Исторический обзор развития философии психологии в ХХ в. Абстракт

Е. Косилова
Исторический обзор развития философии психологии в ХХ в.
Абстракт

В статье сделана попытка дать обзор основных типов философии психологии 20 в. Прежде всего, разводятся понятия "философская психология" и "философия психологии". Философия любой науки, утверждает автор, может быть основана на двух парадигмах: феноменологической (метафизической) и позитивистской (обобщающей), причем позитивистская парадигма дает начало методологии науки и затем - философии науки в том виде, в каком она была разработана критическим рационализмом и постпозитивизмом 20 века. В применении к психологии метафизическая парадигма представлена философской психологией и философией сознания. Позитивистская же, или, иначе говоря, методологическая парадигма, утверждается в статье, для психологии почти не разработана. В частности, не до конца прояснены следующие важнейшие проблемы: каков статус научных предложений в психологической теории, то есть применим ли к ним попперовский критерий демаркации; возможно ли построить психологию без менталистских концептов, то есть является ли она естественной наукой? Утверждается, что философия психологии в 20 в. существовала в основном в виде методологии и идеологии частных психологических школ - бихевиоризма, гештальт-психологии, когнитивных наук и др. Прослежена связь между различными школами психологии и философскими доктринами. В заключение автор приходит к выводу, что период "школ" характерен для психологии как науки "допарадигмального" (в терминах Куна) периода; что объединение психологии возможно на базе какой-либо всеохватывающей парадигмы; что создание такой парадигмы невозможно без разработки философии психологии критического (в смысле Канта) типа; приведены некоторые соображения о том, как могла бы выглядеть такая философия психологии.

Введение. Два типа философии науки

Философия психологии, как и вообще философия любой науки, находится в несколько сложном положении. По всей видимости, к любой науке философия может находиться в двух отношениях, назовем их условно позитивистское и феноменологическое. Первый из них состоит в неограниченном расширении того, что принимается в рассмотрение, а второй - наоборот, в предельном исключении всего.

Позитивистский способ подразумевает обобщение. Позитивист не отказывается от конкретных наук. Наиболее вероятно ожидать от него такой позиции, что философия имеет более общий предмет, чем частные науки. Я бы не стала сейчас углубляться в вопрос о правомерности индукции и о том, индукция позитивистское обобщение или нет. Как получить из многих законов их обобщение? Можно собрать их полную коллекцию (если я не ошибаюсь, подобную программу имели ранние позитивисты, типа Спенсера и Милля), можно действовать способом усреднения. Можно формулировать законы, общие для всех наук. Можно формулировать, так сказать, обслуживающие законы - например, чем меньше шаг, тем точнее вычисление; чем чаще повторяется результат, тем он надежнее; чем больше факторов учтено, тем точнее предсказание и т.п. Вообще-то, какое бы ни было начало, например, если некий позитивист философствует методом обобщения данных, то, если философия развивается по собственным законам, рано или поздно обычно происходит переход к наблюдению за общими правилами, а потом за законами обслуживания. Позитивизм в истории философии проделал траекторию от коллекционирования фактов к открытию обслуживающих законов, например, у логических позитивистов. Сделанное нами сейчас наблюдение, что позитивистская философия, как правило, имеет тенденцию переходить в методологию, пригодится нам в дальнейшем.

Вторая парадигма, если я правильно понимаю, распространена среди философов гораздо шире. Я назвала ее феноменологической, но в истории философии ее следовало бы вести, вероятно, от Платона. С абсолютностью ее можно отнести только к тому, кто первый пользовался ей до конца - к Гуссерлю, но надо иметь в виду, что ее вообще-то так или иначе предпочитало большинство философов. Сама по себе феноменологическая парадигма философствования заключается в том, чтобы не обобщать частности, а исключать их. Обычно философы этого типа настроены антипозитивистски. По их мнению, философия принципиально чужда позитивным наукам. Настоящая философия ни в коем случае не должна быть ни обобщением, ни уж конечно средним арифметическим. Гуссерль называет исключение частностей редукцией, эпохэ, вынесением за скобки. Похожая работа называется в сущностным усмотрением, теорийным созерцанием, интеллектуальной интуицией и т.п.^¹^[1]

Феноменологическую парадигму следующими словами охарактеризовал Ясперс: "...требуется проведение основной философской операции - удостовериться в объемлющем посредством выхода за пределы всего предметного в неизбежно остающемся всегда предметном мышлении ... В нас есть нечто, противящееся этой основной операции, а тем самым и философскому мышлению. Мы всегда хотим иметь нечто осязаемое. Поэтому мы ошибочно воспринимаем философскую мысль как предметное познание. Мы все вновь и вновь падаем, как кошка на четыре лапы, в предметную постигаемость. Мы противимся состоянию головокружения, которое охватывает нас в философствовании, противимся требованию стоять на голове. Держась за наши объекты, мы хотим, так сказать, остаться "здоровыми"^²^[2].

     В области философии науки феноменологическая концепция приводит к тому, что философия анализирует понятия, входящие в понятийный аппарат науки, в их неизменной сущности, и делает относительно этих понятий некоторые выводы, для которых не требуется эксперимент, которые самоочевидны. Требуется ли для движения пустота? Мыслимо ли не-трехмерное пространство? - примерно такие вопросы решает та часть философии физики, которую можно отнести к феноменологической парадигме. Обычно ее называют метафизикой (хотя Аристотель бы с этим не согласился).
     Итак, на примере философии физики вторая парадигма, феноменологическая или метафизическая, дает философствование типа аристотелевского, а первая, позитивистская, на практике занимается тем, что рефлексирует методологию своей науки, то есть дает философию, которую разрабатывали Венский кружок, К.Поппер и постпозитивисты.
     Иными словами, две ветви философии науки - феноменологическая и позитивистская - различаются тем, что первая действует "до" своей науки, а вторая - "после" нее. В том, что касается физики, первая к нашему времени потеряла свой престиж, а вторая, напротив, была популярна в течение первых двух третей двадцатого века.

