Лингвистические экспедиции отиПЛа Что такое лингвистические экспедиции?

Лингвистические экспедиции ОТиПЛа

Что такое лингвистические экспедиции?

А. Е. Кибрик

Идея учебно-научных лингвистических экспедиций возникла на филологическом факультете МГУ, где с 1960 г. существует отделение структурной и прикладной лингвистики (ОТИПЛ), выпускающее профессионалов-лингвистов. На этом факультете до того времени были две традиционные экспедиции: фольклорная (практика для литературоведов — поиски и апись устного фольклорного творчества) и диалектологическая (практика для языковедов-русистов — сбор и запись лексико-грамматических характеристик северных русских говоров).

Новые экспедиции в определенной степени сближались с диалектологическими (сам я с благодарностью вспоминаю свою первую экспедиционную диалектологическую практику, сформировавшую у меня интерес к такого рода языковедческой работе) — в обоих случаях объектом наблюдения является язык в его устной форме, изучаемый в местах его естественного распространения с использованием услуг носителей этого языка. Но имеются и принципиальные различия. В диалектологической экспедиции изучается диалект родного языка исследователя. Поскольку базовая грамматика диалекта (языка-объекта) и литературного языка (языка-посредника) одна и та же, в фокусе внимания — отклонения от литературно-языковой нормы. Близость языка-объекта и языка-посредника создает специфические трудности диалектологической работы, преодоление которых требует высокого профессионального мастерства, но не об этом речь. Важно, что язык-объект (диалект) и язык-посредник (русский язык) — разновидности одного языка.

В лингвистических экспедициях ОТИПЛа объектом изучения является неизвестный исследователю язык. Такая ситуация в языковедческой практике далеко не традиционна. Обычно считается, что исследовать всерьез можно только свой родной язык, на котором исследователь свободно говорит. Русский исследует русский язык, англичанин — английский, узбек — узбекский. Можно также стать специалистом неродного языка, но тогда надо сперва им практически овладеть, и степень квалификации такого специалиста пропорциональна практическому знанию языка. Отсюда и вопрос: как вы можете изучать язык, не говоря на нем?

Дело в том, что цели лингвистических экспедиций ОТИПЛа сознательно формируются, исходя из убеждения, что вышеописанная логика глубоко ошибочна. Она предполагает, что в основе лингвистического исследования лежит свободное (и непроизвольное) владение механизмами языковой деятельности (то есть свободный непосредственный доступ к языковым данным), и независимость исследователя в процессе получения языковых данных почти гарантирует ему их интерпретацию. Это иллюзия, и весьма вредная. Языковые данные — необходимое, но далеко не достаточное условие в лингвистическом исследовании. Не менее важны методики, помогающие

а) отбирать из моря данных именно те, которые "подсказывают" правильный ответ;
б) понимать, о чем "говорят" эти данные.

Когда мы работаем с родным языком, мы как бы не замечаем существования данных методик и весь успех списываем на знание языка, а вот когда языка мы не знаем, эти методики действуют самостоятельно, что позволяет нам объективировать так называемую языковую интуицию.

Таким образом, данные экспедиции как раз исходят из того, что можно изучать — и успешно — неизвестный язык, целенаправленно создавая и используя специальные методики.

Теперь два слова по поводу вопроса: "Почему вы занялись именно этим языком и чем он особенно ценен?" На выбор языка влияет множество самых разнородных факторов, но в наименьшей степени — его социальный "вес". Можно сказать, что, наоборот, именно малая престижность языка и малая его изученность являются в нашем случае положительными факторами. Вообще надо сказать, что Россия — поистине бесценная кладовая языковых данных. Имеется около ста языков, уровень изученности которых можно считать нулевым (если не опускаться до точки зрения, что наличие единственного грамматического описания уже есть показатель его приобщения к разряду хорошо описанных языков). Поэтому диапазон возможностей весьма широк.

Думаю, что теперь уже нет нужды в пространном ответе на вопрос: "Почему "за языком" надо снаряжать экспедицию?" Во-первых, многие языки, становящиеся объектом нашего исследования, распространены в очень ограниченной географической зоне и за ее пределами не встречаются. Во-вторых, в языке (особенно в его лексике) отражена та этнокультурная среда, в которой этот язык функционирует, а эта среда неотделима от места обитания соответствующей этнической группы. В-третьих, специфика коллективной лингвистической работы требует большого числа информантов, которых можно найти только в месте их концентрированного проживания. В-четвертых, привязка к определенному населенному пункту облегчает подбор ряда информантов, говорящих на одном диалекте. Поэтому экспедиционный выезд "в поле" является в данном случае совершенно естественным.

На ОТИПЛе в течение ряда лет проводилось одновременно до трех экспедиций (руководители Б.Ю.Городецкий, А.И.Кузнецова и А.Е.Кибрик), каждая из которых обладала определенной спецификой как в плане языкового ареала, так и лингвистических целей и методик. Всего было проведено более 50 таких экспедиций, где прошло практику около трехсот студентов, некоторые из которых бывали в экспедициях многократно, даже и после окончания университета. Экспедиции — прекрасная школа приобщения к тайнам языка и лингвистической науки, выработки навыков самостоятельной научной работы и научного мышления. Многие участники экспедиций — ныне зрелые ученые, специалисты по различным языкам, практики и теоретики. Мне часто приходится слышать, что экспедиции оставили у многих из них самое яркое впечатление о годах студенчества. Наряду с научными результатами это еще один, причем, может быть, наиболее существенный вклад экспедиций в нашу науку.