Экономический факультет - umotnas.ru o_O
Главная
Поиск по ключевым словам:
страница 1страница 2 ... страница 7страница 8
Похожие работы
Название работы Кол-во страниц Размер
Справочник Экономический факультет 1 28.16kb.
Экономический факультет 15 5434.16kb.
Экономический факультет 10 3899.79kb.
План урока экономики для учащихся 11 класса Тема урока: «Экономический... 1 113.66kb.
Гуманитарный, социальный и экономический цикл. Базовая часть 4 971.96kb.
Второй Российский экономический конгресс (рэк – 2013) 1 32.73kb.
Организационно экономический механизм экологизации деятельности промышленных... 1 407.18kb.
Программа для поступающих в аспирантуру на Физический факультет 1 272.53kb.
Машиностроительный факультет 1 210.25kb.
Педиатрический факультет 1 212.11kb.
Агрономический факультет 1 61.19kb.
Методические указания по выполнению практических занятий по курсу... 1 84.57kb.
Викторина для любознательных: «Занимательная биология» 1 9.92kb.

Экономический факультет - страница №1/8

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. М.В. Ломоносова
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
КАФЕДРА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ


«КАПИТАЛ» И ЭКОНОМИКС

ВОПРОСЫ МЕТОДОЛОГИИ,

ТЕОРИИ, ПРЕПОДАВАНИЯ

Выпуск 4
Под редакцией В.Н. Черковца

Москва

ТЕИС
Авторы : предисловие, глава 1 - В..Н.Черковец, засл. деятель науки РСФСР, д.э.н., проф., гл.н.с. МГУ; глава 2 – В.В.Радаев, д.э.н., проф., МГУ; главы 3 и 9 – Р.Т.Зяблюк, д.э.н., проф. МГУ; глава 4 - Ю.В.Тарануха, д.э.н., проф. ИППК при МГУ; глава 5 - В.Д.Руднев, д.э.н., проф. МГСУ; глава 6 - А.М.Белянова, к.э.н., доц., с.н.с. МГУ; глава 7 – Л.М.Ипполитов, к.э.н., доц. Моск. гуманитарный университет; глава 8 - А.В.Сорокин, д.э.н., проф. МГУ; глава 10 - В.М.Кульков, д.э.н., проф. МГУ;

Глава 11 - А.И.Московский, к.э.н., доц. МГУ; глава 12 - Е.В.Красникова, к.э.н., доц. МГУ; глава 13 – Т.В.Гудкова, к.э.н., м.н.с. МГУ; глава 14 – И.М.Теняков, к.э.н., доц. МГУ; глава 15 – Р.С.Дзарасов, к.э.н. с.н.с. ЦЭМИ РАН и МГУ.


Научно-вспомогательную работу вела Т.В.Гудкова
Аннотация

В четвёртом выпуске серии «Капитал» и экономикс» представлены результаты продолжающегося сравнительного анализа основных областей исследования, сложившихся в рамках современной общей экономической теории, который проводит проблемная группа «Воспроизводство и национальный экономический рост» под руководством заслуженного деятеля науки РСФСР д.э.н. проф. В.Н.Черковца на кафедре политической экономии экономического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. В центре внимания - альтернатива классической политической экономии, в т.ч. её марксистской ветви, и неоклассической доктрины, представленной теорией экономикс, который сегодня определяется как главенствующее течение современной мировой экономической мысли («мейнстрим»).

В книге рассматриваются как общетеоретические вопросы предмета и метода ведущих направлений экономической теории, их развития в свете новых явлений в мировой и национальных экономиках, так и актуальные проблемы воспроизводственного цикла, выяснение причин периодических экономических кризисов в рыночно-капиталистической системе, путей инновационного развития и модернизации российской экономики. Книга может представить интерес для преподавательского корпуса, научных работников, аспирантов, магистрантов, а также для политических, общественных деятелей, сотрудников государственного управления наукой и образованием.

Содержание
Предисловие…………………………………………………………………… 4
Раздел первый. Общетеоретические вопросы

сопоставительного анализа

Глава 1. О предмете общей экономической теории и её

соотношении с политической экономией………………………….…..…10



    1. Наука о богатстве народов……………………………………… ……….…10

    2. Формулировки предмета экономикс…………………………..……….…...13

    3. Политическая экономия и экономикс…………………….….………....….16

    4. Политическая экономия и институционализм……………..…..………….21

    5. Политическая экономия и экономическая политика…………………..…24

Глава 2. «Капитал» и экономикс в координатах общей экономической

теории……………………………………………………………………..…29



    1. «Капитал» К. Маркса и экономикс в теории товарных отношений…..…..…29

    2. Критерии формирования общей экономической теории ………………....….35

    3. Значение общей экономической теории в современных условиях…..…...….45

Глава 3. Экономическая система как органическая целостность….………48

    1. О понятии экономической системы………………………………..……….…48

    2. Критерий истинности теории…………………………………………….…..50

Глава 4. Противостоящие подходы к анализу конкуренции…...................56

    1. К специальному учению К.Маркса о конкуренции……………………...56

    2. Неоклассическая трактовка конкуренции ………………………................65

Глава 5. Опыт нового учебника по политической экономии………… 67
Раздел второй. Циклы и кризисы

Глава 6. Экономические циклы и периодические кризисы капиталистического воспроизводства в истории политической экономии...82

    1. Исследования экономических циклов и кризисов в XVIII-XIX вв……….74

    2. Циклы и кризисы в западной литературе ХХ в.: У.Митчелл, В.Зомбарт, Дж.Кейнс………………………………………………………………………..78

Глава 7. Теория экономических кризисов М.И. Туган- Барановского: современное прочтение…………………………………………………………84

    1. Склонность к примирению разных доктрин…………………………...…..84

    2. Теория циклического развития капиталистического хозяйства. Причина периодических кризисов………………………………………………………86

    3. Значение теории капиталистического цикла Туган-Барановского для понимания природы современного экономического кризиса и выяснения путей его преодоления……………………………………………………….. 90

Глава 8. Кризис как проявление тенденции общей (средней) нормы прибыли к понижению……………………………………………………….. 91


    1. Образование общей для всех отраслей (средней) нормы прибыли и тенденция её понижения на базе роста производительных сил и органического строения капитала………………………………….…….. 92

    2. Проблемы выравнивания нормы прибыли и особенности кризиса в России……………………………………………………………………….. 94

Глава 9. Общее рыночное равновесие и экономические кризисы…….….....99
Раздел третий. Инновации и модернизация

Глава 10. Альтернативные научные основы модернизации экономики……105

    1. Общее представление о модернизации ……………………………….…..105

    2. Научные альтернативы модернизации: «Капитал» и экономикс………..107

    3. Научные альтернативы модернизации: «Капитал-экономикс» и цивилизационный подход …………………………………………….......110

    4. Российская проекция модернизации………………………………………113

Глава 11. Системность нововведений - условие экономического прогресса……………………………………………..………………………………….…..115

    1. Что такое новведение………………………………………………………...115

    2. К системному подходу……………………………………………….……..120

Глава 12. Парадокс российской модели капитализма: отторжение инноваций…………………………………………………………………….…………. . 125

Глава 13. Культура как элемент модернизации хозяйственной деятельности

фирмы …………………………………………………………………………………….….131

13.1Понятие фирмы в неоклассической доктрине…….………………… 131

13.2 Институциональная теория фирмы………………………………….……133

13.3 Национальные фирмы и национальная культура………………………..136
Раздел четвертый. Теории стоимости и прибавочной

стоимости перед лицом новых явлений

Глава 14. Необходимость развития трудовой теории стоимости в свете вызовов современного мирового хозяйства……………………………………….. 139

14.1Соотношение национальных и глобальных «нормальных условий производства» при выведении общественно-необходимых затрат труда…………………………………………………………………………. 141

14.2 Соотношение «переговорной силы» сторон как фактор, влияющий на «жизненный стандарт» рабочей силы……………………………………... 143