     Перейдем к психологии. Феноменологическая парадигма обильно представлена тем, что принято называть "философской психологией": смысловыми рассуждениями о том, что такое дух, душа, сознание, мысль и как решить mind-body problem. Я назвала эту парадигму смысловой потому, что в основном она работает на уровне языка, анализируя понятия. Впрочем, это не обязательно. К "феноменологическим" рассуждениям относятся, например, такие: "сознание интенционально" (Брентано), "сознание - это свойство высокоорганизованной материи" (Ленин), "душа проста" (Платон), "субъект - это структура" (Лакан). По критерию демаркации Поппера предложения эти метафизические. Я буду в дальнейшем называть эту ветвь философской (и - для легкости - метафизической) психологией и отличать ее от философии психологии.
     Традиции у философской психологии богатейшие: началась она в Античности с рассуждений Платона и Аристотеля о душе, и затем была продолжена в трудах Августина, Декарта, рационалистов/эмпириков, Канта (подробно рассказано об истории философской психологии 18 века в книге В.В. Васильева^³^[3]). В 19 веке эта дисциплина переживала некоторый застой, в связи с чем в конце 19 века была потеснена сразу двумя эмпирическими школами, собственно научными в современном смысле этого слова: интроспекционистами и вундтовцами. В начале 20 века к этим двум эмпирическим школам добавились еще мощные школы гештальт-психологов, бихевиористов, а в середине 20 века присоединились психофизиологи, пиажисты, экзистенциалисты и другие. В первой половине и в середине 20 века спекулятивная философская психология была практически не у дел.^⁴^[4]

Чтобы понять, как стал возможен ее ренессанс, обратимся ко второму типу философии науки, а именно - к методологии.

Методологические проблемы психологии

Проблема демаркации

Как известно, проблему демаркации поставил Поппер: по какому критерию отличаются научные теории от метафизических? Напомним также, что он предложил критерий фальсифицируемости, идея которого была в дальнейшем развита его последователями (Лакатос, Альберт), но в основе осталась неизменной. Критерий фальсифицируемости состоит в том, что научная теория предлагает проверяемые следствия, которые можно опровергнуть экспериментально. Метафизическую теорию нельзя опровергнуть ни экспериментом, ни наблюдением.

Как мы видели, в рассматриваемой нами области, то есть области взаимодействия философии и психологии, стоит та же самая проблема. Есть философская психология, которая принадлежит философии, то есть является метафизической теорией, состоящей из явно неопровержимых высказываний ("сознание есть функция материи", "поведение обусловлено подкреплением") (полезно напомнить, кстати, что Поппер, в отличие от неопозитивистов, не отрицал собственную ценность метафизических теорий). Есть собственно психология - экспериментальная наука, делающая предсказания, которые могут быть фальсифицированы ("за функцию речи отвечает левое и только левое полушарие", "непостоянное подкрепление формирует неугасаемую реакцию"). Есть философия психологии как методологическая дисциплина, которая, собственно, наблюдает, какие возможны в каждом случае фальсификации и возможны ли они в принципе. Все эти теории сосуществуют в тесной связи друг с другом.

     Проблема демаркации в философии психологии не столь проста, как в физике. Связано это с тем, что крайне сложная многопараметровая система, изучаемая психологией - человек - не позволяет на сегодняшний день построить ни одну достаточно надежную теорию. Возможна прямая фальсификация практически любой теории человека (например, стабильно подтверждаемые предсказания бихевиористов типа "Организм поведет себя так, чтобы получить максимальное подкрепление от среды" систематически фальсифицируются отдельными случаями; в каждом таком случае возможно применить объяснение ad hoc; в целом эту теорию можно считать давно фальсифицированной, но это не отменяет ее предсказательной и объяснительной ценности). Более того, от психологической теории - в отличие от физической теории - мы гораздо чаще ждем объяснения поведения человека, а не предсказания этого поведения. Психология так построена: она призвана объяснять, а не предсказывать. В этом смысле можно сказать, что она еще до сих пор не вышла из некоторого "младенческого" состояния. Но в то же время есть веские основания думать, что в обозримом будущем она не может из него выйти. Когда от психологии будут требовать четких и обоснованных предсказаний, это будет означать вопиющее попрание человечности, и поэтому открытого требования этого лично я не ожидаю. Что касается скрытого требования, то оно, разумеется, есть и сейчас - на него отвечают такие прикладные области психологии, как НЛП, психология политтехнологий и тому подобное. Однако эти области для психологии остаются прикладными. Они не входят (или входят косвенно) в движущее ядро этой науки.
     Можно высказать еще целый ряд соображений относительно неприменимости обычного критерия демаркации в психологии, однако сейчас я не буду этого делать.

