как кризис объективизма, он попытался создать рационализм нового вида. Этим новым направлением стала феноменология, сделавшая основным «во­прос о структуре процесса "переживания" истин и общезначимых идей, взятого в виде целостности, в виде непрерывного потока» [Современ­ная буржуазная философия, 1978, с. 214]. Главным методом такого изу­чения потока сознания стала интеллектуальная интуиция.

В отличие от интуитивизма Бергсона, ориентированный на феноме­нологию Гуссерля интуитивизм предполагал необходимость рефлексии актов сознания и данного в них содержания. Постижение же феноме­нов на этом пути происходит путем созидающей интуиции, которая тре­бует освободиться от привычного хода мысли (с его «естественными установками»), чтобы вернуться к изначальной данности любых яв­лений. Этому служит феноменологическая редукции — попытка «при­остановки» привычных суждений и верований. Непосредственное и беспредпосылочное созерцание «чистых сущностей» — единственно пра­вильный путь понимания сознания с трансцендентально-феноменоло­гической позиции.

Об ориентировке на непосредственное знание мы будем далее гово­рить в контексте противопоставления современных парадигм в пси­хологии (глава 9), а о понимании такого пути познания как метафизи­ческого - в противопоставлении Л. С. Выготским двух психологии (глава 5). В данной же краткой справке отметим только, что, несмотря на его программные устремления, имя Гуссерля стало связываться имен­но с иррационалистическими течениями в философии. Его ассистент М. Хайдеггер последовательно реализовал феноменологический метод для критики научного познания (сам Гуссерль считал, что используе­мые им понятия искажены в подходе Хайдеггера). Но в целом феноме­нология признается одним из источников экзистенциализма.

2.8.6. Теоретическое — эмпирическое

Отношение теории к опытным данным и критерии, отличающие соб­ственно теоретическое знание, обсуждаются не только в философско-методологических работах, но и в позициях ученых, вырабаты­вающих эти критерии как обобщения хода научной деятельности. Приведем в качестве примера критерии теории, предложенные ве­ликим физиком А. Эйнштейном. Любая научная теория отличается

2.8. Старые дихотомии в современных методологических подходах 65

тем, что она должна (цит. по кн.: Помогайбин, 2001): «а) не противо­речить данным опыта, фактам; б) быть проверяемой на имеющемся опытном материале; в) отличаться "естественностью", т. е. "логиче­ской простотой" предпосылок (основных понятий и основных соот­ношений между ними); г) содержать наиболее определенные утвер­ждения: это означает, что из двух теорий с одинаково "простыми" основными положениями следует предпочесть ту, которая сильнее ог­раничивает возможные априорные качества систем; д) не являться ло­гически произвольно выбранной среди приблизительно равноценных и аналогично построенных теорий (в таком случае она представляется наиболее ценной); е) отличаться изяществом и красотой, гармонич­ностью; ж) характеризоваться многообразием предметов, которые она связывает в целостную систему абстракций; з) иметь широкую об­ласть своего применения с учетом того, что в рамках применимости ее основных понятий она никогда не будет опровергнута; и) указы­вать путь создания новой, более общей теории, в рамках которой она сама остается предельным случаем».

Сложившимся в естествознании методологическим основанием построения теоретического знания служит использование так на­зываемых идеальных объектов. Такие идеальные объекты играют центральную роль в представлении научных законов. Теоретическая модель существенных связей как бы полагается на изучаемую реаль­ность. При этом гипотетическое знание, с одной стороны, оформ­ляется средствами идеализации (включая моделирование и мысленные эксперименты), а с другой — проверяется по отношению к возможно­сти описания и объяснения этой реальности с помощью устанавлива­емых законов.

Для гуманитарных наук пути и средства построения теории могут быть иными. Здесь может быть неадекватной как идея полагания (деду­цирования) законов на изучаемую реальность, так и путь построения идеализированных объектов. Но с точки зрения основных средств мыш­ления в гуманитарных науках также используются пути критической проверки обобщений, полагаемых в качеств теоретических предполо­жений.