14.3. Стоимость тиражирования товаров…………………………………….… 145



Глава 15. Инсайдерская рента и российский капитализм…………………. 147

15.1. Инсайдерская рента как ключевое явление современной

российской экономики……………………………...………………………… 148

15.2. Инсайдерская рента - превращённая форма прибавочной

стоимости………………...……………………………………………………...150

15.3. Последствия извлечения ренты…………………………………… .…. 154



Предисловие

Четвёртый выпуск учёных записок ««Капитал» и экономикс» проблемная группа «Воспроизводство и национальный экономический рост» кафедры политической экономии экономического факультета МГУ им.М.В.Ломоносова готовила в 2010 году и поэтому, естественно, ориентировалась в своём сопоставительном анализе на отражение актуальных вопросов социально-экономического развития этого года и предшествующих ему лет. Не остались в стороне и «старые», но «вечнозелёные» методологические и теоретические аспекты научного состязания двух основных альтернативных экономических доктрин современности. Хотя неоклассический мейнстрим (доминирующее течение) в лице экономикс (научные труды и учебники) подавляет своей распространённостью в научной и образовательной сферах все остальные течения экономической мысли, всё же традиции классической политической экономии как домарксова периода, так и в её марксистском продолжении не уступают своих позиций на поле современной экономической теории в комплексе составляющих её направлений. Как свидетельствуют факты, исследование новейших процессов и явлений мировой и национальной экономики на основе методологических принципов экономикс с его чрезмерной математической формализацией не способствует выяснению корневых скрытых причин происходящих изменений, прогнозированию результатов эволюции экономических состояний, в т.ч. развитие кризисных предпосылок. Резкую оценку этой доктрине и проводимой на её основе экономической политике дал, например, известный польский экономист директор Варшавского Исследовательского центра трансформации, интеграции и глобализации Г.Колодко, прямо возложивший вину за современный кризис 2007-2010 гг.на неолиберальную идеологию и политику. Поддерживая скандинавский опыт «социально-ориентированной рыночной экономики», он призвал сдать эту идеологию на «свалку истории», «ибо там её место».1 Но и в Новом свете раздаются критические голоса не только по адресу практических действий международных и национальных банковских систем и правительств ряда стран, в т.ч. и США, по предотвращению кризисных провалов, а и в сторону неоклассической теории в её монетарно-неолиберальном варианте. Нобелевский лауреат по экономике П.Кругман призывает в этой связи вернуться к антикризисной концепции Дж.Кейнса, идеи которого «в настоящее время более значимы, чем когда-либо».2

Вопрос о природе и причинах периодических циклических кризисов капиталистического воспроизводства является главным мотивом нашего сегодняшнего обращения к повернутой к современности многоаспектной теме сравнительного анализа и, если можно так сказать, к научной дуэли «Капитала» и экономикс. В «Капитале» дана всесторонняя теоретическая разработка системы экономических отношений и объективных законов классического капитализма свободной конкуренции. В нём выявлены главные движущие силы, мотивы, противоречия, основной закон «движения» (функционирования и развития) капиталистического способа производства как единства определённого исторического уровня производительных сил (техники, технологии и рабочей силы) и специфического типа производственных (экономических) отношений в виде системы отношений непосредственного производства, обмена, распределения продуктов и их потребления.

Важнейший сквозной аспект всех трёх томов и относительно особую часть категориальной системы «Капитала» (и «Теорий прибавочной стоимости»), имеющую ближайшее и непосредственное отношение к выяснению природы и причин периодических экономических кризисов в капиталистическом хозяйстве, представляет теория воспроизводства капитала. Хотя проблема случайных и частичных кризисов возникает уже в простом товарном обращении Т-Д-Т и с ней сразу сталкивается теория денег (Т.1, глава III), для теории воспроизводства капитала это - скорее предпосылка, говорящая о формальной возможности перерыва обращении товара денег. Деньги как средство обращения могут временно с целью накопления задержаться в руках продавца товара и тем самым прервать оборот товаров («отложенный спрос»). Деньги как средство платежа могут не вернуться вовремя к кредитору. Вопрос о воспроизводстве рабочей силы возникает также при исследовании проблемы стоимости товара рабочая сила в VI отделе. Все эти моменты затем «работают» и получают развитие в теории воспроизводства, хотя представления о них добываются логически до неё. Собственно же теория воспроизводства берёт начало в VII отделе «Накопление капитала», где вводятся понятия простого и расширенного воспроизводства, органического строения капитала, выясняются закономерности формирования «промышленной резервной армии пролетариата» и историческая тенденция капиталистического накопления. II-ой том «Процесс обращения капитала», подготовленный к печати после кончины К.Маркса Ф.Энгельсом в 1885 году, и III-й том «Процесс производства, взятый в целом», выпущенный Энгельсом в 1894 году, фактически целиком посвящены проблемам воспроизводства, но на разных ступенях абстракции и наполнены, хотя и взаимосвязанным, разным содержанием. Оба тома разработаны на основе трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости. Но если II-й том написан при абстрагировании от превращённых форм прибавочной стоимости (прибыли и её дальнейших превращений), то III-й том, напротив, даёт теорию этих многообразных превращений и в её, так сказать, координатах, постепенно выходя на эмпирически-хозяйственный уровень, показывает процесс воспроизводства в целом. Что касается теории периодических кризисов перепроизводства товаров – а именно так в марксистской теории именуется кризис как фаза промышленного цикла, - то, начинаясь с анализа простого товарного обращения, она развёртывается в виде фрагментов теории воспроизводства, обнажая его «природу и причины».1 Не случаен поэтому вдруг возникший в период последнего кризиса интерес к «Капиталу» во многих странах, не только развивающихся на пути к рыночной экономике, но и индустриально развитых (Германия, Франция, Италия, Великобритания и др.).

В нашей книге со стороны «Капитала» в полемике с экономикс по кризисной тематике используется теория воспроизводства в её различных пунктах, преимущественно же второй и третий отделы II тома. Сторону экономикс представляет макроэкономическая часть, у основания которой находится «Общая теория занятости, процента и денег» Дж.Кейнса (1936 г.)2. Некоторые кейнсианские идеи вмонтированы П.Самуэльсоном ещё в 1948 г. в препарированном виде в симбиоз под названием «неоклассического синтеза». Вместе с тем они продолжают развиваться как самостоятельное течение «посткейнсианство»,3 полемизирующее с некоторыми положениями неоклассики. В нашей книге мы пытаемся выяснить, какова цена методологических, теоретических и идеологических расхождений концепций Кейнса, его последователей и основ маршаллианской неоклассики, её современных представителей, включая, конечно, неолибералов монетарного толка. «Капитал» оппонирует, хотя и по-разному, обеим версиям неоклассического синтеза, борющимся друг с другом за приоритет в мейнстриме, за поиск рецепта более эффективного лекарства для лечения капиталистической системы, за изобретение элексира избавления её от неизлечимой генной болезни - периодических экономических кризисов или конструирования хотя бы амортизаторов их ударов.

Пришедший с Запада в Россию осенью 2008 года финансово-экономический кризис своей неожиданностью и угрозами как бы приглушил заявленный накануне на высшем уровне курс экономической политики на переход страны к «инновационной экономике». Громкая пропагандистская кампания в СМИ, научные конференции, публикации определяли повестку дня интеллектуальной жизни многих слоёв общества. Шла дискуссия вокруг понятий «новая экономика», «информационная экономика», «коммуникационная экономика», «экономика знаний», «инновационная экономика» и др. На экономическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова в апреле 2008 г., т.е. накануне наступавшего кризиса, прошла международная научная конференция «Инновационное развитие экономики России: национальные задачи и мировые тенденции», на которой кризисная тема фактически отсутствовала. Более заметное, хотя и не доминирующее, место она заняла на продолжении этой конференции в апреле следующего, 2009 г., с ориентацией инновационного развития России на проблемы «ресурсного обеспечения».1 Третья конференция, проведённая в апреле 2010 г., посвящалась роли университетов в инновационном развитии России, и вопросы о характере, специфике и путях преодоления российского кризиса, не рассмотренные всесторонне и детально на предшествующих конференциях, не были теоретически органично увязаны с инновационным обновлением всего производственного аппарата и прежде с обновлением основного капитала в сфере материального производства как главным фактором выхода его из фаз кризиса и депрессии и перехода в фазы оживления и подъёма с новым техно-технологическим уровнем и более высокой производительностью труда. На Третьей конференции проблема инновационного развития и задача выхода из кризиса слились с накануне официально объявленным на высшем уровне новым курсом на системную модернизацию всех сфер жизнедеятельности страны, в т.ч. модернизацию экономики. Если на Второй конференции только одна секция пыталась выйти на тему модернизации «через кризис» (см. сноску 1), то на Третьей конференции модернизация как специальная тема в связке с инновационным развитием экономики заняла более заметное место.1