Объяснение и понимание

Итак, мы видели выше, что психология, в отличие от физики и большинства естественных наук, призвана не столько предсказывать поведение, сколько объяснять его. Момент изменения его и управления им, конечно, тоже важен. Напрямую его декларирует, по-видимому, только бихевиоризм, однако по-своему его имеют в виду и психофизиология (хирургическое и химическое излечение нарушений поведения, вплоть до лоботомии), и экзистенциально-гуманистическая психология (психотерапевтические рекомендации). Тем не менее в первом приближении ими можно пренебречь. О предсказаниях в чистом виде, как мы видели, речь во всяком случае не идет, поэтому критерий фальсифицируемости не работает. Как же нам классифицировать предложения психологической теории?

Одна из наиболее обсуждаемых проблем в англоязычной литературе по данному вопросу такова: можно ли построить психологическую теорию без т.наз. менталистских концептов (терминов интроспекции: боль, желание, любовь и т.п.). Чтобы провести связь с предшествующей философией науки, я бы предложила вернуться к дильтеевским понятиям "объяснение" и "понимание", которые были затем интерпретированы К. Ясперсом в "Общей психопатологии". Напомню, что, согласно его трактовке, объяснение - это всегда гипотетическое предположение причинной связи между двумя явлениями, внешними по отношению к наблюдателю (например, вирус есть причина гриппа; безумие есть причина бреда). Понимание - это смысловая связь между ментальными явлениями, общая у понимающего и понимаемого (например, одиночество есть причина печали). Согласно Дильтею, парадигма объяснения свойственна естественным наукам ("наукам о природе"), а парадигма понимания - гуманитарным ("наукам о духе"), психология же всегда имеет как бы "два лица"; Ясперс придерживался аналогичной точки зрения, о чем здесь больше я писать не буду.

Какова связь между эмпирическим методом в психологии и парадигмами объяснения/понимания? Когда психологию рассматривают как строго эмпирическую науку, это подразумевает, конечно, объяснение. Для понимания необходима интроспекция, а она, как считается, невоспроизводима. Тем более невозможно ее ни верифицировать, ни фальсифицировать, ибо нельзя сравнить между собой два понимания - можно сравнить только два отчета о них, что не отвечает критериям строгости. К тому же возможность сочетания эмпирического подхода и интроспекции была опробована в школе Титченера и, как считается, себя не только не оправдала, но и продемонстрировала полную невозможность сочетания этих методов. С эмпирическим, наблюдательным методом сочетается только внешнее наблюдение, а оно, разумеется, требует объяснения (всегда гипотетического, но это плата за строгость - Поппер давно показал, что эта плата необходима во всех науках). Любая "строго научная" психология требует наблюдения, опыта, описания, обобщения и выдвижения гипотез, проверки и, наконец, построения объясняющей теории.

В дополнение к такого рода психологии всегда неизбежно существует "понимающая" психология. Является ли она эмпирически-научной или метафизической? Вообще говоря, конечно, никакая ветвь психологии в наше время не объявляет себя метафизической, тавтологической, философской и тому подобное. В реальности, однако, нетрудно найти примеры и метафизических предложений.

Рассмотрим несколько цитат, взятых наугад.

 "В процессе развития предметной деятельности и речи ребенок начинает выделять важнейшие свойства вещей и обозначает их названиями, а с этим меняется и восприятие ребенка, который приобретает предметный характер и которые все больше превращается в сложные формы наглядного анализа и синтеза. Выделение с помощью речи отдельных предметов и их свойств вносит новые черты в организацию внимания ребенка, придает его ориентировочной деятельности сложный организованный характер." (А.Р. Лурия, 2004)

 "Вместе с изменением и обогащением предметного содержания потребностей человека происходит также изменение и форм их психического отражения, в результате чего они способны приобретать идеаторный характер и благодаря этому становиться психологически инвариантными ... формируется особый тип потребностей – потребностей предметно-функциональных, таких, как потребность в труде, художественном творчестве ... когда на одну чашу весов ложатся фундаментальнейшие витальные потребности человека, а на другую – его высшие потребности, то перевесить могут как раз последние. Это общеизвестно и не требует доказательства." (А.H. Леонтьев, 1975)

 "Мне думается, что стремительное развитие так называемых групп встреч и прочих групп личностного роста, а также клубов по интересам, в какой-то мере продиктовано неутоленной жаждой общения, потребностью в близости, в принадлежности, стремлением преодолеть чувство одиночества, ощущение изоляции, чувство, которое вызвано ростом мобильности американской нации ... утратой глубины понятия "дружба""(А. Маслоу, 1999).

 [о лечении аутизма] Секрет успеха, скорее всего, ... в самоотверженности ... Учитель должен любить бесхитростную красоту "простого" существа, уметь погружаться в чистый мир наивного сознания". (О. Сакс, 2005)

 "Целостность личности одновременно и дана и не дана ей примерно так же, как дано и не дано художнику задуманное произведение: целостность личности – это как бы замысел человека о себе, о своей жизни. И назначение воли как раз и состоит в воплощении этого идеального замысла." (Ф.Е. Василюк, 1984).

Мы видим, что в дискурсах различных психологических теорий используются как эмпирические, так и метафизические предложения, и встречаются как предложения "объяснения", так и предложения "понимания". Так: у Лурии - эмпирическое описание с объяснением; у Леонтьева - описание с элементами и объяснения, и понимания; у Маслоу - описание с пониманием; у Сакса - гипотеза с пониманием; у Василюка - метафизическое предложение. Никаких выводов о частотах соответствующих предложений в научных текстах, конечно, отсюда делать не следует. Нужно только учесть, что психология оперирует всеми типами предложений и, по-видимому, практически неспособна обходиться без них. В каждой паре - метафизическое/эмпирическое, объяснение/понимание - психология обязательно задействует оба варианта. В этом ее отличие от физики.