Психологические теории имеют очень разные структуры, а мышле­ние психологов разных научных школ в разной степени ориентирова­но на методы, предполагающие оценку истинности теории, а не только демонстрацию соответствующих ей фактов. В науковедении пути, ха­рактеризующиеся поиском подтверждающих и, напротив, опроверга­ющих теорию данных, связываются с более ранними и более поздни-

3-3016


66 Глава 2. История развития и современные представления..

ми периодами в развитии науки. Психология чрезвычайно неоднородна с точки зрения уровня и направлений в развитии своих теоретических представлений в различных предметных областях и тем более — в сфере методических путей проверки психологических гипотез. И анализ уже опробованных методологических подходов в рефлексии собственных путей организации исследования — необходимое звено критической оценки психологического знания.

2.9. Постнеклассическая стадия развития науки

По В. С. Степину [Степин, 2000], постнеклассическая наука формиру­ется в ходе четвертой глобальной научной революции, начавшейся в по­следней трети XX в. В этот период изменяется сам характер научной деятельности в силу появления принципиально новых средств добы­вания, хранения и использования научных знаний практически во всех сферах человеческой жизни. Сложные и дорогостоящие приборные ком­плексы обслуживаются и используются большими коллективами и на­чинают функционировать аналогично средствам промышленного про­изводства. На первый план начинают выдвигаться междисциплинарные исследования и проблемно ориентированные формы исследовательской деятельности. В выборе целей исследования наряду с познавательными все большую роль играют экономические и социально-политические факторы.

Работа в рамках комплексных программ приводит к сращиванию в единой системе деятельностей теоретических и экспериментальных, фундаментальных и прикладных знаний, интенсификации прямых и обратных связей между ними. Постепенно стираются жесткие грани­цы между картинами реальности, выстраиваемыми различными наука­ми, и появляются фрагменты целостной общенаучной картины мира. Новые возможности полидисциплинарных исследований позволяют делать их объектами сверхсложные уникальные системы, характери­зующиеся открытостью и саморазвитием. Наиболее сложные и пер­спективные исследования имеют дело с исторически развивающими­ся системами, которые формируют со временем все новые уровни своей организации, появление которых влияет на уже существующие, ме­няя связи и композицию их элементов. Формирование каждого нового уровня сопровождается прохождением систем через состояние не­устойчивого равновесия (точки бифуркации), и в эти моменты неболь­шие случайные воздействия могут привести к изменению направле­ний развития и появлению новых структур.

2.10. Постпозитивистская трактовка развития науки 67

Саморазвивающиеся системы1 характеризуются синергетическими эффектами и принципиальной необратимостью процессов. Взаимодей­ствие человека с такими системами не является чем-то внешним, а как бы включается в систему, изменяя каждый раз поле ее возможных со­стояний. При этом человек имеет дело не с жесткими предметными свой­ствами, а со своеобразными констелляциями возможностей, и перед ним каждый раз возникает проблема выбора линии развития из множества путей эволюции системы. При этом сам выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан. Создаются новые методы пред­сказания — построение сценариев возможных линий развития системы в точках бифуркации. С идеалом науки как аксиоматико-дедуктивной системы все больше конкурируют методы исторической реконструкции, ранее применявшиеся преимущественно в гуманитарных науках.



Постнеклассическая наука — современная стадия в развитии научно­го знания, добавляющая к идеалам неклассической науки требования учета ценностно-целевых установок ученого и его личности в целом.

Эти требования не только не противоречат идеалам объективности научного знания, но и являются его условием. Такая постановка во­проса перекликается с пониманием определенной части научного зна­ния как знания личностного (по М. Полани).

2.10. Постпозитивистская трактовка развития науки

Представление о постнеклассической картине мира тесно связано с развитием постпозитивистской философии. Постпозитивизм пред­полагает преодоление позитивистских и неопозитивистских подходов к построению научного знания.