Вместе с тем на пути экономической модернизации в России (а именно сферой экономики мы ограничиваем своё рассмотрение) существуют немалые трудности практического порядка, связанные не только с углубившимся за последние двадцать лет техно-технологическим отставанием от индустриально развитых стран. Экономика современной России не избавилась от разрушительных последствий не завершённого до конца трансформационного кризиса в области обрабатывающей промышленности, от усилившейся однобокой сырьевой ориентации. Её отягощает запущенность сельского хозяйства, несоответствие развитости транспортной системы, особенно сети и качества автомобильных дорог масштабам российской территории, крайне слабая заселённость и исход населения из Сибири и Дальнего Востока, обладающих громадными природными ресурсами, низкая рождаемость и высокая смертность в стране. Для осуществления чрезвычайно сложной программы модернизации российской экономики, а тем более всех сторон жизнедеятельности страны необходимы крупные перемены в системе государственного управления народным хозяйством, организация среднесрочного и долгосрочного прогнозирования, стратегического планирования и др. Не решены и многие вопросы теоретического характера, связанные с проблемами простого и расширенного воспроизводства, обеспечивающего инновационную модернизацию, с разработкой оптимальной структуры пропорций народного хозяйства с системой антикризисных механизмов и регуляторов межотраслевой миграции капиталов, наконец, с разработкой системы научно-обоснованных макроэкономических индикаторов (показателей), достоверно отражающих реальное состояние экономической действительности. Крайней необходимостью является определение критериев эффективности национального производства, обоснование решающей роли производительности труда в обеспечении экономического роста, нацеленного на подъём благосостояния населения при недопущении нынешних громадных разрывов в уровне жизни разных социальных групп.

В нашей книге вопросы воспроизводства, кризиса, инновационного развития и модернизации экономики рассматриваются в двух разделах - втором и третьем. Выясняется методологический и теоретический потенциал «Капитала» и неоклассического синтеза (экономикс) в современной разработке этих проблем. В четвёртом разделе ставятся актуальные вопросы необходимости дальнейшего развития трудовой теории стоимости в связи с новыми явлениями в национальном и мирововом хозяйстве, ведётся также сравнительный анализ образования цен спроса - ключевого понятия неоклассического синтеза и одновременно категории марксистской политической экономии. В систему категорий современного рыночно-капиталистического хозяйства введена новая превращенная форма прибавочной стоимости - инсайдерская рента, являющаяся, по оценке автора, серьёзным тормозом инвестиционно-инновационного процесса в России.



В первом разделе (согласно логике восхождения от общего к частному) рассматривается ряд общетеоретических и методологических проблем «Капитала» и экономикс с точки зрения задач развития современной общей экономической теории

как области научного исследования и как учебной дисциплины. Снова актуализировался «старый» вопрос о предмете политической экономии. Сегодняшняя ситуация такова, что политическая экономия исключена из официальных стандартов преподавания в высшей школе при сохранении её как области научного исследования в составе общей экономической теории (ВАК), продолжают публиковаться труды и защищаться диссертации фактически в жанре политической экономии, но «прячась» под именем другой науки. В то же время в ряде зарубежных западных и восточных университетов политическая экономия (и даже марксистская) преподается в соседстве с экономикс, а американские теоретики призывают её к «ренессансу», связывая её предмет с взаимодействием экономики и государства, экономической политикой. Имеется постановка вопроса о возвращении к формуле А.Смита о политической экономии как науки о «богатстве народов», которой придерживалась вся классическая политическая экономия до Маркса и которую фактически не отрицал и Маркс. В кругах экономистов обсуждается вопрос о классификации в системе экономических наук: о соотношении политической экономии, общей экономической теории, экономической теории и экономической науки как комплексе экономических знаний (по ВАК’у, отрасль «экономические науки»). В разделе проводится сравнительный анализ «Капитала» и экономикс» не только по их предмету, но и по принципам построения их экономических систем, по их отношению к вопросу о производительных силах как объекте исследования в политической экономии. Соавтор и редактор одного из новых учебников по политической экономии, выпущенного в России в 2009 г. издательством делится опытом его создания (гл.5), применения методологических принципов «Капитала» с использованием некоторых неоклассических и кейнсианских разработок и подходов некоторых отечественных учебников. В другой из глав нашей книги (4-й) автор сделал попытку реализовать идею Маркса о разработке «специального учении о конкуренции», высказанной им в известном «плане шести книг». В основной структуре «Капитала» даны только основы этого учения, рассматриваются два вида конкуренции - внутриотраслевая между производителями одного вида товаров, используемая ради извлечения добавочной прибыли за счёт сокращения затрат, и межотраслевая по поводу более прибыльного помещения капитала посредством миграции (перелива) капиталов из одной отрасли в другую, т.е. перехода от производства одного вида товара к другому виду. В III-м томе «Капитала» проходит мысль о влиянии конкуренции через механизм спроса и предложения на уровень общественно-необходимых затрат, определяющих общественную стоимость товаров данной отрасли. Эти факты опровергают критику «Капитала» в том, что в нём принижена роль конкуренции как регулятора цен и производства. Вместе с тем Маркс намеревался развернуть теорию конкуренции на более конкретном уровне исследования, соответствующем непосредственно поведенческой сферы хозяйственной деятельности товаропроизводителей. Хотя Маркс не успел проделать такую работу, его соображения о необходимости её проведения важны в

методологическом отношении.


В.Н.Черковец

Раздел первый. Общетеоретические вопросы сопоставительного анализа

Глава 1. О предмете общей экономической теории и её соотношении с политической экономией

Конструктивное обсуждение этой темы невозможно без её увязки с рассмотрением структуры многодисциплинарной современной экономической науки как системы отраслей научного знания. В 19 веке экономическая наука понималась в литературе и в образовании как экономическая теория, а последняя отождествлялась с политической экономией. И это отвечало реальному положению дел в сфере экономически знаний того времени. Никакойдругой науки, изучающей источники создания и распределения общественного (национального) богатства не было. Появление ростков, зарождение экономической мысли уходит в далёкую древность, и мы не будем здесь заниматься её историей.1 Теоретическую форму экономическое знание стало постепенно приобретать в 17-м веке вместе со становлением и развитием капиталистического способа производства в работах меркантилистов. Фактом высочайшего научного достижения явился выход в 1776 году «Исследования о природе и причинах богатства народов» А.Смита, ставшего затем фундаментом классической политической экономии, предметом которой всеми последователями Смита, включая последнего классика её домарксового периода Дж.Ст.Милля, определялось богатство общества (народов, стран, наций), создаваемое в сфере материального производства.2



1.1. Наука о богатстве народов

Н.Г.Чернышевский критиковал такое определение предмета политической экономии из-за поверхностного понимания богатства вообще как чисто количественного различия в имущественном положении людей, превращающего политическую экономию в науку об обогащении. Не отвергая вообще категорию богатства, он дал своё определение предмета политической экономии, ориентированной на рост материального благосостояния трудящихся, «измеряемого потребностями человека», «а не превосходством его по имуществу над другими».3 Такое понимание богатства не адекватно, конечно, капиталистической системе и поэтому не может, на наш взгляд, служить определением предмета политической экономии ни в широком смысле (для изучения различных общественно –экономических систем), ни в узком смысле - для политической экономии капитализма как марксистского, так и домарксистского классического направления. Однако позиция Чернышевского иногда фигурировала в советской политической экономии (в т.ч. в одной из ранних работ автора этой главы) как аргумент непризнания проблемы богатства в определении предмета марксистской политической экономии. Возможно, с формальной стороны для этого имеются основания, поскольку Маркс писал в предисловии к первому изданию I–го тома «Капитала»:«Предметом моего исследования в настоящей работе является капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена».1 Ф.Энгельс определил предмет политической экономии в «широком смысле» как науки «…о законах, управляющих производством и обменом материальных жизненных благ в человеческом обществе, …об условиях и формах, при которых происходит производство и обмен в различных человеческих обществах и при которых всякий раз происходит распределение продуктов».2 В.И.Ленин выделял в качестве собственного предмета политической экономии производственные отношения. К такому же пониманию пришла многолетняя весьма содержательная дискуссия советских экономистов-теоретиков в 20-х гг. прошлого века, подчеркнув взаимосвязь производственных отношений с производительными силами (как формы и содержания способа производства). Определение политической экономии как науки о производственных отношениях во взаимодействии с производительными силами в различных общественно-экономических формациях было поддержано известной дискуссией в ноябре 1951 г.3 Последнее разделялась (с некоторыми акцентами роли производительных сил и надстройки в формулировках) всеми выходившими позднее вплоть до 1988 г. учебниками и учебными пособиями88 u/ по политической экономии в широком смысле, дав толчок выходу в свет в 1954 году первого издания учебника «Политическая экономия», опубликованного под грифом Института экономики АН СССР4. По существу он явился исходным пунктом, родовой основой ещё трёх его изданий (последнее - в 1962 г.), а также серии других учебников и учебных пособий по политической экономии, выходивших в 50-е, а затем в 60-80-е годы.5