Философия различных психологических школ

Как мы выяснили выше, к превращению в методологию обычно тяготеет позитивистская ветвь философии соответствующей науки. Особенно заметна была эта метаморфоза на примере философии физики, где преемственность сохранилась даже на уровне слов: методологическим вопросами (совершенно отказавшись от какого-либо осмысления результатов) занялся кружок, называвший себя логическими позитивистами. Методология науки разрабатывает некие общие схемы мыслительной (и экспериментальной, но это вторично) деятельности ученых. Схемы эти так или иначе обоснованы логически, обычно имеют вид априорных суждений, однако рождаются, как правило, из наблюдений над практикой науки. Методология науки рефлексирует приемы научной работы и, в случае необходимости, дает логические рекомендации по их коррекции. Кроме того, с методологическими элементами тесно переплетены идеологические. В современной философии науки, на мой взгляд, самый проблемный идеологический элемент - это вопрос о статусе истины. (Его мы сейчас, конечно, решать не будем).

На основании сказанного легко предположить, что методологическая часть философии психологии различна у разных психологических школ. Методология бихевиоризма и его идеология - это одно, а методология экзистенциального анализа и его идеология - это совсем другое. Причем в каждом случае роль идеологических и собственно методологических элементов надо изучать особо. Действительность подтверждает это предположение: методологии психологических школ - это философские доктрины. Более того, психологические школы периода расцвета психологии, то есть начала и середины 20 века, отчетливо группируются в пары с философскими доктринами.

Психологическая школа	Философская доктрина
Интроспекционисты	Картезианство
Гештальт-психология	Феноменология
Деятельностный подход (тж. школа Пиаже)	Прагматизм
Бихевиоризм	Логический бихевиоризм
Экзистенциальная и гуманистическая психология	Экзистенциализм и трансперсональная антропология
Психофизиология	(Вульгарный) материализм
(Когнитивная психология)	(Философия сознания)

(Оговорка: понимать эту таблицу надо строго "слева направо", то есть философская доктрина, указанная во втором столбце, привлекается для обоснования психологической школы, указанной в первом столбце, но отнюдь, конечно, не сводится к этому обоснованию! Одну и ту же философскую доктрину могут привлекать разные психологические школы и так далее)

.
В каждом случае параллельно с развитием психологической школы идет разработка соответствующей идеологии и методологии. Иногда они разрабатываются одними и теми же людьми, по крайней мере, принадлежащими к одному кругу (так, основатели гештальт-психологии - непосредственные ученики Гуссерля), а иногда разработка психологической теории и философской доктрины независимы друг от друга. Весьма часто деятели психологической школы привлекают уже существующую философию, более того, с их стороны это действие часто бессознательно. Этот тип философии психологии включает в себя разработку стандартного набора вопросов: mind-body problem, происхождение сознания (или вообще, есть ли оно?), есть ли свобода воли, способы конституирования смысла, каузальные приоритеты и так далее. Нетрудно заметить, что разные школы решают эти вопросы не только по-разному, но часто и противоположным образом.

Таким образом, единой философии психологии не существует. Затрудняется она прежде всего острыми конфликтами между различными школами психологии по вопросу о том, что является собственно предметом психологии, каковы должны быть методы работы с ним и т.д.

Кратко рассмотрим связь основных школ психологии и философских доктрин.

Психология, подобно многим другим наукам, отпочковалась от философии, поэтому не удивительно, что самая тесная связь между ними наблюдалась у истоков экспериментальной науки, со временем ослабляясь.

Начнем наш обзор с интроспекционистов - В. Вундта и Э. Титченера. Основатель первой научной школы и экспериментальной лаборатории В.Вундт был также известным историком философии, языковедом и теоретиком культуры. Его современник Титченер как философ известен не был, тем очевиднее его методики базировались на основной интуиции Декарта: наша психическая жизнь дана нам непосредственно. Картезианство, в частности в форме дуализма "тело-сознание", не подвергал сомнению ни один интроспекционист. Могут ввести в заблуждение некоторые термины Вундта, например, "физиологическая психология", однако если вчитаться в его работы, становится ясно, что сознание и тело для него принципиально различны.

Программа интроспекционизма потерпела неудачу по нескольким причинам. На мой взгляд, можно назвать две основные: методологическая - Титченер неверно строил опыты с целью выделить "атомы восприятия"; философская - на картезианство нельзя слишком прямо полагаться при построении плана изучения души. Всегда окажется, что не вполне понятно, что и как изучается. Оно гораздо лучше работает на уровне объяснения полученных результатов, в чем мы убедимся ниже на примере физиологической психологии. В качестве руководящего плана, как оказалось впоследствии, лучше работали другие философские доктрины.

Реакций на неудачу интроспекционистской программы было несколько. Психоанализ, которого мы сейчас не касаемся, подверг сомнению то, что наша психическая жизнь нам действительно непосредственно дана. У Фрейда была, несомненно, идеология, хотя ее легче выявить в сфере эмпирических наук, прежде всего в современной ему физике, чем в философии.

Школа гештальт-психологии удачно отбросила самую ошибочную (и в сущности случайную) идею интроспекционистов - идею атомарности восприятия. Свою основную интуицию гештальтисты позаимствовали у Гуссерля: сознание прежде всего конституирует смысл, и эта его синтетическая деятельность происходит не "до" перцепции (как следует, например, из гносеологической схемы Канта), а одновременно с перцепцией, причем для достраивания образов до осмысленных привлекаются фон, предыдущий опыт, ожидание, желания и т.п. У Гуссерля все это обозначается емким понятием "горизонт". На пути изучения восприятия гештальтисты продвинулись гораздо дальше интроспекционистов, но глобальной загадки сознания - наличия Я, свободы воли, высших функций - не разъяснили.