В философии постпозитивизма поиск новых критериев рациональ­ности проходил по другим методологическим основаниям, чем приме­нительно к стадии неклассической науки. Нацеленность на получение объективного знания была заменена идеей множественности истины и путей ее получения.

Представленное понимание постнеклассического этапа в развитии науки опирается на новый идеал рациональности, который был обо­снован в философии постпозитивизма. Наиболее ярким представите-



1 Термин «самоорганизующаяся система» был введен в 1947 г. Эшби в его «Принципах самоорганизации динамической системы». В этом понятии фоку­сировались ряд проблем теоретической кибернетики в 50-е гг. XX в. Потом оно вошло в биологию, социологию; возникли представления о самообучающихся и саморазвивающихся системах.

68

Глава 2. История развития и современные представления..

лем этого направления выступил П. Фейерабенд, родившийся в Вене американский философ (1924-1994), который ввел представление об иррациональных критериях развития науки.

Он критиковал положения Поппера и Лакатоса о возможности при­ближения к истине на пути смены научных теорий. В отличие от сторон­ников неопозитивизма Фейерабенд считал необходимым рассматривать теоретическую нагруженность научных понятий и представлений как необходимый компонент развития науки. Но с этим связан и другой аспект его подхода: признание, что каждая теория создает свой язык описания фактов и свои логико-методологические стандарты их опыт­ной проверки. Поэтому теории становятся несоизмеримыми. На мес­то попперовского приближения к истине посредством конкурирующих теорий был выдвинут принцип плюрализма как сосуществования раз­ных теорий, ни одна из которых не может иметь статуса более истин­ной, В частности, потому, что любая теория не учитывает не уклады­вающейся в ее русло фактологии. Кроме того, этот принцип означает право выбора за исследователем, какой методологии ему придержи­ваться. И здесь не может быть никакого «методологического принуж­дения». Ограничение же в выборе уродует развитие, и это несовмести­мо с принципами гуманизма и развития индивидуальности.

Вместо принципов верификации и фальсификации гипотез Фейер-абендом был выдвинут принцип контриндукции, или противоиндук-ции, предполагающий возможность объяснения накопленных в рам­ках одной теоретико-эмпирической школы фактов с позиций другой, конкурирующей теории; поиск альтернативных объяснений в про­шлом; изменение смысловых контекстов вместо отбрасывания не соот­ветствующих фактам теорий. В условиях неопределенности и наслое­ния смыслов скорее можно ожидать творчества и прорывов в новых направлениях.

Наконец, Фейерабендом было предложена привлекать такие «вне-научные средства», как мифологические, религиозные или дилетант­ские построения. Последнее совершенно несовместимо с попперовским подходом, по которому наука не занимается любыми гипотезами и по­строения научных теорий профессионалом в корне отличаются от «до­гадок» дилетанта. По отношению к психологии, которую, как писал А. В. Юревич, захлестнула волна иррационализма, этот принцип как раз можно считать реализованным. Другой вопрос — оценка его плодов.

Итак, в постнеклассической картине мира постепенно уходят на зад­ний план и идея истинности познания (отсюда упрек постпозитивизма в иррационализме), и идеалы «ценностно нейтрального» исследования;

2 ю. Постпозитивистская трактовка развития науки 69

аксиологический фактор начинает входить в состав объясняющих по­ложений; вненаучные средства (миф, религия, игра) уже не противопо­ставляются собственно научному теоретико-эмпирическому познанию. Если в классическом типе рациональности за скобки выносится все, что относится к субъекту и средствам его деятельности, а в неклассическом типе рациональности реализуется установка на относительность истин­ности знаний с точки зрения изменения свойств объекта изучения сред­ствами и формами познавательной деятельности, то постнеклассический тип рациональности требует учета не только средств и процедур позна­ния, но и ценностно-целевых установок субъекта познавательной дея­тельности, а значит, и его личностных характеристик. Вернемся мы к этому в главе 7, представляя зарождение постнеклассической психо­логии.

3.1. Особенности психологического знания 71^





<< предыдущая страница   следующая страница >>