Но противоречит ли такое понимание предмета и задач политической экономии её определению как науки о «богатстве»? Ответ зависит от того, с какой стороны, в каком ракурсе рассматривать богатство. Маркс, например, начинает изложение в «Капитале» с констатации очевидного факта: «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, является огромным скоплением товаров, а отдельный товар - его элементарной формой. Наша исследование начинается поэтому анализом товара».1 Итак, предмет исследования предстаёт


как богатство, но не вообще, каким оно является в общеисторическом смысле независимо от специфики определённого этапа развития общества. Общеэкономическое понятие богатства, по Марксу, предполагает скопление полезных для потребления вещей, созданных взаимодействием труда и природы (Маркс цитирует афоризм В.Петти: «Труд - отец богатства, земля -его мать»). «Потребительные стоимости, - пишет он,- образуют вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма».2 Общественная же форма богатства определяется господствующим типом производственных отношений, в данном случае (в «Капитале») капиталистическими производственными отношениями, при которых полезные вещи (продукты) производятся как товары, т.е. для обмена или их продажи на рынке. Поэтому не скопление потребительных стоимостей образует, по Марксу, богатство капиталистического общества, а масса производимых товаров, представляющих единство потребительной стоимости и стоимости, выступающей на рынке в форме меновой стоимости, цены. Поэтому в исходном пункте богатство этого общества имеет двойственный характер, отягощено с самого начала внутренним противоречием, истоки которого в двойственном характере труда, создающего товар. Но это элементарная (в логическом отношении абстрактная, простейшая) форма. На её основе возникает и развивается (логически развёртывается) более сложная форма - денежное богатство, а оно превращается в высшую, господствующую форму богатства буржуазного общества - «самовозрастающую» стоимость, капитал, разветвляющийся в системе своих разновидностей. Не только сущность, но и сложную иерархическую структуру экономического богатства капиталистического общества определяют капиталистические производственные отношения, отражаемые всей системой категорий марксистской политической экономии капитализма. Поэтому с точки зрения марксистской методологии нет оснований отторгать определение политической экономии как науки о богатстве (общественном, национальном, народном, государственном, коллективном, корпоративном, индивидуальном), если богатство рассматривается и исследуется сквозь призму производственных отношений конкретно-исторического типа. Другое дело, что соображения идеологического порядка могут представить аргумент в пользу целесообразности такого «отторжения».
Своеобразный пример такого «отторжения» явил ни кто иной , как архитектор первой систематизации неоклассики А.Маршалл. Идя по стопам У.Джевонса, он вслед за ним отошёл от своего знаменитого предшественника в политической экономии Дж.Ст. Милля. Маршалл не только изменил название науки на «экономикс», но и внёс поправку в формулировку её предмета: «…Она, с одной стороны, представляет собой исследование богатства (классическая традиция - автор главы), а с другой - образует часть исследования человека», ту «часть», которая касается формирования в процессе повседневного труда его характера, образа мышления, отношения с товарищами, работодателями и их служащими.3 Такое расширение предмета политической экономии рыночно-капиталистического хозяйства имело, конечно, целью придать последнему человеческое лицо, а науке гуманно-этическую настроенность. Вместе с тем оно сопровождалось уходом от остросоциального вопроса «старых» классиков об источниках богатства и как оно распределяется в обществе, порождая неравенство в уровне жизни людей, заменой производственного подхода потребительским с иллюзией подчинения капиталистического производства удовлетворению потребностей людей. Подоплёка с явно с идеологическим привкусом, без которого, впрочем, никакая политэкономическая доктрина обойтись не может, хотя и провозглашает иное…

    1. Формулировки предмета экономикс

Если Маршалл всё-таки оставил в предмете переименованной им политической экономии «половину» пространства проблеме богатства, подчёркивая свою преемственность с классической теорией, то современный экономикс («неоклассический синтез»), генетически ведущий своё происхождение и опирающийся на исходные принципы маршаллианской неоклассики, «богатству» в определении своего предмета места не нашёл. Уже автор первого учебника по экономикс П.Самуэльсон из всех известных ему определений её предмета, в т. ч. и как науки о богатстве, выбрал и отредактировал следующее, в котором нет упоминания богатства: «Экономическая теория есть наука о том, какие из редких производительных ресурсов люди и общество с течением времени, с помощью денег или без их участия, избирают для производства различных товаров и распределения их в целях потребления в настоящем и будущем между различными людьми и группами общества»1. В одном из распространённых современных американских учебников говорится: «Экономикс - это исследование поведения людей в процессе производства, распределения и потребления материальных благ и услуг в мире ограниченных ресурсов».2 Конечно, в экономикс проблема богатства не обходится. Категория капитала остаётся центральной в системе его понятий и сохраняет характеристику современной рыночной экономики как капиталистической системы. Экономикс есть экономическая теория современного капитализма с развившимся многообразием, в т.ч. фиктивных, иррациональных, виртуальных, видов капитала, приносящих прибыль и образующих главное содержание национального богатства тех стран, где капитал определяет тип экономики. Это может подтвердить и международная Система национальных счетов (СНС), ориентирующаяся в статистической модели национального богатства на его структуру в развитых странах.3 Но в определении своего предмета экономикс не хочет упоминать главный элемент той экономической системы, которую он отражает в соответствии со своими методологическими принципами. Можно предположить, что управляет здесь тот же (взявший теперь верх) мотив, что обозначился у Маршалла: стремление избежать в самом определении науки какой-либо намёк на острую социальную проблему бедности и богатства и его крайне фетишизированные финансовые формы, «гуманизировать» современный строй капитализма, подменить цель хозяйствования и соответственно «уточнить» предмет и задачи экономической теории. «Экономикс исследует, - сказано в том же учебнике, - проблемы эффективного использования ограниченных производственных ресурсов или управления ими с целью достижения максимального удовлетворения материальных потребностей человека»1.

120 лет прошло с тех пор, как преобразованная в экономикс политическая экономия начала своё шествие на поле экономической теории в пространстве экономической науки и в университетских аудиториях в мундире микроэкономики, сшитом по маршаллианским лекалам. Вторую половину этого пути экономикс прошагал, переодевшись в более просторный костюм, скроенный по модели «неоклассического синтеза», включившего в себя фрагмент кейнсианской макроэкономики. Можно считать, что именно с этим обстоятельством связан и корректив в формулировке предмета и цели исследования экономикса, исключившего из этой формулировки понятие богатства. Прокламирование Дж.Кейнсом усиление роли государства как антикризисного регулятора капиталистической экономики мерами кредитной и бюджетной политики, практический курс американского президента Ф.Рузвельта в преодолении послекризисной депрессии и в одновременном проведении мощной социальной политики 30-х гг., а также осуществлении военных программ в первой половине 40-х гг., послевоенное развитие экономики США и западноевропейских стран при сильном регулирующем участии правительств - всё это отдавалось рефлексией и в западной обществоведческой мысли. Появились понятия «социальное государство», «смешанная экономика», «социальное рыночное хозяйство», «социально-ориентированная экономика». Не осталась в стороне и неоклассическая экономическая теория капитализма - экономикс, объявив своей целью удовлетворение материальных потребностей людей, рост их благосостояния. Является ли это принятием формулы социалистического хозяйствования? Нет, разумеется, хотя Я.Тинберген выдвинул идею конвергенции современного капитализма и социализма. П.Самуэльсон развил эту идею в тезисе о превращении современной рыночной экономики в «смешанную экономику», но, вызвав широкий фронт критики своих американских коллег, поспешил отречься от понимания этой формулы, как стирания принципиальных различий между экономическими системами капитализма и социализма. Что касается Кейнса - родоначальника макроэкономики, - то он, фактически учитывая опыт планового бескризисного хозяйства и крупные успехи в индустриализации СССР, категорически не принимал путь социалистического развития и даже решительных социальных программ Рузвельта, выступая за меры восстановления докризисного состояния экономики США и государственного обеспечения нормального функционирования частно-корпоративного капитала.2 Если, таким образом, макроэкономический подход в экономикс не мотивирован признанием необходимости перехода к социалистической системе, то теоретически объяснить его формулировку предмета и задач исследования можно, видимо, только уходом от анализа специфических отношений и целей хозяйствования при капитализме и рассмотрение последнего с точки зрения общеисторических основ экономики. Впрочем, это - старая болезнь, которой изначально страдала даже классическая политическая экономия: смешение общего и специфического, средств, орудий производства с капиталом, труда вообще с наёмным трудом, земли с частной собственностью на землю и т.п. Экономикс не является изобретателем такой методологии, он продолжает следовать этой традиции, которая весьма помогает уходить от проблем выяснения сущности явлений, разгадки тайн товарно-денежного фетишизма, исследования причин социальной дифференциации в обществе. Отсюда и характеристика капиталистической экономики как рыночной системы, нацеленной на более полное удовлетворение материальных потребностей людей. Естественная подчинённость производства в конечном счёте потреблению человека превращается, таким образом, в специфическую установку капиталистического способа производства…

