Боевые действия сми

Александр Дугин

Боевые действия СМИ

Видео: http://poznavatelnoe.tv/dugin_boevie_deistvia_smi

часть их Социологии войны

видео: http://poznavatelnoe.tv/dugin_war

Александр Дугин (философ, политолог, социолог, http://dugin.ru): Критическая парадигма постпозитивистских моделей Кокса. Здесь акцент переносится на гегемонию, как мы видели, то есть на скрытую власть (potestas indirekte – лат.). Сфера гегемонии рассматривается как сфера по определенному ведению войны мировой глобальной элитой против мирового населения, мировых масс. Элита ведут войну против масс. Гегемония – это война. Это информационная война в первую очередь, потому что информация – это есть квинтэссенция дискурса.

Соответственно, сферой гегемонистических войн является информационная зона. Сосредоточение средств массовой информации, контроля за ними, в руках буржуазных инстанций национальных и транснациональных (для неомарксиста Кокса это, в общем, близкие вещи) – все это порождает некоторую военную гегемонистскую стратегию, воплощенную в первую очередь в информационной сфере. Отсюда, Кокс говорит, война выигрывается всегда вначале информационно, а потом уже на практике.

Отсюда значение софтвэр-фактора. Software и hardware – это ещё великий Аханнэ Энай. Software – это гибкая сила, hardware – мощная сила, могучая. Как software и hardware в компьютерах, программное обеспечение и сами приборы. Software – это сфера, где реализуется гегемония. Hardware – это мощная сила, это сфера, где осуществляется превосходство в военной силе, в экономической силе, в таких ощутимых других факторах.

Значение «софтвэр» постоянно растет, а для постпозитивистов, в частности представителей критической теории, эта гегемония и война в медиасфере – медийные войны, информационные войны – являются приоритетной формой ведения войны. Они подчас не только помогают, как раньше пропаганда помогала в ведении военных действий, а по сути дела подчас и подменяют собой военные действия или делают их ненужными.

Поэтому возникает идея для Кокса, сторонника контргегемонии, необходимости ведения контрстратегии со стороны контргегемонистских сил. Это борьба за информационное влияние, использование сетевых средств для создания контргегемонистского дискурса, создание таких как бы объективных, по крайней мере не подчиненных гегемонии глобальной, буржуазной гегемонии сетей, групп, сообществ, в том числе информационных сетей, которые бы, согласно Коксу, могли вести контрпропаганду или информационную войну в контргегемонистском ключе.
Здесь интересный момент. Продолжаем грамшизм. Кокс полагает, что можно выиграть войну у гегемонии в сторону контргегемонии, если грамотно использовать как раз те возможности, которые современные технологии, хотя они и служат в большинстве глобальному классу, могут быть использованы в интересах нонконформистской революционно ориентированной контргегемонистской силы.

Речь идёт о том, что в этом подходе очень интересно значение и почти выделение, абсолютизация медийного информационного фактора.

Мы уже видели значение СМИ, которое росло по мере движения в сторону глобализации. Теперь в сфере постпозитивистского анализа войны в критической парадигме к этому следует добавить ещё и идею того, что медиа – это сфера ведения боевых действий. СМИ, особенно интерактивные СМИ, как противостояние сил гегемонии и контргегемонии. Борьба за потоки информации, борьба за их организацию всегда требует выделения. Никакой реальности картины нет, никаких реальных боевых действий в реальности нет, потому что кто о чём сообщает, то и есть. Отсюда возникают разные гипотезы конспирологии, широко распространенные в Сети, о том что, например, американцы сами взорвали свои башни, что Бена Ладена не было или он был подготовлен в качестве такой искусственной фигуры, и множество других разных заговоров.
На самом деле не важно, так это или не так, потому что могут быть правы и те, и другие. Поскольку речь идет подчас о довольно секретных операциях, о которых становится известно через 200–300 лет потом, и то не всегда.

По большому счету, вообще не важно, кто нанес удар по этим башням-близнецам в Нью-Йорке. Одна гегемония, одна сила говорит: «Это на нас напали международные террористы, поэтому мы можем вторгаться в любые страны». Кто нанёс? Международные террористы. А кто такие международные террористы? На кого мы сейчас скажем, тот и будет. Если вы спросите ещё – вас назначим. Вы, пожалуйста, не спрашивайте, кто такие международные террористы, чтобы не получить случайно удар.