Еще одной реакцией на интроспекционизм была программа бихевиоризма. Суть их психологического метода достаточно широко известна: наблюдение над поведением, без какого-либо обращения к внутренней реальности. Здесь подходящих учений в философии было мало, поэтому идеологическая программа была разработана в основном постфактум, в трудах т.наз. логических бихевиористов, в особенности Г. Райла. Хотя сама трактовка человека как существа, принципиально родственного животным, и, соответственно, изучаемого теми же самыми методами, конечно, существовала давно. Ее сделало возможным учение Дарвина, в особенности "Выражение эмоций у человека и животных", и работы дарвинистов - Геккеля и других.

На примере бихевиоризма как экспериментальной школы в психологии и логического бихевиоризма как философской доктрины (далее, соответственно, псих. бих-м и лог. бих-м) попробуем рассмотреть взаимовлияние и совместное развитие психологии и философии. С одной стороны, в своих аргументах лог.бих-м принципиально независим от экспериментальной науки. Метод рассуждения Райла логический: сознание - это категориальная ошибка. С другой стороны, лично мне трудно представить себе, как нечто столь несуразное и изобилующее собственными ошибками могло стать известным, долго держаться и приобрести влияние, если бы не внешний запрос на такого рода учения. Про запрос на псих.бих-м как инструмент управления и манипуляции следует говорить особо, во всяком случае, несомненно, что такой запрос был. Недаром Скиннер написал "утопический" роман об идеальном бихевиористском государстве. И влияние свое псих.бих-м утратил потому, что не смог решить поставленную им перед собой задачу разработать идеальное управление людьми - плохо дрессировались люди; что же касается его преемников, то эстафету подхватило намного менее наивное и куда более хитрое НЛП. На сегодняшний день, правда, оно лишено ясной теории, но неизвестно, какое будущее его ожидает. Если хорошая теория появится, то, возможно, скоро все будем ходить, основательно запрограммированные властью, и решать свои маленькие проблемы, понемножку перепрограммируя друг друга. Философские основы этого учения просматриваются легко: это французская постструктуралистская теория дискурса/власти. Однако мы отклонились от темы. Сейчас пока я ограничусь предположением, что лог.бих-м был вторично востребован как идеология несомненно востребованного псих.бих-ма.

Итак, психология создает свои учения о человеке не без помощи философии, чьей задачей является ясная формулировка и разработка соответствующего мировоззрения. Зачастую именно психология, в зависимости от того, какие ветви ее развиваются, формирует запрос на рынке "философской моды" (не в смысле "только психология", а в смысле "формирует психология, а не философия").

Рассмотрим теперь т.наз. деятельностный подход. Как психологическая школа он развивался в основном в России, в трудах Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева и мн.др., на Западе же, насколько я могу судить, цельной школы такого типа не было, но к нему склонялись отдельные мыслители - например, Ж. Пиаже. Кратко суть этого подхода можно сформулировать так: все психические феномены, все понятия, категории, ценности, мотивации, кажущиеся незыблемыми истины - все они складываются в процессе деятельности, которая начинается с первого вздоха человека и кончается его последним вздохом. Все служит деятельности и формируется так, чтобы обслуживать ее с оптимальной эффективностью. Как сложится деятельность, такие обслуживающие понятия и категории вместе с ней и появятся.

Несколько затемняет ясность этой картины то, что некоторые теоретики деятельностного подхода, ничтоже сумняшеся, объявляли видом деятельности и мышление. Судя по всему, им представлялось, что тем самым они следуют ортодоксальной догме "деятельность - это все". На самом деле, введя мыслительную деятельность, они ввели и ее автономию, и мышление как раз перестало обслуживать внешнюю деятельность организма, оно стало самостоятельным, что в корне подрывает основные идеи первоначального подхода. Впрочем, не будем сейчас разворачивать эту дискуссию.

Нетрудно увидеть в деятельностном подходе мотивы прагматизма. Специальную антропологическую теорию построил для него А. Гелен^⁵[5]. В этом случае мы не можем, в отличие от предыдущего случая, утверждать, что психология создала на философском рынке запрос. Насколько могу судить, влияние тут было взаимным. Ранний прагматизм предшествовал деятельностному подходу, а работа Гелена по отношению к нему была вторична.

     Реакцией на механистичность предшествующих школ явилась экзистенциальная и, вслед за ней, гуманистическая психология. Здесь я бы говорила об общекультурном драйве, который прозвучал в философии и в психологии одновременно и независимо. В философии, как принято считать, экзистенциализм озвучил ту тошноту, которую вызывало в трагический период двух мировых войн оптимистическое учение Гегеля. В психологии не совсем так. В ней экзистенциализм был гуманистичен и оптимистичен. В нем выразилось требование считать людей людьми (против бихевиоризма), имеющие высшие ценности смысла (против прагматизма), даже если эти люди больны (против физиологической психиатрии). Последнее упоминание, про больных людей, связано с историей того, как экзистенциализм проник в психологию: начало этому было положено в трудах Ясперса, который был одновременно философом и психиатром, а затем психиатра Л. Бинсвангера. Они заложили основы альтернативного понимания психических расстройств. Затем появился экзистенциальный психоанализ Ж.-П. Сартра, также рассматривавший преимущественно болезненные состояния. Так что экзистенциализм, как ему свойственно, проникал в благополучные области из неблагополучных. Наконец, американские экзистенциалисты адаптировали это учение для повседневности, а А. Маслоу создал в рамках той же струи мысли даже своего рода учение о Сверхчеловеке.