Однако вопрос о предмете современной экономической теории, при всё том, что господствующие в ней позиции занимает экономикс как символ неоклассического синтеза, не замкнут границами этого «мейнстрима». Развивается и претендует на место «под солнцем» старый, «вебленовский» институционализм. С большим напором в ряды ранее известных направлений вторгается его конкурент - «неоинституционализм». Раздаются голоса отпочковавшихся и претендующих на самостоятельность теории эволюционной и переходной экономики. Воюет за признание теоретической науки «национальная экономика». И, конечно же, не исчезла с современного поля экономической теории политическая экономия, сохранившая не утратившие и сегодня свою актуальность и научную значимость достижения классической политической экономии как в смитовско-рикардианском, так и в марксистском вариантах. Вместе с тем она продолжает применять и развивать дальше их методологические и теоретические традиции, используя не только подходы, но и результаты их исследований как инструменты экономического анализа современной реальности с её многообразием типов экономических систем. Иначе говоря, старая 400-летняя политическая экономия не утратила своё научное «ядро», защищает от критики свои теоретические разработки и открытия и доказывает свою способность не только познавать и объяснять новейшие экономические процессы, но и прогнозировать доступные её научным методам изменения в содержании и структуре производственных (экономических) отношений. Кроме того, нельзя исключить из рубрики «экономическая теория» её историю, а в месте с ней и более широкую историю экономической мысли и экономическую историю, в которой экономическая теория видит взятый во времени свой общий материальный объект. При такой «многочленной» современной структуре экономической теории (а она, за исключением «национальной экономики», отнесённой к классу /«специальности»/ конкретно-экономических наук, и с добавлением «методологии экономических наук» официально не без теоретических оснований и практических соображений признана классификатором российского ВАК) ей должно отвечать такое определение предмета, которое так или иначе объединяло бы все названные части в одной системе. Таким интегрирующим понятием являются экономические отношения, рассматриваемые в пространстве (теоретико – логический блок) и во времени (исторический блок). Весь первый блок ВАК относит к одной области исследования под названием «общая экономическая теория». Второй блок делится на две области соответственно двум экономико-историческим наукам, четвёртую область составляет «методология экономических наук», предмет которой можно определить как методология исследования экономических отношений. Ещё более сложную структуру представляет собой экономическая наука как отрасль всей науки в целом и как систем а экономических знаний (наук) - общетеоретических, конкретно-экономических, отраслевых, специальных; фундаментальных и прикладных.

Таким образом, учитывая глубокую дифференциацию современной экономической науки, неправомерно её отождествлять ни с экономической теорией, ни с общей экономической теорией, ни с политической экономией, ни с какой-либо иной особой экономической наукой. В свою очередь, ни одна из названных и других отдельных экономических наук не может претендовать на то, что только она имеет право на монопольное представление экономической науки. Совершается элементарная логическая ошибка, когда, например, точное высказывание «политическая экономия есть экономическая теория и экономическая наука» превращают в выражение «экономическая теория или даже экономическаамия наука это - политическая экономия».1



    1. Политическая экономия и экономикс

Сложнее вопрос о соотношении политической экономии и общей экономической теории. Главный пункт этого вопроса - соотношение политической экономии и экономикс.2 Сегодня их преимущественно различают как разные теории, в лучшем случае как разные направления в рамках общей экономической теории, в худшем (для политической экономии) - отводят ей место лишь в истории науки и наделяя только экономикс (неоклассический синтез) статусом современной общей экономической теории. Однако проблема требует более внимательного рассмотрения. Речь идёт в данном случае прежде всего о классической политической экономии как домарксового периода, так и марксистской с их современными продолжениями, а не о так называемой «новой политической экономии», заявляемой на неоклассической основе с конца прошлого и начала наступившего века некоторыми профессорами американских университетов. «Новичок» опирается на ту же методологическую основу и парадигмальную теоретическую концепцию полезности, что и экономикс, и поэтому соотношение политической экономии с ним логически является производным фрагментом. «Ренессансная» (позволим себе назвать её так) политическая экономия американцев вместе с тем принципиально расходится с изначальной неоклассикой, вводя в предмет своего анализа экономическую политику государства, против чего, как и против влияния идеологии, решительно возражал Маршалл. Собственно одним из аргументов отказа от термина «политическая экономия» было присутствие в нём слова «политическая», указывающего якобы на вторжение политики в экономические процессы, которые управляются, по Смиту, «невидимой рукой» рынка. Маршалл исповедовал концепцию свободного, конкурентного рынка, lassez faire, и в этом смысле полностью продолжал линию смитианской классики. Поэтому, между прочим, Д.Кейнс связывал неоклассику с продолжением, преемственностью с классическим направлением и относил Маршалла прямо к классикам. Можно думать, что Кейнс - противник lasses faire - признал бы «родство душ» с «новой политической экономией». Что касается соотношения классической политической экономии и маршаллианского экономикс по их предмету, то здесь надо, видимо, различать, с одной стороны, объективную реальность, фактически исследуемую и отражаемую в содержании данной науки, и, с другой стороны, субъективное авторское понимание, определение и формулирование её предмета. Если руководствоваться последним, то мы найдём те или иные различия и между самими классиками - Смитом, Рикардо, Миллем, между ними и Марксом, между разными представителями марксистской литературы. Но фактически все они имеют дело с экономическими (производственными) отношениями, причём капиталистического типа (если оставить в стороне вопрос о политической экономии социализма), при которых (можно добавить, не изменяя существа дела) происходит производство, обмен, распределение, потребление национального (общественного) продукта и национального (общественного, народного) богатства. Такое определение предмета политической экономии вполне распространимо и на главный труд Маршалла «Принципы экономикс» несмотря на особенности его собственной формулировки, упоминавшейся выше в нашей главе.1 Из анализа содержания его произведения можно сделать вывод, что под названием «Economics» Маршалл представил ни что иное, как первоначальный вариант неоклассической политической экономии. На его основе продолжали и продолжают разрабатываться различные ответвления теоретической неоклассики, новые и современные систематизированные варианты в виде учебников «Экономикс». Их также, на наш взгляд, не следовало бы оставлять за бортом политической экономии капитализма. В этой связи целесообразно обратить внимание на некоторые соображения методологического характера.

Во-первых. Экономические отношения определённого типа, как и любой другой объект – предмет, могут исследоваться всесторонне как целостная экономическая система или же с какой-то определённой стороны, частично. В последнем случае предмет изучения ограничивается, сужается, но он не выходит из области данных экономических отношений, а, следовательно, остаётся предметом науки, его изучающей с целью познания закономерностей функционирования и развития производства, обмена, распределения продуктов и их производственного и личного потребления. Часто можно услышать и прочитать, что поскольку экономикс занимается преимущественно обменом, меновыми отношениями, он не может именоваться политической экономией. Однако обмен - это важнейшая сфера экономических отношений. Она, по сути, находилась у истоков зарождающейся политической экономии как её «начальный» предмет и на всех этапах её развития всегда входила как составная часть в структуру её предмета. А.Смит «естественное» стремление индивида (товаровладельца) к обмену вводит как непременную предпосылку анализа разделения труда, создания стоимости всей рыночно-капиталистической системы. Концентрация гносеологических усилий авторов экономикс на обмене, а не на производстве не перебрасывает получаемые знания в пространство другой науки, оставляя их в лоне политической экономии. Тем более что анализ производства благ (товаров) не выпадает вообще из поля зрения, а в «Экономиксе» Маршалла, как показано в сноске на предыдущей странице, занимает видное место и ведётся до специального рассмотрения обменного процесса. Правда, в дальнейшем у авторов экономикс как науки и учебника исследовательский и преподавательский интерес к выяснению «источников и причин» создания материального богатства в производстве всё более ослабевает, но не исчезает. Не товар с его свойствами и не характер труда, создающего товар, его потребительную стоимость и стоимость, а функция (зависимость) спроса на товар от изменения его цены, т.е. феномен обмена, становится исходным пунктом анализа всей экономической системы (разумеется, рыночной). И этим подходом, экономикс, конечно, отличается от классической политической экономии, но «работает» на том же предметном поле. Их различие в данном аспекте касается не предмета, а второй части их методологии - применяемого ими метода исследования и систематизации экономических категорий.