Так считают американцы и используют этот предлог, реальный – нереальный, сделанный кем-то или никем сделанный, мы не знаем, ими – не ими, Бен Ладеном – не Бен Ладеном… Но вот этот предлог они помещают в свой собственный гегемонический дискурс и с помощью этого гегемонического дискурса продолжают реализовывать свои военные операции. Но, главное, делая из реального события то, что они хотят.
Навстречу им выходит контргегемония в лице, например, сети Voltaire (http://www.voltairenet.org/ru) во Франции, Тьерри Мейсана. Он частый автор наших журналов в русскоязычной прессе. Может быть, вы встречали. Тьерри Мейсан говорит: «Нет, это американцы сделали сами». И даже не важно, сами они – не сами, но в идее контргегемонии говорится, почему американцы, например, нападают на Афганистан, если они не доказали: 1) что это сделал Бен Ладен; 2) что Бен Ладен скрывается там. На такие неудобные вопросы, которые бросаются в сторону гегемонистского дискурса, гегемонистский дискурс не отвечает. Однако на Мейсана начинается охота во Франции. Человек оказывается в сложном политическом положении, но продолжает свою борьбу.

Или Ассанж, который вбрасывает определенную информацию, которая показывает гегемонистский характер американской политики. Это информационная война – Ассанж, Мейсан. Они её ведут против гегемонистского дискурса.

Хочется узнать, а как на самом деле было? Кто же всё-таки взорвал эти башни-близнецы? Или подпилили опоры и сами взорвали? Почему там не вышло какое-то количество людей, которые там работали, принадлежащих к определённым организациям? Множество таких вопросов задает кто? Да не важно, кто задает. Задают представители контргегемонистского дискурса. А с негодованием отметают эти вопросы, предлагают рыдать, плакать и захватывать другие страны носители гегемонистского дискурса.

Как на самом деле? Неизвестно. Представители критической теории предлагают вообще не рассматривать этот вопрос. Как на самом деле? Какая разница? Одни нам рассказывают одну историю, мы должны рассказывать другую историю – контргегемонистскую. Главное, чтобы она была против той истории, которую нам рассказывают. В этой информационной сфере всё и решается, считают сторонники критической теории.
Соответственно, война – это информация о войне. Реальная война по сравнению с информацией о войне, то есть информационной войной, – ничто. Можно показать одного убитого человека, да ещё и не теми, да ещё и просто умершего самого по себе, как результат садистических опытов, которые повлекут за собой реальные события, реальную гибель, как было в случае с Чаушеску.

Чаушеску расстреляли в Румынии при антикоммунистической революции, из-за того что он якобы уничтожил, расстрелял огромное количество людей. Этих людей вывезли из морга, как потом это выяснилось (Клод Карнаух писал об этом во Франции). Просто туда зашли, взяли трупы, положили на коляски, вывезли перед западными журналистами и в негодовании от таких действий Чаушеску, который этих людей якобы убил, реально расстреляли его, его жену и свергли правительство. Вопрос в том, что кто-то мог реально пострадать, а мог просто случайно – кого-то раздавили и так далее. Потом показали останки, трупы, тела…

Сплошь и рядом сербов показывали, которые были в концлагерях у хорватов. А показывали наоборот: как хорватов в концлагерях у сербов. В Европе сербов от хорватов не отличат. Да и мы не отличим, это славяне на самом деле. Поэтому их показывали одних вместо других и под этим видом давали по 15 лет, убивали людей. В Гаагском трибунале сейчас до сих пор сидят сербы, которые вообще никакого отношения не имеют объективно к тем или иным военным преступлениям, но в информационной войне они – проигравшие.

А албанцы из Косово, продававшие органы сербских детей в разные крупные клиники, – они полностью свободны. Карла дель Понте, прокурор Гаагского трибунала, об этом рассказывала, что по политическим соображениям мы этих людей вывели из-под удара, а вот на этих – ужесточили.

Речь идет о дискурсе. Реальные события можно изобразить таким образом в медийной сфере, что микроскопическое вырастет до глобального, а глобальное будет просто не замечено. Поэтому речь идет о войне, которая распространяется в медийной сфере, то есть гегемония первична, а потом уже на основании какого-нибудь фиктивного информационного сообщения можно обеспечить реальное военное вторжение. Но для этого всё решается в сфере СМИ.

Это считает Кокс – критическая теория.

Стенограмма видеозаписи подготовлена компанией «Орфографика» ().

http://poznavatelnoe.tv - образовательное интернет-телевидение.