     Многие оставшиеся, менее значительные, на мой взгляд, школы я сейчас рассматривать не буду; вместо этого обращу внимание на любопытную философскую судьбу одной из наиболее важных психологических школ - психофизиологии и естественном для нее базисе вульгарного, не поднимающегося обычно даже до логики, материализма. Как философия, мне думается, он отжил свое в трудах просветителей 18-19 вв., и вряд ли сейчас как-либо звучал бы, если бы не психофизиология. Их совместного реванша пришлось ожидать до 50-х годов 20 века. Когда же реванш наступил, заявка поначалу, казалось, прозвучала весьма внушительно. Были найдены мозговые структуры, отвечавшие едва ли не за все мозговые функции. Более, того, научились, целенаправленно воздействуя, до какой-то степени изменять функционирование этих структур. Что же - торжество материалистического монизма, проблема mind-body решена? Ничего подобного. Вот плеяда самых выдающихся представителей этого направления, кому психофизиология обязана буквально всем: Ч. Шеррингтон (первооткрыватель, наряду с И. Павловым, рефлекторной дуги); Дж. Экклз (открыл тормозные пути ЦНС и механизм синаптической передачи); У. Пенфилд (первооткрыватель мозговых локализаций); Р. Сперри (первооткрыватель межполушарной асимметрии) и др. Все перечисленные - сознательные интеракционисты, доказывающие принципиальное отличие сознания от мозга.

Представляется, что в ментальных процессах невозможно найти никаких "энергетических" атрибутов. Это мешает объяснить явления мозга и сознания. ... они кажутся мне различными, не сводимыми друг к другу, непереводимыми друг в друга.	No attributes of "energy" seem findable in the process of mind. That absence hampers explanation cerebellar and mental ... They seem to me disparate, not mutually convertible, untranslatable the one into the other. (Sherrington, 1951)
Надо понять, что мы одновременно и духовные существа, души которых существуют в духовном мире, и материальные существа, тела и мозг которых существуют в материальном мире.	We have to recognize that we are spiritual beings with souls existing in a spiritual world as well as material beings with bodies and brains existing in a material world. (Eccles, 1989)
Поскольку представляется очевидным, что сознание никогда нельзя будет объяснить на основе активности нейронов, и поскольку мне кажется, что сознание независимым образом развивается и созревает в течение всей жизни человека, как если бы оно представляло собой непрерывное единство, и поскольку компьютер (которым является мозг) должен быть управляем кем-то, кто обладает независимым пониманием, я вынужден принять предположение, что наше бытие следует объяснять на основе двух независимых элементов.	Because it seems to be certain that it will always be quite impossible to explain the mind on the basis of neuronal action within the brain, and because it seems to me that the mind develops and matures independently throughout an individual's life as though it were a continuing element, and because a computer (which the brain is) must be programmed and operated by an agency capable of independent understanding, I am forced to choose the proposition that our being is to be explained on the basis of two fundamental elements. (Penfield, 1975)
...физиология мозга определяет ментальные эффекты, а ментальные феномены, в свою очередь, каузально определяют нейрофизиологию.	... the brain physiology determines the mental effects, and the mental phenomena in turn have causal influence on the neurophysiology. (Sperry, 1975)

Даже К. Прибрам, который в явном виде не принял интеракционизм, не подписывался и под материалистическими лозунгами^⁶[6]. Если я не ошибаюсь, из великих нейрофизиологов последовательным материалистическим монистом был только А. Лурия.
Вот основной ход мысли рассматриваемых интеракционистов: функционирования мозга недостаточно для появления сознания. Мозг умеет вырабатывать вещество мысли, говоря словами Фогта, но он не умеет вырабатывать вещество сознания. Мозг может быть приравнен к компьютеру, но человек - не компьютер. Сознание - это принципиальное, хотя нелегко ухватываемое различие между ними, и сознание не в компетенции мозга, оно пользуется мозгом, но к нему не сводится. Вокруг энтузиаста Экклза собрался кружок единомышленников, включавший Пенфилда и Сперри, и они собирали на базе Ватиканской академии наук конгрессы по вопросу о взаимодействии души и тела. Один из сотрудников Экклза историк психологии Д. Робинсон вскрывает самопротиворечивость материалистической позиции: только будучи сознательным человеком, в принципе можно обсуждать вопрос, "есть ли сознание"^⁷[7].

Таким образом, на этом примере мы ясно видим, как недостаточность одной философской платформы влечет за собой переход к другой. Трудно оценить, остается ли это на уровне личного мнения ученых или оказывает какое-то влияние на их экспериментальную работу. Это надо исследовать отдельно.