Во-вторых. Не может служить аргументом «отречения» экономикс от политической экономии то, что он а/ ограничивает свой предмет в рамках экономических отношений историческими границами капиталистической рыночной системы (капитализмом), б/нацеливаясь на выяснение закономерностей её функционирования (статический подход) и в/опуская задачу исследования закономерностей её собственного дальнейшего развития (динамический подход, применявшийся, кстати, Й.Шумпетером, оставшимся «аутсайдером» по отношению к неоклассическому мейнстриму). Классическая политическая экономия, в т.ч. «Капитал» Маркса, тоже были по своему предмету политической экономией в узком смысле - экономической теорией капитализма, причём до Маркса классики также сосредоточивались на изучении закономерностей его функционирования, а не развития.

В-третьих. Некоторые видят отличие экономикса от политической экономии в том, что авторы экономикс ведут исследование на такой высокой ступени абстрагирования, когда утрачивается представление о конкретной реальности экономических процессов. Классики политической экономии тоже «работали» на высокой ступени абстракций, за что их беспощадно критиковали представители немецкой «исторической школы», обвиняя тех в отрыве от специфики национальных хозяйств и конкретных экономических явлений вообще. В чем же можно увидеть разницу в применении метода абстрактного анализа классиками и неоклассиками? Классики использовали силу абстрактного мышления для выявления сущности явлений, экономических законов, процессов, скрытых от глаз внешнего наблюдателя, не видимых хозяйствующими субъектами и проявляющихся зачастую в превращённых формах. Причём эти сущностные связи являются общими для всех стран, где утверждается строй капиталистической рыночной экономики. Экономикс отвлекается не только от специфики национальных экономик (хотя имеются попытки соединить неоклассический синтез, т.е. экономикс, с национальной конкретикой, например, К.Эклунд «Эффективная экономика. Шведская модель», М.: Экономика, 1991). Экономикс абстрагируется - и это главное - от познания внутренних связей экономических отношений данной системы, её субстанциональных экономических законов, главной цели, выражающей сущность капиталистического способа производства, основной «закон его движения» (Маркс). В экономиксе работа научной мысли тоже идёт в поиске закономерностей, но на уровне явленческих, феноменологических отношений, где «причины» и «следствия» связаны функциональными зависимостями и постоянно меняются местами. Конечно, за такой уровень абстрагирования экономикс (его предшественников Маркс называл за такой подход «вульгарными политэкономами») критикуют представители марксистской политической экономии. Представители же близкого к неоклассическому синтезу посткейнсианства, «старые» институционалисты и другие оппоненты чистой неоклассики обвиняют неолиберальный экономикс за чрезмерную формализацию тех экономико-эмпирических связей и отношений, на изучение которых направлен их научный интерес, отвечающий интересу главенствующему в экономике классу собственников капитала. Формализация уводит, полагают они, от жизненно важных социальных проблем, от особенностей национальных экономик, от специфических проблем стран с переходной экономикой, от оценок новых явлений мирохозяйственного развития и их влияния на закономерности промышленного цикла внутри стран и в мировой экономике и т.д. В числе критиков такого рода и те, кто «педалирует» вопрос о «новой» политической экономии, поскольку экономикс игнорирует, не включая в свой предмет, изучение экономической политики государства. Все указанные направления критики метода абстрагирования экономикс (за исключением последнего) не имеют непосредственного отношения к вопросу о его предмете. Последнее же направление фактически выводит экономикс за пределы традиционного поля политической экономии, видя в нём экономическую политику государства, т.е. включая в предмет политической экономии в одном варианте не только «базис» (экономику), но и «надстройку» (политику), в другом - только политику. К этому вопросу мы ещё вернёмся в связи намерением некоторых российских авторов примкнуть к такому проекту «восстановления» политической экономии.

В-четвёртых. Не является основанием для увода экономикс из пространства политической экономии не только математизация его теоретических построений, но и «чрезмерное», как иногда справедливо пишут, увлечение математическим аппаратом в экономическом анализе и оформлении выводов, заслоняющем их содержание, качественную сторону экономических отношений. Однако экономические отношения, законы и явления, традиционно изучаемые политической экономией, имеют не только качественную, но и количественную стороны, выражаясь в экономических категориях как мере - единстве качественной и количественной определённости (собственность, стоимость, затраты труда, издержки производства, прибавочная стоимость, стоимость рабочей силы, прибыль и её формы, заработная плата, макрокатегории - национальное богатство, национальный продукт, национальный доход и т.д.). Без количественного анализа политическая экономия не может обойтись. И здесь широчайшее, поле для применения математических инструментов. Никаких априорных границ, гносеологических запретов применения на этом поле математического метода не существует, за исключением одного условия: он может и должен использоваться в полную силу, насколько это отвечает задаче познания предмета. То, что классическая политическая экономия не прибегала к инструментам высшей математики, это вопрос времени, уровня читающей аудитории, возможностей и во многих случаях достаточности вербального логического доказательства добытых выводов. То, что некоторые современные теоретики «перенасыщают» свои опусы математическими упражнениями (у Маршалла, например, этого нет), допускают с помощью такого излишества некий «научный снобизм», не означает, что они вообще (объективно) покидают область экономических отношений.

Таким образом, можно заключить, что все рассмотренные различия между экономикс и традиционной политической экономией связаны не с предметом, а с методом, методологическими принципами исследования экономических отношений и систематизации экономических категорий.1 Именно эта часть методологии определяет существенные, принципиальные различия между двумя альтернативными ветвями (направлениями) современной политической экономии. Их как бы параллельное существование усложняет структуру последней, из которой нельзя извлечь и обособить и теорию переходной экономики, которая непременно вливается в политическую экономию в широком смысле, не ограниченную историческими рамками капиталистического способа производства. Её нынешнее обособление в особую самостоятельную дисциплину «трасформационной экономики», может быть оправдано (в какой-то мере) лишь тем, что «экономикс», овладев позицией «мейнстрима» современной мировой экономической теории, оставляет вне себя пустую «нишу» отражения закономерностей переходного процесса от одного способа производства к другому, в т.ч. и «обратный переход» от социализма к капитализму в России и в восточноевропейских странах, в которых переход от капитализма к социализму так и не был завершён. В Китае этот переход продолжается и, по мнению китайских политиков и теоретиков, находится пока лишь на «начальной ступени», экономика которой характеризуется как «социалистическая рыночная экономика с китайской спецификой». Её нельзя теоретически отождествлять ни с «социальным рыночным хозяйством», ни с «социально-ориентированной рыночной экономикой», выражающими нынешнюю довольно высокую ступень социализации капиталистической экономики. То же самое можно сказать и в адрес так называемой «эволюционной теории», разновидностью по сути теории переходной экономики, прилагаемой к отражению процессов перехода к рыночной экономике слаборазвитых развивающихся стран «со становящейся рыночной экономикой», в числе которых, по идеологии статистики ООН, относится и современная Россия. Вся эта проблематика, рассматриваемая на общетеоретическом уровне анализа экономических отношений, их развития, относится к области политической экономии, на уровне же конкретно-страновой специфики - к области национальной экономики как конкретно-экономической дисциплины (науки).