     Во второй половине 20 века необходимость в появлении единой философии психологии стала уже очевидна (Westland, 1972). Поскольку по изложенным ранее причинам создать ее не получилось, философия психологии обратилась к своей метафизической сестре, философской психологии, за новыми версиями проблемы "что есть человек". Параллельно с этим произошло рождение новой большой психологической школы: когнитивной психологии (она обособилась от более широкого движения cognitive science тем, что экспериментально изучала процессы мышления, научения, творчества, памяти и др.). Естественно, со стороны этой школы возник запрос на философский базис. Что касается философов, то они стремились не отставать от развития науки (добродетель вообще-то для философа сомнительная, но избавления от нее не предвидится).
     Если я правильно понимаю, ответом на оба запроса - со стороны философии психологии к метафизике и со стороны когнитивной психологии к философии - стала родившаяся во второй половине 20 века философия сознания, особенно в том виде, в каком она представлена, например, Дж. Серлем, Н. Блоком, Дж. Фодором и Д. Деннеттом. Выше мы видели, что метафизической философской психологии почти не было в конце 19 и первой половине 20 века. Но философия сознания, захватив широкий фронт мыслителей из армии англосаксонской аналитической философии, философии языка и даже логики, мобилизовала их на решение проблем философской психологии (едва ли не все они отметились каким-либо решением mind-body problem). И до сих пор в философии психологии продолжается "метафизический" этап. Философия сознания развивается очень продуктивно. Но это метафизика, а не философия науки.

Вызовы времени. Каковы перспективы?

Если не существует философии психологии как методологической и идеологической базы для эмпирических психологических исследований, то тем более не существует философии психологии в более общем смысле: как критического исследования принципиального характера и возможностей этой науки. В современной зарубежной литературе тоже единодушно признается, что философия психологии не соответствует уровню, который должна иметь философии науки (например, по сравнению с очень мощно разработанными философиями математики, физики, истории). В основном предложения по поводу того, какие темы должна разрабатывать философия психологии, таковы:

I. Предмет, объект изучения психологии

Поведение, особенности его изучения.

Предмет когнитивных наук - познание; его особенности.
Каков предмет психологии развития и социальной психологии, сводится ли он к поведению и научению?

II. Теории и теоретические концепты в психологии.

Ментальные репрезентации. Возможно ли изучение ментальных образов?

Применение теории нарратива к изучению функции памяти.
Как соотносятся между собой понятия психологии и нейрофизиологии?

III. Объяснение в психологии.

Модели объяснения. Модель всеобщих законов - возможна ли она в психологии?

     Построение объяснительных систем. Критерий их научности.
     Может ли психология избавиться от "менталистских концептов" (т.е. элементов понимания)?
     Психические механизмы как объяснительная модель познавательных способностей.

IV. Теория и свидетельство.

Поведение: предмет объяснения или форма свидетельства?

Что является более надежным свидетельством в пользу теории: нейрофизиологические данные или наблюдения над поведением?
Соотношение методики эксперимента и структуры психологического объяснения.

V. Проблемы психологического изучения культурных и социальных факторов.

Как может естественнонаучная психология изучать сознание, имеющее культурное происхождение?

Психологическое исследования культур.

Культурные аспекты в самой психологии.

(С изменениями из Hatfield, 1994).

Предложенная схема хороша, но вряд ли возможно в настоящее время ожидать, что вопросы, поднятые в ней, могут быть изложены беспристрастно, способом, который бы целиком устраивал все стороны. Отсутствующая теория, идеальная философия психологии, насколько это сейчас представляется, должна быть абстрактнее и шире.

Заключение. Необходимость цельной психологии и философии психологии
Психология сегодня находится в периоде "школ", как назвал Т. Кун период, предшествующий появлению общей парадигмы. На Западе выходят книги, посвященные обзору психологических школ в их многообразии. Д. Робинсон (2005) приводит очень интересный анализ метафизических допущений, которые лежат в основе каждой школы. Аналогичные исследования можно найти в книгах С. Приста (2000), Л. Стевенсона (2004). Так, все авторы единогласно констатируют, что бихевиоризм утратил свои позиции, что когнитивные науки - это многообещающее направление, но только в своей собственной области. Ни одна из существующих на сегодняшний день версий психологии не дает возможность изучать человека во всей сложности его природы. С. Прист, например, считает, что в будущей науке о человеке должно найтись место для противоречивых аспектов человеческого существования: "В то время как традиционная наука является редукционистской, новая наука должна быть всесторонней. Она должна быть реалистической в отношении человеческого мира. От нее будет требоваться понимание человеческого существа как одновременно ментального и физического, как себя и как другого, индивидуального и социального, свободного и детерминированного, временного и вневременного, внутреннего и внешнего, предсказуемого и непредсказуемого."^⁸[8]

Л. Стевенсон^⁹[9] перечисляет 9 типов задач, которые решала психология до настоящего времени:

1. Исследование души, как подсказывает этимология слова «психология». (Его можно интерпретировать как любовь к мудрости — философию — говорящую о том, как жить, готовиться к смерти, а возможно и к жизни после смерти, о практических методах самодисциплины, обучения, психотерапии, духовного развития или руководства, медитации и молитве — как в различных религиозных традициях и до некоторой степени у Сократа и Платона.)

2. Исследование понятий ментальных сил и операций («моральная психология», «философская психология», или философия сознания. Религиозные традиции включают ряд концепций такого рода, но с наибольшей систематичностью они были развиты Платоном, Аристотелем, Кантом и современной философией).

3. Исследование состояний сознания (как оно мыслилось классическими эмпиристами — Локком, Юмом и Дж. С. Миллем; интроспекционистскими психологами— Вундтом и Уильямом Джемсом; а также Фрейдом, в интерпретации сновидений и фантазий; отчасти — гештальтпсихологией и феноменологией).

4. Исследование человеческих действий, детерминированных соответствующими намерениями, в их социальном контексте (социальная психология и значительная часть социологии и социальной антропологии; фрейдовское исследование ошибок, шуток и невротического поведения; экзистенциальный психоанализ у Сартра).

5. Исследование поведения как набора физических движений тела, не прибегающее к интерпретации в терминах намерений или целей (Павлов и американские бихевиористы, такие как Скиннер, изучавшие поведение животных в искусственных лабораторных условиях).

6. Исследование поведения как набора физических движений тела, исключающее намерения, но допускающее интерпретацию в терминах биологической функции и эволюционного происхождения (этологи, включая Тинбергена и Лоренца, изучавших поведение животных в естественной среде обитания).

7. Исследование природы и развития когнитивных структур и процессов, которые, как считается, лежат в основе поведения и состояний сознания и объясняют их (высокоуровневые теории Пиаже, Хомского и современной «когнитивной науки»).

8. Исследование природы и становления мотивационных и эмоциональных состояний и процессов, которые, как считается, лежат в основе поведения и состояний сознания и объясняют их (высокоуровневые теории Фрейда и позднейших психологов развития, например Боулди, а также ряда этологов, таких как Лоренц).

9. Исследование физиологических состояний и процессов в мозге и центральной нервной системе, которые, как считается, объясняют поведение и сознание.

При этом Стевенсон замечает, что все эти задачи порознь отнюдь не описывают человека в его сложности, да и взятые в целом они не исчерпывают проблему человеческой душевной жизни, так что приходится дополнять научное исследование средствами религии и искусства.

Что же можно сказать: возможно ли искомое комплексное знание человека, вернее, можно ли получить его с помощью научного метода? Не составляют ли, например, некоторые метафизические допущения часть определений используемых понятий - в частности, таких понятий, как сознание, психика, субъект, и, наконец, человек? Подобные вопросы должна решить философия психологии. По-видимому, можно достаточно обоснованно утверждать: психология вряд ли сможет объединиться в цельную многоаспектную науку, если параллельно не будет развита философия психологии именно как философия науки, причем это должна быть философия критического (в кантовском смысле) типа. Перед ней, как представляется, должна стоять задача изучить, что можно, а что нельзя исследовать экспериментальными методами и насколько обоснованно предлагать нечто в качестве объекта научного изучения. Критического изучения требуют и методы - в плане их надежности, убедительности, объяснительной силы и т.п.

     Литература
     Васильев В.В. (2003) История философской психологии : Зап. Европа - XVIII в. Калининград.
     Василюк Ф.Е. (1984) Психология переживания. М.
     Витгенштейн, Л. (2001) Заметки о философии психологии: Философия : Т. 1 / Пер. с нем. Латушкина С.Д.; Под ред. Анашвили В.В., М.
     Гелен, А. О систематике антропологии // Проблема человека в западной философии:
Переводы. М., 1988.
     Леонтьев А.H. (1975) Мотивы, эмоции и личность/ Деятельность. Сознание. Личность. М.
     Леонтьев А.Н. (1994) Философия психологии / Под ред. А.А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева, М.
     Лурия А.Р. (2004) Эволюционное введение в психологию / Лекции по общей психологии, СПб.
     Маслоу А. (1999) Мотивация и личность. СПб.
     Сакс О. (2005) Человек, который принял жену за шляпу. М.
     Прист, С. (2000) Теории сознания / Пер. с англ. и предисл. Грязнова А.Ф. М.
     Робинсон, Д. Н. (2005) Интеллектуальная история психологии / пер. с англ. М. К. Тимофеевой. М.
     Стевенсон, Л. (2004) Десять теорий о природе человека / пер. с англ. В. В. Васильев. М.
     Твардовский, К. (1997) Логико-философские и психологические исследования / Вступ. статья В.А.Смирнова; Коммент. Б.Домбровского. М.
     Шульц Д.П., Шульц Э.С. (2001) История современной психологии. М., 2001.
     Ясперс К. (1997) Общая психопатология. М. 1997.
     Ясперс К. (1992) Философская вера. М.
     Block N.J., Fodor J.A. (1972) What psychological states are not // The Philosophical Review - Vol. 81, № 2. - P. 159 - 181.
     Eccles, J.C. (1989) Evolution of the brain : Creation of the self, London; New York.
     Eccles, J.C., Robinson, D.N. (1984) The Wonder of Being Human: Our Brain and Our Mind. London.
     Eckardt von., B. (1984) Cognitive psychology and principled skepticism // The Journal of philosophy - Vol. 81, № 2. - P. 67 - 88.
     Fodor J.A. (1991) You can fool some of the people all the time, everything else being equal; Hedged laws and psychological explanations / Mind, New series - Vol. 100, № 1, - P. 19-34.
     Hatfield, G. (1994) Philosophy of psychology as philosophy of science // Proceedings of the Biennial Meetings of the Philosophy of Science associations. - Vol. 1994. vol. 2. - P. 19 - 23.
     Hatfield, G. (2002) Psychology, philosophy, and cognitive science: reflections on the history and philosophy of experimental psychology // Mind & language. - Vol. 17, № 3. - P. 207-232
     Penfield, W. (1975) The Mystery of the mind : a critical study of consciousness and the human brain, Princeton.
     Pribram, K. An instantiation of Eccles brain/mind dualism and beyond. Эл. ресурс: http://www.paricenter.com/library/papers/pribram03.php
     Sherrington, Ch. (1951) Man on his nature [2nd edition.], Cambridge.
     Sperry, R. (1975) Mental Phenomena as Causal Determinants in Brain Functions, Process Studies, pp. 247- , Vol. 5, Number 4, Winter.
     Westland, G. (1972) Psychology and the Philosophy of Science.// Mind, New series - Vol. 81, № 324, - P. 533 - 542



следующая страница >>