1.4. Политическая экономия и институционализм

Иначе высвечивается связь политической экономии с институционализмом. Как известно и что уже отмечалось выше, под этим флагом проходят два разных течения, использующих ключевое понятие «институты». Точного определения его содержания, в силу его разнородности, не даёт ни одно из них. Под институтами, если судить по работам институционалистов, понимаются и социальные взаимоотношения, и государство, его учреждения, правовые акты, регулирующие разные стороны жизни общества, в т.ч. экономическую деятельность, права собственности, и негосударственные, общественные организации и их решения, и рынок, и фирмы, и договоры участников рыночных отношений по различным сделкам, и народные обычаи, и нравственные нормы поведения людей, и даже правила их поведения за столом и др.1 Конечно, изучение того, как все эти институты воздействуют на экономическую деятельность людей, на их решения - это не предмет и не задача политической экономии. Институциональная экономическая теория вебленовской ориентации - особая научная доктрина. Лишь в той части, где она имеет дело с социально-экономическими институтами и входит в поле объективных экономических отношений, определяющих сознание людей, их экономические (хозяйственные) решения, она выступает как политэкономическая теория, находящаяся по ряду методологических и теоретических вопросов в прямой, хотя не всегда последовательной, оппозиции к неоклассике. Нельзя её отнести и к классической политической экономии, в т.ч. и к марксистской. Скорее всего, её можно рассматривать как особое направление (школы) экономической теории, которое в определённой мере включается в область общей экономической теории, обрабатывая какой-то «институтский» участок поля политической экономии, пересекаясь и в то же время полемизируя в социально-философском ключе с её марксистской ветвью и вместе с тем половинчато (с « коррективом») используя некоторые методологические принципы неоклассики. Можно сказать, что классический институционализм (назовём его так) - в целом междисциплинарная дисциплина, объединяющая в своём предмете как институциональную «верхушку экономических отношений, так и «институты» неэкономической сферы, находя себе место и в хозяйственном механизме экономической системы, и в механизмах управления за её пределами. Таким образом, только экономическая часть классического институционализма, строго говоря, может рассматриваться в системе экономических наук, в составе общей экономической теории и политической экономии. Характерно, что экономикс не находит ему места для применения в своей системе.1 Однако в ряде комбинированных учебных курсов по экономической теории ему уделяется определённое внимание2.

Что касается неоинституционализма, то его авторы очень смутно определяют его предмет, ставя в центр внимания интерес отдельного человека, его отношения внутри фирмы и других организаций, анализируют более конкретную ситуацию в связи с его деятельностью, сталкивающейся с высокими издержками («трансакционные издержки») совершаемых сделок, с большими рисками, с неясностью перспективы, от чего в более общей неоклассической теории абстрагируются. Неоинституалисты даже критикуют неоклассику, если она допускает отступления от своего коронного принципа - «методологического индивидуализма». В отличие от критикующих неоклассику (хотя и непоследовательно) продолжателей традиции Т.Веблена неоинституционалисты прочно опираются на неоклассическую методологию, выработав свой научный язык, свою специфическую терминологию изучаемых ими явлений (напр. «оппортунизм» поведения и т.п.). Но дело не только в этом. Неоинституциализм проще всего характеризуется понятием «экономического империализма», означающего перенесение неоклассической методологии и его основных понятий и инструментов анализа на институты внеэкономических сфер – правовой, политической, здравоохранения, образования, семейно-бытовых отношений и проч. Разрабатывая проблематику этих сфер, они, конечно уходят и предметного пространства не только общей экономической теории, но и экономической теории вообще, оказываясь в ряде случаев «на стыке» экономики и права, экономики и политики и т.д. Таковы « теория прав собственности», «теория фирмы», «экономика права» и др. Например, теория прав собственности дифференцирует право собственности, «расщепляется» на отдельные права, конкретизированные (говорят «специфицированные») как правомочия субъекта применительно к определённому объекту, в т. и к ресурсам производства. Вероятно, неоинституционализм даже в той части, в которой он имеет дело с экономическими объектами, неправомерно относить к общетеоретической экономической науке. Он, скорее (как «стыковая» дисциплина), относится к экономической теории прикладного характера и в системе классификации экономических наук (науки) должен, на наш взгляд, находиться в отрасли конкретно-экономической и управленческой науки. 1

Из аналитического сопоставления предмета исследования науки политической экономии, как он формировался у истоков её возникновения, развития в 18-20 веках и как он определяется в современных её изданиях, включая тезисную трактовку её содержания в новейшем (2010г.) классификаторе Высшей аттестационной комиссии (ВАК) при министерстве науки и образования России, можно получить ответ на вопрос, поставленный в начале этой главы, о соотношении «Политической экономии» и «Общей экономической теории». Вывод таков: нет по существу ни методологических, ни теоретических оснований для их разделения как по их предмету, так и по составу. Политическая экономия - это и есть общая экономическая теория в отличие от частных теорий прикладных конкретно-экономических, управленческих, отраслевых наук, а также узкоприкладных теорий для решения отдельных проблем. Общая экономическая теория - это и есть политическая экономия в широком смысле, обращающаяся к изучению всех когда-либо существовавших и ныне существующих экономических систем в мировом пространстве. Разграничение и даже альтернативное противостояние наук в рамках политической экономии (общей экономической теории) происходит в зависимости от применяемых методов исследования экономических отношений и системно-категориального построения самих наук2.



1.5. Политическая экономия и экономическая политика

Вернёмся теперь к вопросу, затронутому в начале главы, о так называемой «новой» политической экономии. Перевод её предмета с объективных экономических отношений на экономическую политику означал бы прекращение её развития как экономической теории и появление под её именем другой науки из отрасли политических наук, нечто вроде экономической политологии. Такая наука разрабатывала бы научные основы «технологии» принятия политических решений государством, правительством, регулирующих деятельность хозяйствующих субъектов, определяющих необходимость соответствующих правовых норм их поведения. Однако использование вывески «политическая экономия» в качестве своего рода бренда для иной научной дисциплины наносило бы вред не только тем, что давала бы читателю искажённое представление о науке, но и уводила бы исследователей «не в ту степь». Зато открылся бы простор для научного остепенения чиновничества. Новая политическая экономия, как её изображают современные «изобретатели», означала бы конец политической экономии как науки. Однако такой трагический исход вовсе не означает, что действительной политической экономии нет дела до экономической деятельности государства, в т.ч. в форме экономической политики. Первые шаги политической экономии связаны с необходимостью обоснования политики меркантилизма. В «Исследовании …» А.Смита пятая книга целиком посвящена теме «О доходах государя или государства». В первой части говорится о расходах государя или государства на оборону, на отправление правосудия, о расходах на общественные работы и общественные учреждения, в т.ч. для образования «юношества и людей всех возрастов», на поддержание «достоинств государя». Вторая часть пятой книги раскрывает источники «общего или государственного дохода общества»: фонды, принадлежащие специально государю или государству, налоги разных видов. Третья часть - о государственных долгах.. Другой великий классик Д.Рикардо в своём эпохальном исследовании «Начала политической экономии и податного обложения» 11 из 32 глав отдал теме государственных налогов. Дж.Ст. Милль всю пятую книгу из своих «Основ политической экономии» (11 глав, 172 стр.) выделил для анализа «влияния правительства» на экономику. Спрашивается: давало ли данное обстоятельство в содержании работ этих классиков политической экономии основание, чтобы включить в определение предмета их науки государство и его экономическую политику? Для них такого основания не возникало и в силу их метода и главной цели исследования и возникнуть не могло. Маршалл, ярый сторонник свободного рынка, не только в формулировке предмета экономикс, но и во всех трёх томах его «Принципов» полностью исключил обращение к теме взаимодействия экономики и государственной политики, влияния государства на экономику. Его модель экономики - микроэкономическеая, без будущей кейнсианской макроэкономической «надстройки» вместе с активной экономической ролью государства и соответствующими функциями регулирования экономики, которые описываются во всех учебниках «Экономикс». Собственно отказ Маршалла от термина «политическая экономия» в значительной мере был мотивирован стремлением показать закономерности саморегулирующейся рыночной экономики без какого-либо вмешательства государства. Такой подход и положил начало неоклассической политической экономии (общей экономической теории). Однако то, что её дебют пришёлся на период вступления капитализма свободной конкуренции на монополистическую стадию развития, породившую вскоре государственно-монополистическую структуру и в итоге мозаичную систему «смешанной» экономики с наличием государственного сектора с собственным производством (полностью и с долевым участием) или с мощной системой регулирования частно-корпоративного сектора, не могли не привести к противоречию микроэкономической неоклассики Маршалла с реальностями экономической жизни. Макроэкономическая концепция Д.Кейнса, вброшенная как спасательный круг в омут Великой депрессии 30-х гг. прошлого века, предлагала по-иному отнестись к экономической роли государства, более того указывала, что выход из депрессии способно обеспечить только государство своей бюджетной и кредитной политикой, развернув фронт инвестиций в экономику и вызвав тем самым эффективный спрос на производственную продукцию. В этой связи Кейнс подверг критике маршаллианскую модель, неверно, на мой взгляд, охарактеризовав логическое соотношение между этой моделью и своей «Общей теорией занятости, процента и денег». На первый взгляд, название книги указывает на абстрактную теорию взаимосвязи трёх явлений (категорий, институтов) современной Кейнсу капиталистической экономики. На самом же деле автор претендует на большее. Акцентируя внимание на термине «общая», он противопоставляет свою книгу классической и неоклассической теории, относя их к отражению «частного случая», когда в условиях свободного рынка могло существовать «предельное равновесие».1 Его же теория соответствует современной ситуации и отражает разные состояния равновесия. Выходит, его, Кейнса, «общая теория» есть общая теория капиталистического хозяйства, а неоклассика - теория только прежнего этапа развития капитализма. Такое понимание на языке неоклассического синтеза, возникшего после кончины Кейнса, означало бы, что общей теорией является «макроэкономика», а на основе её принципов и выводов существует «микроэкономика». В некоторых учебниках «Экономикс» в такой последовательности и размещают эти разделы (например, учебник Макконнелла и Брю), но макроэкономике предпосылаю большое введение, в котором излагают принципы и исходные положения всей теории, разработанные в основном на микроэкономическом уровне. Последний и исторически, и логически, и теоретически предшествует макроэкономике, являясь по существу исходной частью неоклассического синтеза. Такие принципы неоклассической теории, как «методологический индивидуализм», «рациональность» выбора решений индивидом или фирмой, «максимизация ожидаемой в связи выбором полезности», спрос потребителя как исходная категория системы (первичность функции спроса по цене), качественная неизменность системы (её статичность) были предложены до Кейнса, до неоклассического синтеза (агрегата микро- и макроэкономики). Не выводы «Общей теории» Кейнса, а указанные принципы и разработанные на их основе теоретические положения ещё до Маршалла (прежде всего парадигмальная для неоклассики теория предельной полезности), Маршаллом и после него могут претендовать на «статус» общей теории всей неоклассической доктрины с современными дополнениями к ней, иначе всего мейнстрима современной экономической теории. По отношению к ней как раз теория Кейнса является, говоря его словами, «частным случаем», частной (в логическом смысле) теорией, покоящейся на базисе названной общей теории и добавляющей к ней макроэкономическую часть, значение которой для экономической теории капитализма, конечно, нельзя умалить. Но нет оснований и преувеличивать её роль и место, характеризуя её как общую теорию, чуть ли не заменившую и вышедшую из поля неоклассической политической экономии. Против такой характеристики говорят ещё и другие очевидные моменты. Во-первых, круг явлений, исследуемых в книге Кейнса, гораздо уже всей системы экономических отношений, находящихся в научной обработке, например, у Смита, Милля, Маркса, Маршалла. Взят блок проблем обеспечения занятости, процента и денег, изучается функциональная зависимость между ними, обосновывается использование денежно-кредитной политики государства в качестве рычагов формирования «эффективного спроса», стимулирующего рост производства и занятость с допущением инфляции и бюджетного дефицита. Понятно, что речь идёт о воздействии государственных рычагов на состояние и течение экономических процессов в плане обеспечения простого и расширенного воспроизводства. Но здесь нет ни теории воспроизводства в целом и тем более нет всестороннего анализа экономической системы. Во-вторых, сама группа рассматриваемых феноменов подчинена не логике их системного анализа как категорий капиталистической экономики, а логике действий (поведения) по влиянию на улучшению её депрессивной ситуации, на её оживление и выход из кризисного состояния. Наконец, сам Кейнс вовсе не собирался предложить свою концепцию в качестве рекомендаций постоянного вмешательства государства в хозяйственную жизнь, а лишь как временные противодепрессивные, антикризисные и профилактические меры, нужда в которых отпадает, когда зкономика приходит к равновесному, причём, по его мнению, не только «предельному», состоянию. «Но если наша система централизованного контроля, - писал Кейнсссте с тем, - приведёт к восстановлению общего объёма производства, настолько близкого к полной занятости, насколько это вообще возможно, то с этого момента классическая стетеория вновь приобретёт силу».1 Таким образом кейнсианская «общая теория», по признанию её автора, теряет свой логический статус, а вместе с ним теряют смысл всякие предположения о том, что кейнсианская концепция включает государство и его политику в предмет политической экономии и экономикс. Однако, как сказано выше, в определение предмета экономикс кейнсианец П.Самуэльсон экономическую политику не вводил и не вводит несмотря на то, что является одним из родоначальников версии «смешанной экономики».

Тот факт, что виднейшие представители классической, в т.ч. марксистской, и неоклассической политической экономии, изучая экономические отношения, обращались в той или иной степени к вопросам экономической политики, не указывая последнюю в предмете их науки, является серьёзным аргументом в пользу признания не ослабевающей в веках её актуальности и в защиту её самостоятельности как особой дисциплины, развивающейся за счёт исследования новых явлений в мировой экономике и разработки новых инструментов их анализа. Политическая экономия как наука далеко не исчерпала познание и «вширь» и «вглубь» своего традиционного предмета, поскольку в постоянной динамике находится её объект, а во многообразии новых процессов скрываются невидимые внутренние связи явлений, раскрытие и истолкование которых - миссия никакой другой науки, кроме политической экономии. «Новая» же политическая экономия, переключаясь целиком на изучение экономической политики, разрушает политическую экономию как общетеоретическую науку и учебный курс.



Вместе с тем политическая экономия не могла не отреагировать на те качественные изменения, которые стали происходить с постепенным нарастанием в экономической роли государства в развитых капиталистических странах на рубеже 19-20 вв., особенно в 20 в. на почве высокой концентрации производства и капитала, его централизации в форме огромных корпораций акционерного типа, вступающих в монополистические союзы (объединения) с целью давления на рынок, командования ценами и получения высоких прибылей. Подрывается свободная конкуренция, её сменяет «несовершенная конкуренция». В интересах сохранения конкурентного механизма рыночно-капиталистической системы государство начинает проводить антимонопольную политику. Но более крупный качественно новый момент появляется тогда, когда оно непосредственно входит как агент в систему экономических отношений, приобретая в той или иной мере черты «экономического института» Это происходит в двух направлениях. Во-первых, государство становится субъектом собственности предприятий - полным или долевым, реализуя это право экономически путём организации и участия в предпринимательской деятельности и присвоения - полностью или частично - её результатов. Во-вторых, оно начинает прямо с помощью различных методов финансирования, стимулирования и администрирования частично регулировать экономику частного сектора, направляя его производственную деятельность на реализацию определенных государственных программ, в т. ч. социальной направленности в узком смысле, то есть социального обеспечения населения. В условиях частно-капиталистического хозяйствования этот процесс «огосударствления» экономики имеет, разумеется, жёсткие пределы, за которыми стоит угроза самому существованию данного строя. Государственный капитализм как целостная всеобщая система невозможен, ибо в качестве основы сохраняется частная собственность и капитал. Объективно развивающийся процесс капиталистического обобществления производства подрывает первородные устои рыночно-капиталистической системы, готовит материальные, экономические и социальные предпосылки перехода к иной общественной системе и сам несёт на себе переходные черты, но капитализм продолжает существовать, опутывая липкой финансовой паутиной большую часть мира, если не весь мир. Таким образом, современное социальное государство попадает в поле зрения политической экономии двояким способом. С одной стороны, оставаясь по своей природе политическим и правовым органом, учреждением (институтом), оно интересует политическую экономию своей экономической политикой, воздействующей извне на экономические отношения и взаимодействующей с ними, не являясь их элементом, а потому и предметом данной экономической теории. С другой стороны, вторгаясь в систему экономических отношений, современное государство, осуществляя экономическую реализацию государственной собственности на ресурсы, ведя как собственник и менеджер предпринимательскую деятельность в государственных корпорациях, участвуя своей долей в управлении акционерными корпорациями смешанного типа, распределяя и перераспределяя национальный доход (продукт), выступая как инвестор собственного капитала и занимаясь другими видами экономической деятельности, государство функционирует как участник, субъект экономических отношений - рыночных и нерыночных - и частично становится их ингредиентом. Чтобы привлечь внимание политической экономии к этой стороне деятельности государства, нет необходимости не только изменять её предмет (как предлагают некоторые «новаторы»), но и включать государство в формулу его определения, ибо изучение экономических отношений «автоматически» выводит на проблемы государственного присутствия в экономике как посредством проводимой им экономической политики, так и непосредственно в роли фактора экономического процесса. Включение же государства в формулу предмета политической экономии чревато уклонением её анализа от задачи исследования экономических хаконов и объективных форм их проявления в реальной действительности.1

следующая страница >>